Бастет - Мы, аристократы - 5

Хотя какой он теперь старик? Немного за пятьдесят — не возраст для волшебника. Тело Филча было только в начале перестройки под обретённую им магию, а он уже стал выглядеть моложе. Пока это не бросалось в глаза, но я наблюдал за ним регулярно, сравнивал свои наблюдения по дням в думосбросе и потому заметил. Если так пойдёт и дальше, ещё через месяц это заметят все.

Мы и прежде были в неплохих отношениях, а сейчас я стал для него авторитетом номер один. Когда я навещал Филча, он с огромным энтузиазмом и с изматывающими подробностями рассказывал мне, что и как он колдовал со времени моего прошлого визита и что при этом чувствовал. Я кивал, расспрашивал, советовал: кое-что меня интересовало с точки зрения эксперимента, но в основном я не мешал человеку радоваться. Отец Дирка по сравнению с Филчем прогрессировал гораздо медленнее, хоть и был моложе — всё-таки сильная заинтересованность в результате очень много значит.

Первые полчаса я и в этот раз выслушивал рассказ Филча об его колдовстве. Внимательно осмотрел магическим восприятием магическую составляющую его тела, чтобы подготовить материал для очередного флакона воспоминаний, посоветовал, что изучать дальше, а затем сказал:

— Мистер Филч, ваша палочка и в самом деле хорошо подходит вам. Помните, вы рассказывали, что её предложил Олливандер?

— Да, мистер Поттер, — расцвёл он. — Мистер Олливандер, он знает своё дело.

— Напомните, почему она вам должна была подойти?

Филч уже открыл рот для ответа, как вдруг спохватился и проглотил неначатую фразу.

— Но, мистер Поттер… — сказал он уже другое. — Я тогда не смог вам этого сказать. Клятва…

— Мистер Филч, ваша тайна — уже не тайна. Мне подумалось, что вы не будете против её разоблачения, и я инициировал небольшое расследование. Мы узнали, что вы — старший брат Фрэнка Лонгботтома, отца Невилла, и что вас изгнали из рода за то, что вы родились сквибом, причём по вине матери. Значит, ваш обет потерял силу и вы можете смело говорить о себе, как о выходце из рода Лонгботтомов, в том числе и о своих родовых способностях. Так почему вам должна была подойти эта палочка?

Какое-то время Филч молчал, собираясь с духом. Ему требовалось осознать мои слова и убедить себя, что вынужденно хранимая тайна вдруг перестала существовать.

— Как первенец рода… Лонгботтомов, — решительно произнёс он фамилию, — я должен был унаследовать способность к гербалистике.

— И вы её унаследовали?

— Не знаю, — вздохнул он. — С меня взяли клятву не заниматься гербалистикой. Чтобы никто не догадался. Как вам это удалось, мистер Поттер?!

— Раскрыть вашу тайну? Просто поспрашивал людей, кое-кто еще помнит вашу историю. Разные люди знали её разные куски, а я собрал их воедино. Теперь её знают посторонние, поэтому ваша клятва потеряла силу. Думаю, теперь вы сможете заниматься гербалистикой, если захотите.

— Не захочу, мистер Поттер. Поздно уже, да и нравится мне моя работа. Привыкну вот колдовать, вообще легко будет.

— Мистер Филч, Невилл знает о вас. Вчера узнал — так получилось, что я выяснял про вас у хаффлпаффцев через него. Вы заинтересованы в том, чтобы ваша история получила гласность?

Филч призадумался. Миссис Норрис соскочила с моих колен, забралась к нему и стала ластиться. Он машинально погладил свою любимицу.

— По правде говоря, мне всё равно, — он покивал самому себе. — Да, всё равно. Это имело значение, пока была жива эта злобная стерва, моя мать. Тогда мне очень хотелось, чтобы все узнали, кто я такой и что я родился сквибом из-за неё. Но теперь её нет и мне некому мстить, жизнь и так ей хорошо отомстила. А этот мальчик, её внук… он мне никто.

— Я взял на себя смелость предположить, что вы не будете против разоблачения, поэтому и стал разбираться. Сохранить вашу тайну уже не получится, я доставал её через первейших сплетниц Хогвартса — но есть еще возможность подать её в прессе в том виде, в каком вы захотите. Я могу это устроить. Слухи о вас всё равно разойдутся и писать о вас всё равно будут, поэтому лучше сразу задать им тон.

— Тогда пусть обо мне не отзываются плохо, а в остальном пусть пишут, что хотят. В том, что произошло со мной, нет моей вины.

— А у вас есть какие-нибудь намерения или пожелания к Невиллу?

— Никаких, мистер Поттер. Обратно в род я не пойду и никаких родственных чувств к нему у меня нет. Плохого тоже ничего, он смирный паренёк, спокойный. Он здесь скоро уж пять лет, как учится, я успел к нему приглядеться. Вы ведь с ним теперь дружите, верно?

— Мало того, у нас с ним общий бизнес, — сказал я. — Невилл сейчас в растерянности, он не знает, как к вам относиться, на него в последнее время и так слишком много свалилось. Сам он стесняется подойти к вам, поэтому просил меня узнать, не может ли он чем-нибудь помочь вам.

— Да у меня сейчас вроде всё хорошо, — на лице Филча промелькнул намёк на улыбку. — Благодаря вам, мистер Поттер.

— Тогда я передам ему, что у вас всё хорошо, а то парень переживает. Если же вам что-то всё-таки понадобится, сообщайте мне, договоримся. Я, наверное, еще подойду к вам с Ритой Скитер, для интервью. Она дама языкастая, но не беспокойтесь, под моим присмотром она ничего лишнего не напишет.

Вернувшись в клуб, я рассказал парням, как прошла беседа с завхозом, заверил Невилла, что Филч к нему претензий не имеет, а затем осчастливил разъяснением, что трепаться всё равно будут и что наименьшим злом будет задать тон основной волне сплетен, ибо «не можешь предотвратить — возглавь». Раскрутив его на разрешение, я написал Рите Скитер.

Статья вышла в сочувственном тоне к обоим причастным к этой истории лицам и под общим лозунгом «вот что бывает, когда нарушаешь родовой кодекс». По ходу статьи было упомянуто без указания причин, что к Аргусу Лонгботтому сейчас возвращается магия, а завершалась она оптимистическим сообщением, что теперь Британию ожидают расширенные поставки замечательных магических трав Лонгботтомов благодаря тому, что наследник рода сумел преодолеть дурные влияния магловского мира и вернуться к истокам.

Зацепив любимую болячку магического общества, статья произвела неожиданно громкий эффект. Подобные истории в магических родах всегда означали распущенность, предательство интересов рода или, в лучшем случае, неспособность защитить еще не рожденное потомство, поэтому рождение сквиба в них было позором. Разумеется, ребёнок был не виноват, что родился неполноценным, но чистокровное общество осуждало таких родителей и избегало таких детей. Если сравнивать с магловским миром, примерно как алкоголиков и детей алкоголиков.

А что с этим поделаешь, если это следствие инстинкта видового сохранения? Требуются десятилетия непрекращающейся усиленной пропаганды, чтоб заставить людей пойти против своих инстинктов, а у магов нет ни таких ресурсов, ни такой социальной потребности. Магов очень мало, поэтому их общественное мнение осуждает магическую неполноценность и всё, что ведёт к ней.