Бастет - Мы, аристократы - 5

Пока маглов было мало, они точно так же сторонились уродов, а если уж вспомнить Спарту… Это теперь, когда их стало очень много, а их мир давным-давно был поделен и многократно переделен, им пришлось пересмотреть социальные акценты выживания — но у магов с их ничтожной численностью нынешние магловские акценты неизбежно погубили бы их магию. Не знаю, сколько их там, этих генов магии, один или больше, но все они наследуются рецессивно, поэтому соблюдение чистокровности потомства необходимо для существования магической популяции. Если было бы иначе, Земля была бы планетой магов.

Каждый из родовых магов это знал. Про себя, втихомолку. Времена такие, что только попробуй заявить об этом публично… съедят заживо. В прошлой жизни я уже пробовал, и даже серьёзная поддержка была — и чем закончилось? Нет уж, на этот раз я промолчу.

Мы пойдём другим путём.

Зато нечистокровные расшумелись. Прямо как в анекдоте про ссору бабы с дамой в общественном транспорте: «Ах, я слишком громко говорю — значит, я ору? А раз я ору — значит, я лаю? А раз я лаю — значит, я собака? А раз я собака — значит, я сука? Да ты сама такая-разэдакая!!!» Слов нет, какие обидчивые.

К счастью, основной скандал в Хогвартсе прошёл мимо меня. Он состоялся в Большом зале за обедом, а этот обед я как раз пропустил. Пришлось срочно отвлечься, потому что один из моих шпионов-домовиков сообщил, что Дамблдор передал Флетчеру два письма. Перевербовав жулика, Грюм снял с него слежку, обязав предварительно показывать корреспонденцию, а мне нужно было прочитать их еще до этого. Это были первые письма после анонимки на Малфоя, они наверняка были важными. Мало ли, вдруг придётся реагировать.

Оба свитка были не подписаны. Один был запечатан изображением длиннохвостой птицы, которую при сильном желании можно было определить как феникса, другой — геометрической картинкой в виде круга, в который вписан треугольник, перечёркнутый вертикальной линией. Я проверил письма на защиту — сюрпризов не оказалось — и аккуратно отделил сургуч заклинанием.

Записки были немногословными, словно последние приказы перед битвой, подробности которой были оговорены заранее. Геометрической картинкой было запечатано сообщение, несомненно, для дамблдоровского гомункула, а своеобразное обращение к нему выглядело кодовой фразой: «Ваше великолепное темнейшество! Ради общего блага придите в Министерство и возьмите власть на себя.» В конце приказа стояла дата ближайшей пятницы, два часа пополудни. Видимо, это и был предполагаемый налёт, до которого оставалось три дня.

В записке, запечатанной фениксом, говорилось: «Эммелина, будь готова в эту пятницу к двум часам дня. Как только всё начнётся, отправь патронусов Аластору и Кингсли.»

Вместе эти приказы выглядели так, словно Дамблдор собирался героически защитить Министерство от Пожирателей силами Ордена Феникса. Хороший план для старика, чтобы вернуться в общество в полном блеске своей славы, но меня он никак не устраивал. Не вернуть письма было нельзя — если это что-то и изменит, то только к худшему. Или уж вмешаться в потасовку и получить от обеих группировок, а потом еще и отмазываться… хотя нет, имелся ещё вариант, и неплохой.

Я сделал копии записок, затем исправил в приказе его великолепному темнейшеству время на одиннадцать утра. Исправлять дату не рискнул, она наверняка была оговорена заранее, а письмами уточняли только время налёта. Восстановив печати на свитках, я приказал домовику вернуть их Флетчеру и проследить, кому они будут отданы и как дойдут до адресатов, а сам немедленно связался с Люциусом.

Вот и пригодились связные чары на браслетах, благодаря которым я мог пообщаться с бывшим опекуном в любое время, разумное и не очень. Малфой-старший был в Министерстве, я сказал ему, что разговор крайне срочный и важный, и предложил в ближайшие десять минут встретиться в Атриуме. Туда вела каминная связь из директорского кабинета, поэтому десяти минут на прибытие мне хватало с запасом. Ранкорн уже ушёл на обед, и я просто воспользовался своим правом доступа, чтобы попасть в его кабинет и перейти в Министерство.

Ещё через пару минут в Атриум подошёл Малфой, каменное лицо которого говорило, что он не на шутку встревожен.

— Что-то с Драко? — спросил он после обмена приветствиями, не дожидаясь объяснений.

— Нет, всё гораздо масштабнее. Мне только что удалось перехватить две записки Дамблдора — вот, смотрите.

Я подал ему копии записок для ознакомления. Люциус бегло прочитал их, потом перечитал уже внимательно.

— У тебя есть предположения? — он протянул записки обратно.

— Оставьте себе, у меня есть ещё копии. Я предполагаю, что это акция Дамблдора по возвращению себе славы спасителя Британии. Похоже, что в эту пятницу селвиновские экстремисты придут сюда захватывать власть, а Орден Феникса придёт воевать с ними. Видимо, численность экстремистов невелика, если Дамблдор надеется справиться с ними силами своего Ордена. Столько и у нас есть, я один за отряд сойду.

— Ты же не просто так вызвал меня?

— Я считаю, что эту афёру нельзя пускать на самотёк. Если орденцы преуспеют, у нас будут проблемы.

— Непременно будут, да еще какие… — Малфой задумчиво прищурился. — Знаешь, успех здесь зависит даже не столько от численности, сколько от знания архитектуры Министерства. Этажи соединены только лифтами, да и на самих этажах всё запутано. Но насколько об этом осведомлены те и другие…

— Но вы-то осведомлены?

— Допустим. Гарри, а как ты себе представляешь наше вмешательство?

— Ну, мы могли бы подсуетиться и спасти Британию до прихода Ордена Феникса.

Малфой снова глянул на записки.

— Здесь обеим сторонам назначено на два часа дня. Дамблдоровцы не станут разбираться, кто за кого, и ударят нам в спину.

— Я тоже подумал, что встречаться с налётчиками нужно по отдельности, поэтому исправил время в оригинале вот этой записки на одиннадцать утра. Мы вполне успеем стать спасителями до того, как прибудут орденцы. Под это дело можно будет и им навалять, как покушающимся — на них же не написано, зачем они сюда такой толпой. Спасём Британию сразу от всех, кто набежит.

По губам Люциуса скользнула невольная усмешка, которая, впрочем, тут же исчезла.

— Звучит оптимистично. Но ты же понимаешь, насколько это опасно?

— Понимаю. Поэтому соберите всех, кого сможете. Вы Министерство знаете — вам и руководить. Я могу взять с собой только Нотта, остальные мои люди для этого не годятся. Поставьте нас, куда сочтёте нужным, но вместе.

— Да, я помню. Вы — боевая связка. А мой сын… он тоже не годится?

— Он не из моих людей, я им не распоряжаюсь. Сами решайте, куда он годится.