Бастет - Мы, аристократы - 5

Сначала мы поехали за сумкой — выбирали её вчетвером, право решающего голоса Джастин оставил за мной — а затем побывали в специализированном магазине для развлечений, где продавались всякие фейерверки и шутихи, гирлянды и серпантины, маски и маскарадные костюмы всех эпох. Джаред с Френсисом накупили гору этого добра, я тоже подумывал, не купить ли мне какую-нибудь рубашку к случаю, но затем решил, что на один вечер обойдусь трансфигурацией. Я не тяготился поездкой, хотя не мог не заметить, насколько эти парни ребячливее моего привычного окружения. Наши были заметно сдержаннее и строже — даже одиннадцатилетки, даже семилетний брат Ромильды, уже пытавшийся вести себя по-взрослому. Родовых магов рано приучают к дисциплине и самодисциплине, с их колдовскими возможностями иначе нельзя.

После обеда я собрался зачаровывать сумку, и Джастин напросился посмотреть, как я это делаю. Я согласился, с условием, что во время работы он меня не отвлекает, а все вопросы потом. Мы поднялись в мою комнату, где я начал с того, что закрыл дверь на невербальный Коллопортус — на случай, если нас хватятся двое его неугомонных родственников.

В сумке было около десятка всяких кармашков и отделений. Я сказал Джастину, что зачарую только одно отделение, а прочие останутся, как у обычной сумки. Согласно кивнув, он уселся на стул, с которого я ему велел не вскакивать, и приготовился к зрелищу. Я расстегнул сумку, положил на стол отверстием к себе и остановился перед ней, сосредотачиваясь.

— Ты будешь колдовать стоя? — не удержался он от вопроса.

— Колдовство затратное, поэтому я буду колдовать в стойке проведения силы. И это твои последние слова до того, как я закончу.

Он виновато кивнул. Я взял в руку палочку, которая была со мной в чехле под дезиллюминационными чарами, и круговым движением невербально поставил маскирующий щит. Затем я расставил ноги чуть шире плеч, выпрямил спину, расправил плечи и стал дышать глубоко и медленно, разгоняя внутренние магические потоки. Когда магия забурлила во мне, я зафиксировал внимание на отверстии сумки и начал инкантацию.

Чтобы работать с пространством, нужно хорошее геометрическое воображение. Процесс формирования автономной области пространства был зарифмован в нечто вроде белого стиха, где каждая строфа была заклинанием или частью заклинания. Инкантация читалась примерно по минуте на строфу и занимала минут пятнадцать-двадцать, если зачарование пройдёт гладко. Произносить её требовалось с предельной сосредоточенностью, ритмично, медленно и нараспев, очень чётко воображая в сознании каждый этап процесса, описываемый в строке — и, разумеется, подавая в образ силу. В случае ошибки не происходило ничего неприятного, кроме расхода сил заклинателя и повторения процесса с самого начала, поэтому я и согласился на присутствие Джастина.

Строфы плавно перетекали одна в другую — обособление пространства, установка для него свойств хранилища, где ни один предмет не соприкасается с другим, чары стазиса, формирование межпространственного канала для помещаемых туда вещей, привязка канала к отверстию сумки и наконец чары распознавания владельца артефакта. Я полностью отрешился от внешнего мира и сознавал себя только в том, что имело отношение к творимому волшебству. Завершив инкантацию, я наложил на сумку ещё кое-какие мелочи вроде чар прочности и защиты от воров — и наконец позволил себе расслабиться.

Джастин завороженно смотрел на меня и, казалось, не дышал.

— Вот и всё, — сказал я ему. — Осталось только проверить, как легли чары. Если есть вопросы, задавай.

— Это и есть тёмная магия? — было первым его вопросом. Я недоуменно уставился на него.

— С чего ты взял?

— Когда ты читал этот стишок, воздух в комнате как будто потемнел… — он говорил неуверенно и словно бы спрашивал себя — было или не было?

— Это был подсос магии из окружающего пространства. Так само получается, если колдун расходует силу слишком быстро и помногу.

— Действительно, ты выглядишь усталым. У тебя даже глаза ввалились и щёки втянуло.

— Я перестарался с размером хранилища — захотелось сделать его с запасом, чтобы места с гарантией хватило на всё, — я глянул в окно и кивнул ему на небо. — Видишь, как сразу тучи собрались, а ведь только что было ясно.

Джастин подошёл к окну и какое-то время изучал набежавшие тучи.

— Они не такие, как обычно, — сказал наконец он. — Похожи на рваные серые тряпки.

— Так выглядят следы подсоса магии. Когда увидишь такие тучи, так и знай — какой-то сильный колдун творит какое-то сильное колдунство. Или он нездоров и борется за свою жизнь. В прежние времена, когда еще не было статута секретности, каждая собака знала, что колдун умирает в грозу.

— Но дождя, похоже, не будет.

— Не будет, я уже закончил. Неси сюда палочку, будем учить тебя пользоваться сумкой — это небольшой расход магии, надзорные чары его не почувствуют, — я снял Коллопортус с двери.

Джастин помчался за своей палочкой, а я проверил наложенные на сумку чары. Она действительно получилась очень ёмкой, но в остальном чары легли как надо и держались надёжно. Через несколько минут он вернулся, и я стал показывать ему, как положить вещь в сумку и как извлечь её оттуда. Оказалось, что он совсем не умеет дозировать подачу магии, пришлось учить.

— А почему нас этому в школе не учат? — возмущённо спросил он, когда у него стало получаться.

— Откуда мне знать, я не преподаватель. Могу только сказать, что избыточная подача силы у маглорожденных не опасна для окружающих, а чистокровных учат дозировать её еще до школы.

Джастин быстро глянул на меня, словно хотел сделать какое-то замечание, но передумал. Поколебавшись, он всё-таки продолжил:

— Не знаю, будет ли удобно кое о чём спросить тебя про маглорожденных…

— Спросить-то удобно, — я хмыкнул. — Ответы могут оказаться неудобными.

— Ничего, переживу. Как ты считаешь, что можно сделать, чтобы устранить неравенство маглорожденных и чистокровных?

— Не путай неравенство и неравноправие. Неравенство способностей не устранишь, оно в природе вещей, а неравноправия маглорожденных у нас нет. Ты буквально вчера читал Свод Законов — вспомни, там нет никакого деления колдунов по происхождению. Там прописана дискриминация нечеловеческих магических рас — оборотней, великанов, кентавров — но дискриминации людей нет. Известное тебе отношение к маглорожденным — это всего лишь устоявшееся мнение коренных колдунов.

— Вот как… — Джастин ненадолго задумался. — А откуда оно взялось, такое отношение?

В прошлом учебном году это еще не входило в программу истории магии. Хогвартское руководство в лице Дамблдора предпочитало сунуть голову в песок и делать вид, что всё в порядке. До недавнего времени историю преподавал Бинз, а когда он был еще живым, эти сведения сами собой разумелись и на них никто не указывал из-за их очевидности. В начале же этого учебного года Дамблдор вызывал Норму Ранкорн к себе и в своей обычной добродушно-уклончивой манере распорядился «не менять учебную программу радикально, чтобы не дезориентировать детей».