Сильвия Лайм - Мертвая академия. Печать крови

— Сядьте, — коротко бросил он низким тихим голосом.

Сопротивляться не было даже в мыслях. В этом кабинете творилось что-то странное, и не только со мной.

— К сожалению, в то, что вы говорите, очень сложно поверить, магиана Ирис, — проговорил он немного иначе. Без ярости, без злости. Без лезвийной остроты. Но все же и без тепла, которого мне так не хватало.

— Объясните мне, — едва слышно попросила я, боясь поднять глаза, когда он стоял так близко, — почему это так важно?

— Я не стану ничего вам объяснять, — ответил он жестко и скрылся где-то у меня за спиной. — Достаточно того, что я — ваш ректор и вы обязаны отвечать на мои вопросы, если хотите как минимум остаться в жив… в академии.

Я больше не видела Люциана, но густой, обволакивающий взгляд чувствовала каждой клеточкой тела. А слова, которые чуть не сорвались с его языка, заставили сердце на миг перестать биться.

Что он имел в виду? Неужели все гораздо серьезнее, чем я могла предположить? И в этом кабинете я и правда оказалась вовсе не из-за Ивейна и моей глупой шутки?

Через несколько тягучих секунд из моего сжатого горла вырвалось:

— Вы… сказали, что можете узнать сами. Проверить, говорю ли я правду. Так сделайте это. И… перестаньте меня мучить…

Мне показалось, что я слышу вздох. Долгий, глубокий и тяжелый.

— Я — некромант и могу выполнить это только крайне неприятным для вас способом, магиана Ирис, — прозвучали слова, в которых отчего-то проскользнули грустные нотки.

От этого ответа, как от грозового разряда, по позвоночнику вниз спустилась волна дрожи. Пугающей и заставляющей сердце биться еще быстрее.

— Мне не страшно. Я ведь тоже теперь некромант, — проговорила словно против воли. Твердо и уверенно.

Люциан за моей спиной выдохнул, а затем послышался звук его шагов.

— И уже весьма неплохой, — ответил он.

Не успела я порадоваться неожиданной похвале, как прохладные руки мягко коснулись моего разгоряченного лица. От неожиданности дрожь пронзила тело, а затем сладкая волна удовольствия скользнула вниз по груди, скручиваясь и заставляя нервничать.

— Я постараюсь сделать это максимально безболезненно, — тихо произнес Люциан. И мне хотелось верить каждому его слову. Всему, что бы он ни сказал. Лишь бы его руки оставались так же близко…

Он расположил кисти так, что большие пальцы касались моих висков, а ладони обхватывали нижнюю часть щек и основание шеи. Подушечки пальцев иногда немного перемещались, и от этих едва заметных движений под кожей словно били маленькие молнии.

— Будет… неприятно, — послышался голос с нотками вины.

Но мне было уже все равно.

И через долю секунды комната наполнилась Тьмой.

Мгновенно она заполнила собой все помещение, вызвав легкий приступ страха. Но мужские руки все еще были на мне, и это странно успокаивало.

Затем стало хуже. Черные клубы магии сгустились до состояния жженой смолы и резко проникли в меня через глаза, нос, уши, заставляя вскрикнуть и задержать дыхание.

Казалось, я вот-вот задохнусь. Сердце похолодело и упало куда-то вниз.

— Потерпите еще немного, Лариана, — с беспокойством проговорил Люциан, словно пытался меня успокоить. И, услышав собственное имя, снова сорвавшееся с его губ, я мгновенно поверила.

Все должно быть хорошо. Все будет хорошо.

Но огромное обсидиановое озеро мрака засасывало все сильнее. Страх против воли скрутил живот, грудь, не давая вздохнуть.

А затем за судорожно сжатыми веками я увидела переливающуюся спираль. Огромную воронку, сверкающую всеми возможными красками. И только по ее краям искристые волны имели чисто черный цвет. Густой и благородный, влажно блестящий.

Я знала, что это — настоящая Тьма. Та, что внутри меня. Но она не пугала, потому что не могла навредить. Ее мягкие волны двигались по кругу, постепенно исчезая. Хотелось зачерпнуть ее, как жидкий обсидиан, и расплескать повсюду, рождая сумеречную магию.

Любуясь этим чудом, я даже забыла на время, что воздух давно не поступает в легкие.

— Дышите, Лариана, — низким обволакивающим голосом проговорил Люциан.

Я вздрогнула. Горячая волна тут же прокатилась по спине, скручиваясь где-то внизу. Черные ленты Тьмы закрутились быстрее, и внезапно искристая спираль исчезла, явив воспоминание, от которого в груди вспыхнуло пламя.

«Так близко, всего в нескольких сантиметрах от меня — глаза. Серые глаза, в которых разгорается темная жажда. От этой жажды у меня слабеют ноги и подкашиваются колени. Но есть кое-что, сводящее с ума гораздо сильнее: пьянящие и ранящие сердце губы, прижавшиеся к моим в самом обжигающем поцелуе. Запретном, неправильном, нужном…

Ректор императорской академии. Та ночь в сумеречном мире, о которой мне не забыть. Обволакивающий, свежий запах холода и мяты. Ветра и зимней ночи, в которой, кажется, может случиться любое волшебство.

Стук крови в висках. Его замершее дыхание на моей щеке. И глаза цвета дымчатого хрусталя, в которых я неудержимо тону…»

И вдруг все исчезло. Я открыла глаза, нервно моргая, пытаясь разглядеть очертания кабинета, хватая ртом воздух. Снова чистый, без капли черной смолы.

— Вот и все, — с легкой хрипотцой проговорил ректор, медленно убирая руки с моего лица.

А мне до боли не хотелось этого. Не хотелось терять тонкое ощущение близости, которое, кажется, удерживало меня в сознании.

Сердце стучало ошеломляюще быстро. Совершенно не понимая, что происходит, я испуганно положила руку поверх правой ладони ректора, заставляя его снова коснуться моей щеки.

Прийти в себя оказалось не так-то просто. Перед глазами все еще было мутно, хотелось выплюнуть собственные легкие. А липкое чувство, напоминающее страх, заставляло волоски на коже вставать дыбом.

Что именно меня так напугало, я сама не понимала. Возможно, то, что на какое-то время моя способность управлять собственным телом исчезла. А может быть, резкий контраст между воспоминанием и явью заставил меня потеряться в ощущениях.

— Лариана, — тихо позвал Люциан, не сопротивляясь моим странным действиям, — все в порядке. Все закончилось.

Руки. Мужские руки на моем лице. Прохладные, остужающие болезненный жар. Рождающие совсем другой огонь.

— Что это было? — хрипло произнесла я, до конца не понимая, где нахожусь.

— Это… побочный эффект, — мягко ответил он с непривычной нежностью.

Длинные аристократические пальцы все еще лежали на моем лице. Пару раз они едва заметно вздрогнули там, где подушечки касались шеи. Где слишком быстро билась маленькая горячая жилка…

Секунды утекали, словно капли меда с ложки. Медленно, неторопливо. Рождая какое-то странное волшебство, звенящее напряжение в воздухе, от которого покалывало кожу.