Сильвия Лайм - Мертвая академия. Печать крови

Хотя наверняка это и впрямь так.

Сморщившись, кольнула палец, выжимая несчастную каплю крови. А затем расставила руки так, как было необходимо, нащупывая нити Тьмы, послушно толкающиеся в ладони. Почувствовавшие мою кровь.

Ректор кивнул.

— Теперь повторяйте заклятие слово в слово, магиана Ирис.

Aliro Raidoh ungh Savr treda.

Septiro Viran iste l’edoh falve… [8] Черный огонь зажгу именем Савра. Великого дракона чертогов Отца… (эшгенр.)

Текст оказался не таким уж и коротким. Я послушно произносила фразы древнего языка, неосознанно чувствуя, как магия послушно отзывается. И одновременно мозг сам делил заклятие на этапы. Словно знал, где нужно сделать паузу, переходя на следующий уровень.

Nahiro shew’ier morter dein… [9] Мое слово станет камнем… (эшгенр.)

Вот только мне никак не удавалось сконцентрироваться. А потому я нет-нет да и сбивалась. То безуспешно пытаясь поймать мрачный взгляд высшего некроманта. То засмотревшись на идеальный профиль его худого лица и на уверенно шевелящиеся красивые губы.

Когда слова закончились, я должна была сжать ладони и послать мысленный приказ.

Но у меня ничего не вышло.

— Магиана Ирис! — тут же раздраженно бросил ректор. — Вы были недостаточно внимательны!

— Господин Люциан, — вновь вмешался профессор Зантарен, — посмотрите, от самого крайнего зомби идет дым. У магианы почти получился «черный огонь». Это невиданно для первокурсницы!

Все взгляды устремились на того мертвеца, что стоял с левого края. От его гниющей плоти и впрямь шел легкий дымок.

— У. Магианы. Ирис. Не. Вышло.

Голос Люциана звучал жестко, как удары хлыста. И от каждого произнесенного слова я все сильнее сжималась в комок.

— Еще раз.

— Но… — пробубнил Ксавиан.

— Еще раз! — рявкнул глава академии, и я поспешила подчиниться.

Губы предательски подрагивали, но я плотно сжимала челюсти, не давая выбить себя из колеи. С Дэйном явно творилось что-то не то. Я никогда прежде не видела его настолько злым. От его фигуры будто разило холодом. Казалось, встань рядом — и покроешься инеем.

Но пора было выполнять приказ.

Снова приняла необходимую позу и начала повторять слова:

— Aliro Raidoh ungh Savr treda… [10] Черный огонь зажгу именем Савра… (эшгенр.)

Как ни странно, оказалось, что с первого раза я запомнила больше трети заклинания. И теперь все выходило несколько проще. Но и сложнее одновременно.

Люциан встал прямо за моей спиной, периодически корректируя положение пальцев. Волна дрожи пробегала по позвоночнику после каждого его жесткого и неласкового прикосновения. Такого чужого и так сильно отличающегося от тех, к которым я привыкла.

Но все же это были его прикосновения. И я не могла не замечать их.

В результате и вторая попытка провалилась.

Дэйн закрыл глаза, выдохнув зло сквозь зубы. Потом была третья попытка и четвертая, пока я наконец смогла заставить крохотный огонек вспыхнуть хотя бы на руках несчастного умертвия.

Как только это произошло, профессор Зантарен восхищенно ахнул. А толпа первокурсников, испуганно жавшаяся на несколько шагов позади, стала перешептываться, указывая пальцем на маленькое желтое пламя, с каждой секундой все сильнее разгорающееся на нежити.

— Оно вовсе не черное, — раздался чей-то голос позади.

Но не прошло и минуты, как весь зомби вспыхнул огнем. И вот тогда на глазах изумленной толпы желтый огонь сменил цвет на антрацитовый мрак.

Запахло горелой плотью. Умертвие медленно оседало на землю, будто радуясь, что его ужасное подобие жизни все-таки оборвалось.

— Получилось, — тихо проговорил Ксавиан, когда зомби окончательно превратился в гору пепла. — Удивительно.

— Это не то, на что я рассчитывал, но да. Получилось, — недовольно бросил Дэйн и резко развернулся, словно для того, чтобы уйти. Вот так просто взять и уйти. Полы темного плаща взметнулись, ветер скрыл выражение лица за сумеречным водопадом волос.

Где-то внутри меня вспыхнул гнев, смешанный со жгучей обидой.

— Зачем все это было нужно? — воскликнула я, понимая, что слишком сильно перенервничала, чтобы держать себя в руках. — Что такого особенного в этом заклинании, что нужно было заставлять меня учить его?

Люциан на миг замер, а затем медленно повернулся. Серые глаза застыли, превратившись в озера темного хрусталя.

— Это самое главное заклинание из арсенала некроманта, магиана Ирис, — ответил он ровным голосом, начисто лишенным эмоций. — И вы справились с ним плохо.

— Но я… — начала было оправдываться, однако снова не смогла закончить.

— Вот так это должно работать! — почти выкрикнул он, резко подняв руку и щелкнув пальцами в воздухе.

Никаких слов. Никаких сложных пассов руками.

В тот же миг все мертвецы вспыхнули страшным черным пламенем, взметнувшимся в небо обсидиановыми языками. Стрыги при этом громко и жалобно взвыли, превращаясь в жирные груды мяса.

Магиане испуганно отшатнулись назад, потому что даже до них добрался нереальный сумеречный жар.

Профессор Зантарен на глазах белел. Он в остолбенении протянул руку к умертвиям, и рот его изумленно приоткрылся. Казалось, он вообще не верил, что это возможно.

— Вот так, магиана Ирис, — мрачно повторил ректор, и во взгляде его отражалось то самое голодное черное пламя, что горело неподалеку.

— Отлично! — воскликнула я, кусая губы и совершенно ничего не понимая. — Но почему это так важно?

Тяжелая пауза повисла между нами, как меч над плахой.

— Существует не так много заклинаний, которые могут воздействовать на высшую нежить. А «черный огонь» способен уничтожить любого мертвеца, — тихо ответил Люциан. У меня по спине пробежала волна мурашек, от которых зашевелились все, даже самые крохотные волоски на теле. — Любого, магиана Ирис. Даже самого сильного и опасного.

С этими словами он снова развернулся и на этот раз быстро ушел, не оборачиваясь.

После той странной практики с ректором я долго не могла прийти в себя. Почему он так странно себя вел? Почему за все занятие только я одна удостоилась его злого и раздраженного внимания?

Хорошо хоть остальные магиане не слишком расстроились, что их никто так и не стал учить «черному огню». Моей показательной порки вполне хватило.

Я же до сих пор всей кожей чувствовала последствия особого внимания высшего некроманта, словно каждый его взгляд бил цепной плетью. Руки подрагивали, стоило опустить веки и вспомнить холодные серые глаза, нервно сжатые губы, чуть ли не до скрипа сомкнутые челюсти.

А сердце истекало кровью. Потому что, несмотря на все мои усилия забыть, не думать, не желать снова прикосновений сильных мужских рук, перед мысленным взором я продолжала видеть только Дэйна. Худое лицо, едва заметно улыбающееся в полумраке, всегда прямую спину, широкоплечую фигуру и немного прохладные ладони, от которых становилось так жарко.