Андрей Смирнов - Заклинательница духов

Андрей Смирнов

ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА ДУХОВ

Терпкий аромат благовоний плыл по комнате, дурманя мысли, прогоняя последние сомнения. От огромного медного чана исходил пар. Сбросив накидку, Зиаб погрузилась в горячую воду. Пока руки четырех девушек-рабынь омывали совершенное тело Зиаб, вытирали его и вновь увлажняли кожу маслами, разум хозяйки дома оставался кристально чист. Сосредоточившись только на телесных ощущениях, растворяясь в нежных прикосновениях девичьих рук, ни о чем не думать… Прошлое отравлено ядом измены, будущее слишком неопределенно; спасение для разума Зиаб заключалось только в беспредельном настоящем.

Шестеро сильных рабов унесли чан с водой. Евнухи в белых одеждах зажгли свечи, расставленные в особом порядке. Еще двое омыли Зиаб дымом из курильниц, очистили дымом все предметы, находившиеся в этой и других комнатах. Демон, что придет сегодня, не должен найти в доме Зиаб ни единого изъяна, иначе прогнать его будет невозможно, он будет приходить вновь и вновь.

Хуриб и Сулиб — двое старших слуг, уже не раз помогавшие хозяйке в подобных мероприятиях, получили последние указания. Впрочем, обряд они знали столь же хорошо, как и сама Зиаб, но хозяйке дома должна хотелось быть уверенной, что на этот раз все пройдет без оплошностей — слишком велики ставки.

Зиаб опустилась на ложе. В руках одной из девушек оказался флакон с густой прянопахнушей жидкостью. По знаку Зиаб рабыня приблизилась к ней и стала втирать жидкость в ее лоно. Чародейка закрыла глаза. Вскоре ее дыхание участилось. Искусные руки девушки поднимали внутри Зиаб нарастающую волну возбуждения, но одновременно какая-то часть ее разума безучастно наблюдала за происходящим.

В это время евнухи запели. Их голоса переплетались и смешивались, и казалось, что из обрывков слов, произносимых разными людьми, рождается единая речь-заклинание, единая песня, исполняемая на языке духов, а не смертных людей. Еще одна рабыня покрыла серебряной пыльцой все отверстия на теле Зиаб, исключая лоно; после того как хозяйка отослала обеих рабынь, Хуриб высыпал в огонь смесь из четырех тайных трав, привлекающих внимание демонов. Над жаровней взвилось облако дыма, стало трудно дышать. В сознании Зиаб запахи и звуки смешались; мир сделался подобен разноцветному облаку дыма, и Зиаб почудилось, что она уже не покоится на ложе, а падает в глубокий колодец… И вдруг кто-то подхватил ее на руки и вынес на поверхность. Кто-то сжал ее с нечеловеческой силой. Зиаб открыла глаза, но не увидела ничего. Впрочем, она знала, как надо смотреть. Она отвернулась, и краем глаза ей на миг удалось уловить облик гостя, которого она выкликнула сегодня. У него не было ни клыков, ни рогов, ни длинных когтей, но полупрозрачная кожа, горящие, как пламя, янтарные глаза и постоянно меняющиеся черты лица достаточно ясно указывали на его подлинное происхождение. Огромный уд демона нетерпеливо ткнулся в лоно Зиаб, она раздвинула ноги и приняла в себя плоть демона. Сладостная боль пронзила ее, ее ощущения сделались предельно яркими. Казалось, демон ласкает ее везде — играет с сосками, лижет кожу, терзает плечи и руки, сжимает талию, грозясь раздавить в объятьях… Только там, где была нанесена серебряная пыльца, демон не мог коснуться Зиаб.

Как и сила, его сладострастие было таким, на какое способен только демон или животное — но не человек. Он бешено двигался в ней, но Зиаб, уже не раз предававшаяся подобным занятиям с нечеловеческими существами, ощущала не только боль, но и сильнейшее наслаждение — она знала, что пришелец пьет это наслаждение, как вино.

Жгучее семя демона ударило в ее лоно, и та часть сознания Зиаб, которая доселе безмолвно наблюдала за происходящим, поняла, что пора действовать. Она попыталась отстраниться, но демон не позволил ей этого. Его член вновь быстро твердел, его руки и губы продолжали терзать тело своей жертвы. Он не уйдет, пока не допьет вино до конца.

— Сулиб! — Крикнула хозяйка дома.

Какое-то время демон еще двигался в ней, но вот она впервые услышала его недовольное ворчание. Хуриб и Сулиб с кадильницами, из которых валил белый дым, окуривали ложе своей госпожи. Песнь-заклинание оборвалась, евнухи затянули что-то новое, монотонное, постепенно набирающее силу — и от звуков этого пения демон содрогнулся и вжал голову в плечи. Зиаб наконец почувствовала, как железные объятья разжимаются. Демон, не в силах больше терпеть эти чары, отпрыгнул от кровати и завис в воздухе. Теперь Зиаб видела его почти также хорошо, как и обычного человека из плоти.

— Нет! Не надо!!! Прекрати это! — Услышала Зиаб. — Я подарю тебе удовольствие, о котором ты не могла и мечтать...

Он не упомянул о цене, которую придется заплатить за наслаждение, но Зиаб не собиралась с ним спорить. Вызванное существо сделало все, что должно было сделать, и с этого момента перестало интересовать чародейку. Ее слуги продолжали размахивать кадильницами, а евнухи — монотонно петь; Зиаб, приподнявшись на локте, также запела. Демон содрогнулся и закричал. Более он не мог бороться. Казалось, чудовищной силы порыв ветра подхватил его и выбросил вон из богатого дома Зиаб; заклинание, наложенное чародейкой, запрещало ему появляться здесь вновь когда бы то ни было.

После того, как был завершен ритуал, и комната очищена от малейших следов пришельца, Зиаб вновь искупалась — предварительно изъяв из своего лона семя демона. Она была измотана, осушена почти до дна; каждая частичка ее тела, казалось, молила о пощаде, но дело, затеянное сегодня, еще не было завершено. По узкой спиральной лестнице Зиаб поднялась в восточную башню; на этот раз ни рабыни, ни верные слуги не сопровождали ее. Шепча заклинания, она разожгла огонь под котлом и приготовила варево, в которое бросила несколько странных составляющих — в том числе и семя, полученное от демона. Пар, исходящий от котла, вскоре застыл в виде колыхающихся языков пламени. С каждым мгновением пар густел. Вскоре в белесом облаке стали возникать жуткие лица — слипшиеся, переходящие друг в друга, что-то беззвучно кричащие Зиаб. По мере их появления Зиаб давала каждому какое-нибудь собственное имя: Порча и Истощение, Холод и Жар, Безумие и Лихорадка, Уродливость, Ужас и Смерть… Она давала имена существам из котла на правах их матери.

— Летите, дети! — Воскликнула она, закончив перечисление. — Летите и возьмите жизнь женщины, имя которой — Танианис, дочь купца Калеонора!

***

…Кулхан, принц Дезрата, придержал поводья, и взрослый гиор, на котором восседал принц, послушно остановился. Закрывая лицо рукой от безжалостного солнца пустыни, принц несколько секунд следил за облаком пыли на горизонте — до тех пор, пока не убедился, что это возвращается один из загонщиков. Во время вынужденной остановки ноздри его гиора широко раздувались, а огромные кулаки сжимались и разжимались, как будто желая вцепиться во что-нибудь и смять, сломать… Этот гиор был молод и полон энергии, а горячий ветер пустыни будил в нем странные желания и воспоминания — воспоминания о том времени, когда он был совсем юн, свободен и необуздан… Недовольное ворчание, которое начало зарождаться где-то внутри необъятной груди гиора, мгновенно стихло, стоило Кулхану посильнее дернуть поводья.