Яцек Комуда - Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы [litres]

Он поднял голову и замер. Горбуна уже не было подле дерева. Черт побери, куда же он пошел? Вийон бросил короткий взгляд назад. Катары стояли на коленях, опустив головы, а калека проталкивался между ними, уродливо раскачиваясь. Совершенный уменьшился в размерах, посерел. Вновь сделался отвратительным горбуном в порванной йопуле и быстро шел в сторону выхода.

Вийон не мог потерять его из виду. Вскочил на ноги и двинулся за Совершенным, провожаемый удивленными взглядами. Кого-то оттолкнул, кому-то наступил на ногу. Знал, что так легко навлечет на себя подозрения, но рисковать не мог. Горбун вот-вот мог исчезнуть из виду. Он выскочил за арку церквушки и остановился, тяжело дыша. Лес тонул во влажном тумане, а горбуна и след простыл…

Вийон напрягал зрение, пытаясь пронзить взглядом туман. И увидел карлика! Далеко, в овраге, заметил прихрамывающего калеку. Вор не стал ждать. Пустился бегом – от дерева к дереву, от куста к кусту. Прятался, когда ему казалось, что преследуемый может обернуться, бежал быстрее, когда тот вжимал голову в кривые плечи и шел лесом. Вийон был уже уверен, что горбун от него не сбежит.

– Изабель, Марго, что с вами случилось?

Дети обернулись к отцу, и Алоиз задрожал. У его дочерей были выдавлены глаза. Из черных дыр капала кровь…

– Боже! Дети! Мои дети! – зарыдал Алоиз.

– Зверь уже близко, – сказала Изабель мертвым голосом. Указала на запад рукой без пальцев.

Ее сестра захрипела. Плевалась кровью. А потом раскрыла лохмотья, показывая отцу разрезанный живот, из которого вываливались внутренности.

– Случатся еще три несчастья. Они обещают приход Зверя, что уничтожит город.

Алоиз бросился к детям. Хотел схватить Изабель за руку, но… не почувствовал под пальцами ничего. Рука прошла сквозь ее тело, словно сквозь дым.

Призрак его дочери обернулся… Теперь была она куда страшнее. Раскрыла окровавленные губы, рот, полный острых зубов, а потом побледнела, сделалась полупрозрачной и с воем улетела куда-то вверх…

Купец остался один на узкой улочке. Бегом бросился к своему дому. Словно буря ворвался в ворота и вбежал в вонючий, грязный двор.

Дочери его играли в компании соседских ребятишек. Вернее сказать, со смехом убегали от Винсента, который гнался за ними, держа за хвост труп крысы.

– Марго! Изабель!

Они послушно подбежали к отцу. Были целы и здоровы. Купец заключил их в объятия и заплакал.

– Что с тобой, господин отец? – спросила старшая и более смелая Изабель.

– Что с нами будет? – выдохнул купец. – Что будет со всеми нами?!

– Ничего с вами не случится… Мы с сестрой помолимся за ваше здоровье… Вместе с Богоматерью. Да, отец. Все будет хорошо, – прошептала Изабель.

Увы, Алоиз этих слов не расслышал.

Вийон догнал горбуна на третьем проеме моста, что соединял Нижний город с верхней частью Каркассона. Протиснулся сквозь толпу калик перехожих и нищих, в последний миг увернулся от повозок, что везли на рынок сельдь и бочки с вином. Отогнал двух бездомных собак, которые хотели добраться до его порванной йопулы, и проскользнул мимо сборщиков налогов, занятых спором со старым евреем, что нес на торг плетеную корзину, полную чеснока и лука.

Горбун стоял у каменного креста в третьей из двенадцати арок моста, спиной к Вийону и шумной улице. Поэт приблизился, держа под плащом вытащенную заранее чинкуэду. Когда оставалось до него еще пару шагов, горбун обернулся. Глянул испуганно влево-вправо, но бежать было некуда. Разве что прыгнуть во вспухшую от осенних дождей Оду.

Вийон схватил его за плечо и толкнул на крест. Горбун застонал, дернулся, но вор без труда удерживал его, закрывая от людей. А потом приставил к его горлу клинок.

– Отчего ты хочешь привести Зверя в город?!

– Не я! – прохрипел горбун. – Не я. Не я это сделал.

– Ты и твоя секта боретесь с Церковью. Из-за Зверя люди отворачиваются от попов и усиливают ваши ряды. Вместо того чтобы ходить на исповеди, принимают консоламент! Только вы получаете выгоду от несчастий.

– Это не я призываю Зверя… Молю, выслушай меня!

– Если не ты, то кто?

– Скажи инквизитору, что настоятель Вальтер из парафии Святого Назария… Он знал тайну. Он знал, что случится. У него нужно искать след…

– Во-первых, откуда ты знаешь о тайне настоятеля? А во-вторых, я не слуга инквизитора. У меня договор только с отцом диаконом. Взамен на помощь в деле Зверя он позволил мне остаться в городе, чтобы отыскать одну персону, с которой тебя видели. С этой блудницей и связан мой очередной вопрос. Важнейший для меня. Где Марион? Какая связь между ней, твоей сектой и Зверем?

– Ма… Марион?

– Да. Марион, шлюха из борделя Ого, которая ушла оттуда две недели назад. Никто ее не видел, никто о ней ничего не слышал, но вроде бы видели ее с тобой. Слушай, – выплюнул Вийон прямо в лицо горбуну, – срать я хотел на Зверя, инквизицию и на весь этот вшивый вонючий город. Я хочу отыскать Марион. Я должен ее увидеть.

– Не спрашивай о ней…

– Отчего?

– Марион ушла. Нет ее уже. Нет той женщины, которую ты знал…

– Она погибла? Ты убил ее, шельма! – Вийон сжал пальцы на горле у горбуна.

– Она потеряла сама себя. Отдала…

Вийон заглянул прямо в глаза горбуну. Совершенный смотрел не на него. Смотрел куда-то над его плечом.

Вдруг поэт услышал свист. Сразу же отпустил горбуна, упал на колени, ведомый безошибочным воровским инстинктом.

И только поэтому лезвие меча, которое должно было лишить его головы, рассекло воздух и выбило искру и щербину в каменном кресте.

Вийон мгновенно перекатился на бок, вскочил, в руке его блеснули чинкуэда и выхваченный из-за голенища сапога кинжал.

Они стояли перед ним втроем.

Справа высокий муж с остриженной по рыцарской моде седой головой, со шрамом на виске, левой брови и щеке, в сером плаще, из-под которого выглядывал фрагмент кармазиновой куртки. В руке он держал обнаженный корд. Слева – тот, кто миг назад хотел убить Вийона: молодой, длинноволосый, в белой якке, наброшенной на шнурованную по бокам кожанку. В руке его был выщербленный меч. Сзади оставался третий – в шапочке и кожаном кафтане. И с мерзким на вид моргенштерном.

Рыцарь, оруженосец и слуга. Вийон видел этих троих в разрушенной часовне около Древа Умерших. Они были катарами…

– Тебе повезло, Добрый брат, что мы успели, – подал голос седоволосый. – Этот гад прицепился к тебе как репей к собачьему хвосту. Волочился за тобой от самой часовни.

– Это шпион инквизиции, – проворчал молодой. – Слуга Вавилона, который святой Иоанн называл матерью греха и мерзости.

– Зарубим его! – обронил нетерпеливо рыцарь. – И дело с концом.

– Нет, – сказал горбун. – Отпустите его, пусть уходит.