Яцек Комуда - Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы [litres]

– Ты обезумел, брат?

– Я все сказал.

Рыцарь кивнул.

Горбун отступил и двинулся через мост, раскачиваясь из стороны в сторону. Вийон хотел броситься следом, но седоволосый загородил ему дорогу.

– Куда ты, сукин сын? Мы еще не закончили.

– Ты и правда хочешь его отпустить, брат Мюрдош?

Поэт осмотрелся. Не пойми отчего, но мост был пустым. Вокруг лавок, будок и лотков не видно было ни единой живой души. Осенний ветер подхватывал с земли пыль, рвал полотняные навесы.

– Добрый Человек ошибался. Убейте его! – приказал рыцарь.

Вийон отхаркнул, сплюнул под ноги густой слюной. Растер ее в пыли.

– Развлечемся, – сказал мрачно. – Вы уже составили завещания, честной народ? Поручили душу Богу, а последние сребреники – своим шлюшкам?

– А ты свое написал? – спросил седоволосый.

– У меня немного богатств, которые я мог бы кому-то завещать…

Рыцарь опустил корд, довольно легкомысленно отнесясь к Вийону. Взглядом дал знак своему пажу.

Вор не стал ждать ни мгновения и как молния сам бросился на длинноволосого оруженосца. Принял удар его меча на скрещенные перед собой клинки кинжалов, одновременно отвесив ему мощный пинок в пах. Оруженосец завыл, подавился слюной и рухнул на колени. Оружие выпало у него из руки, зазвенело о камни.

Седоволосый крикнул.

Прислужник махнул моргенштерном.

Промазал.

Шипастый шар чуть задел руку Вийона.

– Ну, давайте, пуйники! – прошипел поэт. – Вперед, херы вы мохнатые! Что зенки вылупили?!

– Убить его! – рявкнул седовласый. – Вперед!

Бросились на него чуть ли не одновременно. Прислужник слева, рыцарь – со стороны лотков. Вийон отбил кинжалом удар меча, молниеносно упал на землю и перекатился через плечо. Слуга снова махнул моргенштерном, едва не попав по своему господину.

Поэт вскочил. Хотел бежать на западную часть моста, к Нижнему городу, но дорогу уже загораживал длинноволосый оруженосец, который только пришел в себя. Поэтому Вийон развернулся и помчался в другую сторону.

– В здравом уме и твердой памяти, из того, чем милостиво одарил меня Господь (и куда меньше – люди!), в бедствиях моих пишу завещание, в знак последней воли моей, единственной и неотменяемой! – выдохнул сквозь зубы.

Враги мчались следом. Но Вийон был быстрее. Бежал что есть духу по опустевшему мосту. Понял уже, отчего тут так мало людей. С востока, от Высокого замка, шла процессия флагеллантов. Были их сотни, возможно, тысячи… Вийону показалось, что чуть ли не весь Каркассон выполз на старый мост проявить покорность воле Господа. Головы, покрытые капюшонами с вырезами для глаз, склонялись покорно под свистом кнутов, бичей и ремней, падающих на нагие спины, рассекающих кожу, исторгающих из полуголых тел ручейки крови, оставлявшей пятна на брусчатке.

– Господь всемогущий, Боже праведный и истинный человек, Ты, что родился без греха из тела Девы Марии, Ты, что принял муку и смерть на древе истинного креста, Ты, чьи руки и ноги были пробиты, Ты, чей бок ранило копье, а из раны той вышла кровь, благодаря которой были мы искуплены от грехов, – дай мне слезу той воды, что вышла из Тебя, дабы обмыть мое сердце от всяческой грязи и любого греха, – повторяли тысячи уст.

Вийон ворвался меж искупающих грехи, растолкал первые ряды, оказался в середине толпы. Рыцарь и его люди ругались, орали, толкались где-то позади. Смерть была близко, очень близко.

– Спасайте, честной народ! – крикнул Вийон. – Еретики гонятся за мною! Альбигойцы, почитатели Зверя!

Никто не обращал на него внимания и даже не посмотрел в его сторону. Кнуты и ремни в размеренном темпе падали на голые спины, грохотали колотушки, люди танцевали, тряслись, топали, хлестали себя по спинам и загривкам.

– Libera nos, quaesumus, Domine … [53] Прости нас, Господи, просим Тебя ( лат .). – таков был ответ на его крики.

Уже высмотрели его! Уже заметили. Первым бросился в его сторону оруженосец. Рубанул сверху, быстро словно змея! Вийон отбил удар, одновременно выпустив кинжал и прихватив левой рукой рукав врага, притянул того к себе. Оруженосец хотел воткнуть пальцы ему в глаза, но поэт уклонился, схватил того за пояс, прыгнул ему за спину, а потом воткнул чинкуэду чуть выше поясницы. Оруженосец захрипел, задергался, Вийон придержал его в объятиях. Юноша хрипел, плевался кровью, она текла по кожаному панцирю, смешивалась в пыли и прахе с кровью бичующихся. Никто не обращал на них внимания.

– Sancte Michael Archangele, defende nos in proelio, contra neąuitiam et insidias diaboli esto praesidium… [54] Святой Архангел Михаил, помоги нам в битве и против зла и преследований дьявольских будь нам защитой ( лат .).

Вийон замер. Стоял неподвижно, держа окровавленного противника, забрызганный кровью бичующихся, окруженный толпой бьющих себя людей. На верху каменной стойки моста он вдруг заметил выцарапанный знак ІІІ. Римская «тройка»! Знак Зверя.

Бич пал на них совершенно неожиданно. Вийон взвыл, когда ремень рассек ему кожу на щеке, затылке и спине. Заорал и выпустил умирающего, заслонился рукой. Кто-то толкнул его, кто-то дернул. И только благодаря этому удар, нанесенный кордом седоволосого, только рассек ему кожу на плече и спине, а не перерезал ему поясницу и кости…

Поэт бросился в толпу. Седоволосый прыгнул следом, рубанул снова, на этот раз – промазал. Потом ткнул, но и тычок этот увяз в толпе. Вийон упал, снова получил батогом, кто-то пнул его, толкнул, наступил на ногу. Окровавленный и в синяках, он полз среди пинков, а рыцарь пробивался следом.

Кинжал! Где тут был кинжал?! Вийон заметил его, развернулся на четвереньках в том направлении, но чья-то нога отшвырнула оружие в сторону. Кинжал исчез среди босых ног.

– …Imperet illi Deus, supplices deprecamur: tuque, Princeps militiae caelestis, Satanam aliosąue spiritus malignos, ąui ad perditionem animarum pervagantur in mundo, divina virtute, in infernum detrude… [55] Да сразит его Господь, просим и умоляем; а ты, предводитель небесных легионов, низвергни Сатану и прочих духов, бродящих по свету, развращающих души, низвергни его в ад ( лат .).

Их окружало шествие женщин. Молодые, обнаженные до пояса, скрыв лица под капюшонами, из-под которых выбивались черные и светлые локоны. Кающиеся дамы, готовые пожертвовать своим телом и терпеть боль, чтобы вымолить защиту от Зверя. Кровь стекала по их прекрасным грудям и спинам, оставляя на полуголых телах темные полосы.

Вийон уже поднимался на ноги. Но кто-то пнул его в голову, и поэт опрокинулся навзничь. Крикнул, когда увидел над собой готового к удару седоволосого. Протянул руку в сторону – и тут его пальцы нащупали что-то холодное и скользкое… Рукоять меча, выпущенного из рук оруженосцем! Это был знак. Знак Божий. А может, воровское счастье Вийона?

Он заслонился в последний момент. Отбил корд, перевернулся на бок и вскочил с земли. Седоволосый уже примерялся ударить сверху, потом отдернул клинок, готовый уколоть. Поэт ускользнул от острия почти чудом.