Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Владыка ши вскинул правую руку, приказывая Неистовому гону ждать. Блеснуло в вышине последним лучом солнце и отбросило блик от отлитой из серебра ладони. Правда! Все легенды — правда!

Ойсин впервые обернулся — дорогу через болота перекрыла ещё одна рать демонов.

Не отвернуть, только вперёд! Его великий предок смог, значит, и у Архимагистра получится. Демоны ещё помнят то поражение, их память куда длиннее людской.

— Безликий с нами! — крикнул Ойсин и вдавил пятки в конские бока.

Возликовали горны, разнеслись боевые кличи. Вторя им, завыли кун ши в передних рядах. Взвился залп стрел, прикрывая кавалерию. Демонические псы ловили их зубами, но многие падали замертво.

«Брат мой, Ветер, помоги!» — молился Ойсин.

Десять ярдов. Пять! Сумеречники обрадовались, встретив настоящего врага, а не собратьев, с которыми приходилось биться по какому-то недоразумению. Выставленные вперёд копья пронзали дуллаханов, сбивали их с лошадей, обламывая пики. Рыцари забывали о страхе, усталости и боли, превращаясь в могучих героев, воспетых в старинных балладах, как освободители земли Мунгарда. Вновь уверовав в себя, Сумеречники сметали демонов, как ветер — палую листву. Кони топтали кун ши копытами, взлетали и опускались на гоблинов шипастые била кистеней, лязгали клинки.

В задоре Ойсин откидывал налетевших на него баньши. Звенел в ушах их скорбный плач:

«Не выживешь! Не выживешь! Мы будем рыдать и бросаться на твою могилу, как духи-хранители твоего рода!»

Голубоватая дымка ветроплава окутывала волнистое лезвие фламберга. Легко оборачивался в ладони эфес, вспарывая жёсткую серую кожу огра. Глуповатый демон заревел от боли и отступил. Маленькой заминки было достаточно, чтобы выпустить твари кишки.

Ойсин замер на миг в образовавшемся затишке. Кун ши облепили ближайших к нему всадников. Опрокидывались кони. Железными копытами кельпи раскраивали черепа Сумеречников. Дуллаханы швырялись головами, как снарядами, свистели в воздухе хлысты. Где они прикасались к людям, там оставались ядовитые язвы.

Рыцари падали на землю, вокруг них роились полыхающие зелёным баньши. От их плача, от прикосновений костлявых рук страх и уныние проникали под кожу. Сумеречники путали наведённые эмоции со своими, теряя боевой настрой. От огров и вовсе спасения не было: один удар огромных кулачищ выбивал из людей дух.

Гибли, гибли Сумеречники! Слишком много тварей собралось. Даже если и победят рыцари, то все здесь полягут. Армию надо спасти — без неё не будет ордена. Нужно поступить, как герой Безликий, нужно стать им, тогда Сумеречники вернутся к чистым истокам.

— Стойте! — закричал Ойсин. — Я, потомок Безликого, вызываю чемпиона!

По рядом пробежался гомон. Битву остановили. Разошлись две армии — стена против стены.

Поставив коня между ними боком, Ойсин вглядывался в размытую дождём даль. Аруин не участвовал в битве, наблюдая за всем из седла королевского кельпи. Считал ли он схватку с Сумеречниками ниже своего достоинства или ему мешало увечье?

Владыка подъехал к Ойсину, кельпи обдал смрадом гнили. Глаза Аруина осматривали каждый дюйм лица Архимагистра, словно искали там что-то. От мощи владыки шевелились волоски на теле. Ойсин не представлял, что кто-то может быть настолько силён. Но Архимагистр ни одним движением не выдавал смятения. Он сразится с бессмертным и победит, как победил Безликий. По-другому и быть не может.

Но Аруин лишь отвернулся манерно-медленно и взмахнул серебряной кистью, так и не проронив ни звука, как театральный мим. Воинство ши зашевелилось, пропуская вперёд чемпиона. Земля затряслась от тяжёлой поступи, полыхнула громадная коричневая аура. Особенно крупный огр? Ойсин стиснул рукоять фламберга плотнее. В любом случае не сильнее Аруина.

Показался тёмный силуэт двухголового гиганта. Надо же, эттин! А говорили, что их не существует. Кожа цвета древесной коры с рисунками годичных колец, из одежды — лишь набедренная повязка. Сам лысый, только правую голову окружал венец каштановых волос. Ноги толстые, размером со стволы вековых дубов, руки длинные, до колен. В правой — необхватная шипастая палица.

Ойсин сглотнул. Нет, нельзя терять веры. Он потомок Безликого, он не может проиграть! Не может опозориться перед прежде поверженным владыкой Аннуина.

— Бой! Бой! Бой! — набатом кричали обе стороны.

Архимагистру вручили самое большое и прочное копьё. Он перехватил его поудобней. Конь набрал скорость. На острие загорелась голубая дымка ветроплава. Один скачок, второй, третий. Эттин всё ближе. Неповоротливый гигант не увёртывался, не отходил. Способна ли эта двухголовая громадина чувствовать?

Эттин замахнулся палицей. Ойсин обернул тело плотным щитом из сгущённого воздуха. Он сможет! Он лучший, самый сильный Сумеречник в своём поколении, с королевским даром! Он — потомок бога!

Последний рывок. Ойсин ударил на выдохе. Остриё вонзилось в грудь эттина, копьё надломилось пополам. Палица приближалась неумолимо, время замедлилось. Ойсин стиснул зубы, из носа хлестнула кровь. Щит зазвенел, разметались, искря, осколки воздуха. Последняя преграда разбилась, как хрупкое стекло — не выдержал королевский дар столь мощного удара. Смела огромная палица и коня, и всадника.

Что-то хрустнуло в спине — Ойсин больно ударился об землю. Рядом лежал мёртвый конь. Ойсин ещё дышал, но уже не шевелился, только смотрел на нависающую над ним чёрную тучу.

«Почему не получилось? Брат мой, Ветер, отец мой милостивый, почему ты оставил меня? Молю, не за себя уже — я не жилец. Спаси хоть моих людей — твоих людей. Наш орден! Без них миру не выжить!»

Раскатился гром, расчертила небо молния. В столбе ослепительного света спустился на землю Всадник зари.

Безликий! Он явился, чтобы победить Аруина ещё раз и разогнать Мрак! Он спасёт… весь пылающий в пожаре войны мир!

Последним видел Ойсин, как дрогнул Неистовый гон. Подался вперёд владыка ши, растеряв своё безразличие. Завопил от ужаса эттин, размахивая палицей. Мчался на него сверкающий всадник, реял на ветру белый плащ. Клубилась плотной голубоватой дымкой нечеловечья сила. И пахло сладко — грозой.

Мир будет спасён!

Гэвин заметил ауру Неистового гона ещё на подходе к топям. Учуял мстительный Аруин близящийся конец, выполз, выгнал со всех нор своих приспешников. Да ещё и с одержимыми, небось, договорился. Всё, чтобы объявленное полторы тысячи лет назад пророчество сбылось у него на глазах.

Лишь бы успеть, лишь бы, лишь бы. Остановить бойню до того, как никого в живых не останется. Срубить гнилое дерево до того, как оно погребёт под своими ветвями весь мир.

Чернело небо, холодной пеленой лил дождь. Гэвин заполнял внутренний резерв силы до предела. Выйдет ли? Ведь это сумасшествие гораздо большее, чем все его походы вместе взятые. Представить, что он сможет… возможно ли? Какого тебе, Безликий, смотреть, как гибнет твоё детище, которые ты пестовал долгие годы, которым грезил и жил, ради которого терпел боль и лишения? Какого тебе будет уничтожить его собственными руками?