Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Замечтавшись, Лайсве потеряла счёт времени, а когда спохватилась, уже стемнело. Как только Кым ушёл, она достала из мешка куклу Герду. Лайсве столько раз её чинила, что казалось, не осталось в ней ничего от старой поделки Микаша. Но всё же если чем-то дорожишь, нужно чинить его время от времени, а не выбрасывать, даже если оно дряхлеет и ветшает. Лайсве прижала куклу к груди.

На улице раздались тяжёлые шаги, отвернулся полог и в свете полной луны внутрь заглянул Микаш.

— Где мальчишка? — спросил он, усаживаясь на подушки.

Лайсве придвинулась к нему и стала расплетать его церемониальную причёску.

— Его зовут Кым. Я отправила его спать. Поздно уже.

Микаш перехватил её ладонь и приложил к губам:

— Ты заговорила со мной — хоть на что-то этот прощелыга сгодился.

— Он очень милый, — усмехнулась Лайсве. — Напомнил одного дорогого мне человека.

Она показала мужу куклу — он густо зарделся и отвернулся.

— Почему ты задержался? Неприятности? Новости от лорда Комри?

— Да какие там новости — дожидается казни в застенке Ловонида. Жерард заверяет, что приструнил своих людей, чтобы они не покушались больше на его сына и не пытались отомстить по-другому. Но сомневаюсь, что это спасёт род Комри от всеобщей ненависти.

Да, великая честь породниться с Комри теперь обернётся великим позором. Впрочем, после этой войны старые договорённости забудут.

— Что же тебя тревожит? — спросила Лайсве.

— Люди устали, запасы истощились, скоро зима, а на севере она лютая, — нехотя ответил Микаш и принялся стягивать сапоги.

Лайсве кивнула, снимая с него плащ:

— Прости, что говорю это, но вдвоём мы бы добрались до Норикии куда быстрее. Зачем тебе понадобился этот отряд зелёных мальчишек и дряхлых стариков?

Микаш неуютно повёл плечами и завозился с застёжками дублета:

— Не думаю, что им пришлось бы сладко под единоверцами. Сейчас же сжигают всех, в ком Лучезарные обнаруживают хоть каплю родового дара. Да и… — повисла неловкая пауза. — Просто хотелось почувствовать себя маршалом большой армии. В Дюарле мне вряд ли что светит, кроме положения мужа Норны Безликого.

— Что ты такое говоришь? Ты же знаменитый полководец!

Лайсве помогла ему высвободиться из остатков верхней одежды.

— Сейчас воевать не с кем, к тому же моё мыслечтение — дар предателей. Забудь, мы уже обговаривали это сотни раз!

Она ответила печально, больше для себя, чем для него:

— Слова — пустое. Тысячи тысяч их не хватит, чтобы утолить боль, ни твою, ни мою.

Они долго сидели рядом и молчали каждый о своём. Лишь когда Лайсве засобиралась укладываться, Микаш снова заговорил:

— Нам предложили отдохнуть и пополнить запасы в Докулайской долине.

— Рядом с Будескайском? — встрепенулась она. — Кто оказался столь щедр?

— Его имя держат в тайне, как и точное расположение места. Опасаются предательств. Нас встретят на границе и проведут, куда следует.

По хребту продрал озноб. Лайсве приложила тёплую ладонь Микаша к своей щеке.

— У меня дурное предчувствие. Это родовые земли Гедокшимска. Сейчас ими владеет мой кузен Петрас, ему нельзя доверять.

— Тот самый, который задержал тебя во время нашей свадьбы? Тогда все были уверены, что ты сбежишь с ним.

Они устроились на тюфяках рядом. Лёжа на боку, Микаш внимательно разглядывал выражение её лица. Сколько лет прошло, а он до сих пор ревновал, как мальчишка.

— Я надеялась, что это Вейас, — созналась Лайсве, прижимаясь ближе к мужу. — Будь моя воля, я бы ни на мгновение не оставалась наедине с кузеном.

Должно быть, Микаш жалел, что дал клятву не лезть в её мысли, но улавливать эмоции он мог, поэтому перевёл тему:

— Гедокшимска же не мыслечтец, высокородный к тому же, вряд ли с врагом сговариваться станет.

— Даже не мыслечтец может быть знатным негодяем. Тебе ли не знать?

Его ладони легли ей на талию и стали поглаживать спину. После долгой паузы Микаш решил:

— Скоро люди начнут умирать от голода и холода. Если бы мы могли найти другой приют, то в Докулайской долине ни на день не задержались бы. Ради жизни мальчишек и стариков я готов рискнуть.

— Смотри, как бы на кону не стояло что-нибудь дороже жизни.

Лайсве прижалась щекой к его груди, желая скорее забыться в тёплом запахе.

Весь следующий день отряд отдыхал, укрытый дремучим лесом. Следопыты спрятали следы, морочи навели туманный морок. Даже если присматриваться, виден только частокол высоких сосен и стена колючего можжевельника. Кым наблюдал за работой старших Сумеречников с раскрытым ртом — даже в самых смелых фантазия таких чудес представить не получалось.

Когда он раздавал лошадям овёс на обед, из лагеря вышел человек, с ног до головы укутанный в чёрное. Ноздри защекотал знакомый нежный аромат, так непохожий на резкий мужской запах. Ошибки быть не могло — это Лайсве. Не оглядываясь, она торопилась к опушке.

Кым бросил пустые вёдра и, схватив посох, помчался вдогонку. Нельзя подвести маршала ещё раз. Лайсве ведь такая хрупкая, вдруг ей в лесу попадётся дикий зверь или разбойники? Он обязан её защитить!

Шаг у жены маршала был удивительно широкий для её роста, и двигалась она почти бесшумно. Если бы не звериный нюх, то Кыму вряд ли удалось бы её отыскать.

Когда её запах усилился, послышались удары. Сердце ухнуло в живот. Он опоздал! На Лайсве напали, а он её не защитил!

Кым бросился на звук. В просвете между соснами показалась фигура. Не добежав до неё пары шагов, Кым запнулся об трухлявое бревно и распластался на сыром мху. Услышав шум, Лайсве обернулась. В её руках была гладко обтёсанная палка.

— Ловкости тебе не занимать, — усмехнулась она, помогая ему подняться.

— А где разбойники? Я слышал удары!

— Ах, это! Я решила размяться. Не хочешь поучаствовать? Хоть как-то возмещу веселье, которое ты упускаешь из-за меня.

Лайсве взяла его посох и замахнулась для пробы.

— Искусная работа, — похвалила она. — Сам делал?

Кым кивнул, счастливо улыбаясь. Одно её доброе слово вселяло в него такую веру в себя, что за спиной будто раскрывались крылья. Он был способен на всё: обратиться в медведя, победить задиристых мальчишек на плацу и даже завоевать уважение маршала.

Лайсве вернула посох Кыму.

— Чего ждёшь?

Она встала напротив него и выставила палку.

— А вдруг я вас ударю?

Лайсве вскинула брови:

— Если ударишь, виновата буду я сама. Давай же, позволь мне вспомнить молодость!

Кым принял стойку, которую показывал ему маршал на отборе. В голове проплывали образы тренировок, что он подсматривал краем глаза.

Кым облизал пересохшие губы, оглядывая хрупкую фигуру противницы. Как так можно? Ещё хуже, чем с Майей, выйдет. А маршал Веломри ведь куда строже ясеньского коваля — такого не спустит.