Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 3. Исход [СИ]

Душили сотканные из Мрака щупальца. Микаш рубил их и кромсал, не желая сдаваться. Он обещал выжить, обещал защитить, он должен!

Уже рвались жилы. Микаш всё вскидывал и вскидывал меч. Ноги переступали суматошно. Вырки и пауки наседали со всех сторон. Микаш увёртывался и прятался　за камнями.

Тяжёлая поступь Карачуна слышалась совсем близко. Опаляли могильным холодом светящиеся мотыльки. От смрада подташнивало, слезились глаза. Мерцал чёрный меч мертвецов. Микаш суматошно парировал удары, делал свои выпады и отклонялся. Клинок проходил в дюйме от тела. Проворачивался в ладони эфес, меч раскручивался со свистом. Серией обманных финтов Микаш подбирался ближе к противнику.

Карачун готовился к верхней защите, но Микаш увёл клинок вниз и саданул по бедру демона. Повелитель мёртвых зашипел, вспыхнули мотыльки, унося его прочь и вновь собирая целого.

Микаш замер, глотая ртом отравленный воздух. Мокрая от пота рубашка липла к телу, холод осенней ночи пробирался под кожу, сердце выбивалось из сил.

Товарищей в живых не осталось, только твари копошились над телами, пожирая плоть без остатка. Падала с клыков и когтей горячая кровь, свинцовый запах пропитывал воздух.

— Хватит! — донёсся с балкона приказ.

Ну уж нет, ничего не хватит!

Микаш бросился на застывшего рядом бруколака, потом на ещё одного и ещё.

Свет ослепил. Микаш прикрыл лицо ладонью, позволяя глазам привыкнуть, и лишь потом различил происходящее. На стенах зажигали факелы несколько выживших мыслечтецов из его отряда. Их лица стали пустыми и не выражали ничего, кроме покорности. Петрас жался к стене, ошалело глядя на устлавшие пол трупы.

Микаш атаковал ослабевшего Карачуна, но тут налетела свора стрыгов. Один кинулся на выставленный меч, вырк схватил Микаша за ноги, на спину запрыгнул другой стрыг. Демоны окружали плотным кольцом. Когтистые руки были повсюду. Не боясь пораниться, стрыги вырвали из его ладоней клинок. Вырк опрокинул Микаша на мостовую, остальные прижали его по рукам и ногам.

Он вырывался из последних сил, но тщетно — слишком много было противников. Раньше во время опасности всегда просыпался его ручной демон в клетке из рёбер и расшвыривал врагов. Но теперь тварь лишь злорадствовала, предчувствуя　освобождение от поработителя.

Микаш поднял взгляд на балкон, откуда доносились приказы — там никого не было. Из боковой двери донеслись гулкие шаги. Оттуда вышло пятеро человек в лазоревых плащах с золотой окантовкой по краю. Лучезарные, чтоб их!

— Ты предал нас, Гедокшимска! И кому? Демонам! Как ты мог?! — выкрикнул Микаш, захлебываясь бессильной яростью.

— Они предложили цену, от которой я не смог отказаться, — пряча взгляд, ответил высокородный. — Они предложили мне жизнь.

Им даже не понадобилось его гипнотизировать! Микаш обмяк.

— И этот мудрый человек согласился, — подтвердил Лучезарный и скинул капюшон, встав над Микашем.

В лицо уставились знакомые разноцветные глаза — один голубой, другой зелёный. Одержимый из Эскендерии! Давным-давно он пытался перетянуть Микаша на свою сторону. Тогда его прогнал лорд Комри, но сейчас Утреннего всадника рядом нет, его вот-вот казнят в Ловониде. И больше никто не защитит людей от этих тварей!

«Боги, что же мы наделали!»

— Ты тоже скоро станешь мудрым и согласишься, — усмехнулся главарь Лучезарных и велел стрыгам: — Поднимите!

Микаша подхватили и поставили на ноги. Он снова рванулся, и снова ничего не вышло.

Главарь смотрел на него с ехидством:

— Загадай желание. Я точно знаю, что оно у тебя есть. Оно уже так давно прожигает твою душу!

— Лучше сдохнуть! — Микаш плюнул ему в лицо.

«Как не пожелать, чтобы лорд Комри выжил и победил вас, поганые твари! Или спасение для Лайсве. Но вы же всё извратите. Вы всегда всё извращаете: меня, её, моего маршала. Нет, я не поддамся!»

— Сопротивление бесполезно, мой мальчик, — передразнил главарь Гэвина. — Хочешь правду? Вовсе не этот трусливый мертвошёпт тебя предал. Это сделал твой обожаемый Утренний всадник.

Главарь вытряхнул из рукава серебряную сойку — командирский знак Микаша в армии лорда Комри.

— Он променял твою душу на жизни Сумеречников, — продолжал говорить главарь. — Он принял тебя в орден и обучал, только чтобы продать нам подороже. Дар злого бога позволяет ему видеть будущее во всём многообразии его вариантов. Ты ведь умный, уже и сам догадался. Так я доскажу то, во что ты не хочешь верить.

Гэвин не мог! Он ведь был как отец. Они столько раз сражались спина к спине, столько раз он спасал Микаша, столько раз Микаш исполнял самые невероятные из его заданий.

— Лорд Комри ведь знал про пророчество вёльвы, знал он и про демона внутри, и про то, что не только мы чувствовали тебя одним из нас, но и ты сам слышал наши голоса. Лорд Комри холоден и расчётлив. Он называл тебя сыном, а в душе боялся и ненавидел, как злодея и узурпатора. Он вертел тобой, как хотел, кормил с рук милостями, но никогда не подпускал близко, никогда не позволял тебе узнать его главную тайну, да?

— Нет!

Главарь просто играл его страхами. Нельзя поддаваться, нельзя!

— Он готов! Несите осколок! — главарь обернулся к Лучезарным.

Стрыги на мгновение зазевались. Микаш откинул их и наскочил на главаря сзади. Они рухнули на мостовую. Микаш обхватил голову врага руками и хотел свернуть шею. Не человек он — не человека можно!

Но тут Лучезарные сунули Микашу в лицо откупоренный фиал.

В нос ударила жидкая темень. Спазм прошёлся от пяток до самой макушки. Чёрный дым мелкими струйками ввинчивался в ноздри, уши, глаза, рот. Сколько Микаш ни закрывался, спастись не удавалось.

Мрак был везде, повсюду. Боль, горечь, ревность, разочарование, предательство, злость — это всё он. Его антрацитово-чёрная суть играла на гранях тусклыми бликами. Щупальца расползались по телу, вливая в жилы черноту. Так много для　такого маленького сосуда! Мрак заполонял собой всё существо, не оставляя места для хорошего, живого, светлого. Сгустками он собирался вокруг сердца и обретала форму спрута. Присасываясь к плоти, осколок убивал волю и разум.

И дальше — только Мрак.

Тысяча тысяч голосов сливались в общий хор:

— Будь с нами, будь одним из нас. Скажи, чего желаешь! Мы видим тебя насквозь! Нет в тебе хорошего, только зло! Мы разобьём клетку! Мы выпустим демона на волю. С нами ты никогда не будешь один, не будешь отверженным! Всё будет, как сам пожелаешь!

Нет! Не-е-ет!

Сумеречные огоньки кружили в беспрестанном хороводе. На них появлялись до боли знакомые лица.

Каркала белоглазая горевестница:

— Демоном он станет, худшим из всех!

Кричала строгая, но такая любимая мама:

— Уходи! Уходи, ты не мой сын!