Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

Рыцари обшарили нашу одежду. Первым делом отстегнули ножны с мечом у Микаша. Он дёрнулся отобрать своё обожаемое оружие, но я снова перехватила его руку. Взяли мой амулет и серебряный медальон, с Микаша сняли гербовую подвеску и даже нашли обгорелое письмо у него за пазухой. Лишившись меча, он скис и не пытался сопротивляться. Все находки передали Сольстису. Ещё один рыцарь перетряхнул наши пожитки и проверил лошадей.

— Всё будет хорошо, — я сжала ладонь Микаша. — Они проведут нас в город.

— Проведут… Я знаю, кто это, — ответил он, безотрывно наблюдая за маршалом.

Тот с неестественно прямой спиной чеканил шаг по полю, отдавая мелкие указания, плащ вился вороньими крыльями. Книжник и Сольстис следовали за ним по пятам и говорили на оба уха. Кого-то он мне напоминал.

Костёр собрали знатный. Нас подвели к нему, следом подошли остальные. Сольстис поджигал хворост факелом, а маршал произносил поминальную речь полным чувства голосом:

— Сегодня мы прощаемся с доблестным воином и другом, братом, ибо все, собравшиеся здесь и те, кто собираются в зале посвящений — братья. Мы связаны узами крепче крови, узами оружия и общего дела, общей битвы и общей жизни, — он воздел к небу меч. Остальные отсалютовали так же. — Он умер почётной смертью, на поле брани, в неравном бою за свою душу. Мы будем помнить тебя настоящего, друг, а не демона, что украл твоё тело. Пускай пламя очистит твою плоть, пускай Жнец явится по твою душу, пускай Паромщик перевезёт её на Тихий берег, пускай наступит Час возрождения, когда мы встретимся вновь другими, для более светлой жизни. В сердце мы будем помнить о братстве и предназначении, о песне кликов и аромате битвы, о сомкнутых руках, что не разрубить даже самой острой сталью и о том, что мир покоится на плечах у каждого из нас и существует лишь до тех пор, пока мы сражаемся за него и жертвуем ради него. Ступай с миром, брат!

— Ступай с миром! — хором повторили воины и снова воздели мечи.

Пламя долго не бралось за повреждённое демоном тело. Подкладывали дрова, пирокинетики добавляли огонь там, где он затухал, пока даже кости не превратились в пепел. Ветер растянул гарь по округе.

Маршал поманил нас за собой, следом пошёл только Сольстис. Остановились возле нашего затухающего костерка.

— Надумал говорить? Как твоё родовое имя? Чей ты человек? — потребовал маршал.

Микаш снова оцепенел, глядя куда-то в сторону. Я уже хотела вступиться, но меня опередил Сольстис.

— Похоже, он ваш, маршал Комри. Тут ваша печать.

Он вручил маршалу письмо Микаша. Тот присел на корточки у костра и пробежался глазами по бумаге.

— Сын лорда Тедеску? — он поднялся и ухватил Микаша за подбородок. — Ты же не оборотень с тотемом шакала. Откуда у тебя это и кто ты, в конце концов?!

— Микаш из села Остенки. Безродный и никому не присягал, а письмо украл, — едва не крича, ответил тот, я аж вздрогнула.

— Зачем? — нахмурился маршал и убрал руку.

Микаш одарил его волчьим взглядом исподлобья и плотно сжал губы. О, боги! Ну зачем показывать норов сейчас?!

— Ладно, в штабе разберёмся, — маршал зашагал к отряду такой размашистой походкой, что поспевал за ним только длинноногий Микаш.

— Коня! — позвал маршал. Ему подвели поджарого жеребца. — Поеду коротким путём. Времени нет, а дел по горло. Мальчишку и госпожу Веломри ко мне для допроса.

— Госпожу? — книжник оглянулся по сторонам, словно искал кого-то в платье.

— Зрение подводит вас в темноте, доктор Жиглиус? — снисходительно улыбнулся маршал и указал на меня.

Я нырнула Микашу за спину — он не возражал, обречённо наблюдая за своим кумиром.

Кто не слышал о Гэвине Комри, прославленном маршале из древнейшего авалорского рода? Про его доблесть и удачу слагали легенды. Юнцы из высоких родов стремились воевать под его знамёнами, желая отщипнуть кусок его славы для себя. Недавно его хотели сделать Архимагистром, но он отказался бросить армию ради политики. Знал бы он, сколько времени Микаш провёл, перечитывая его письмо и мечтая поступить в его армию. Жаль, что все наши грёзы оборачиваются ядом.

— Вызови Мёрдикая и Кретьена, — отдал последний приказ маршал, запрыгивая в седло.

— Они спят. Может, обойдёмся дежурными? — предложил Сольстис.

— Нет, мне нужны мои доверенные телепаты для допроса, — отмахнулся тот и умчался в противоположную от ворот сторону, поднимая столбы пыли.

Может, он знает короткую дорогу? Вот бы её найти!

Мы выехали к городским воротам на своих лошадях. Рыцари окружали нас со всех сторон, Сольстис дышал нам в спины, не отрывая взгляда. Ни он, ни Сумеречники не лезли в наши разговоры — только это и радовало.

— Почему ты просил не использовать телепатию? — полюбопытствовала я, подобравшись вплотную к Микашу.

«Его дар испускал такие волны, что тебя бы оглушило, — привычно зазвучал в голове его голос. Я облегчённо выдохнула и отъехала в сторону, чтобы мы не сталкивались. — Одержимые проиграли из-за этого. К тому же он бы почувствовал воздействие».

Телепатия и телекинез одностихийные способности. Их обладателей называют Детьми Ветра. Телекинез — старший и активный, направленный вовне, телепатия — младший и пассивный, действует более тонко, скрытно, изнутри человеческого сознания. Старший брат спорит и перекрывает младшего, делая его хитрость бесполезной перед чистой силой. Могла бы и сама догадаться.

Микаш рассеяно искал у себя на поясе меч, но его так и не вернули.

«Осталось только коня лишиться, и прощай мечты!»

Он любовно огладил Беркута по шее.

«Но ты же постоянно на него ругаешься. К тому же зачем мирному кузнецу или плотнику боевой конь?»

Микаш угрюмо потупился:

«Незачем. Может, ещё и вздёрнут за то, что чужое взял. Хотя, так даже лучше будет».

Его разговоры о мирной жизни — бравада, за которой он скрывал своё отчаяние. Слишком он любил ремесло Сумеречников и всё, что с ним связано, слишком сильно в нём естество демоноборца. Всё же я верила, что справедливость восторжествует. Маршал Комри показался мне чересчур суровым, но честным. Хотя, наверное, я слишком уповаю на порядочность высокородных. Мой жених, кузен Петрас, отец… даже Вей, мой любимый братишка, часто поступались совестью и нарушали Кодекс, но никогда это не задевало меня настолько сильно.

«Я заступлюсь за тебя».

«Не надо. Маршал тебя почти не слушал, его волновали только мои слова».

«Я всё равно постараюсь. Это моя вина. Одержимые как будто меня позвали».

«И меня. Должно быть, это то, о чём говорила вёльва. Они бы всё равно пришли, они искали именно нас».

«Наверное, это из-за того, что сделал Безликий».

«Что сделал Безликий?» — насторожился Микаш.