Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

— Нет! То есть я готов хоть сейчас. Извините!

— Прекрати лебезить. Может, лорду Тедеску это и нравилось, но меня раздражает. Ступай.

Микаш коротко кивнул и выскочил за дверь, едва не сбив меня с ног. Я потёрла ушибленный лоб и посмотрела на него недовольным глазом. Второй зажмурила. Под носом над губой у Микаша остался след от крови, на белках глаз выступили красные прожилки, над скулами залегли тени, внешняя оболочка ауры в нескольких местах надорвалась, но он всё равно приплясывал от возбуждения.

— Меня приняли, представляешь? Приняли!

Микаш подхватил меня на руки и закружил по коридору, так, что дыхание спёрло. Изнутри поднималась сварливость. Молодец, конечно, но зачем же вести себя как ребёнок? Даже Гэвин заметил. Просто… просто не получалось порадоваться за него!

Сольстис вышел и кликнул слуг. Микаш опомнился и поставил меня на пол.

— Поздравляю, — улыбнулась я, пытаясь унять головокружение.

Слуги смотрели на нас. Я подтолкнула его к ним. «Иди, ты и так не с лучшей стороны себя показал!»

Я не хотела, чтобы он понял мои чувства, оставаться с ним дольше и фальшиво улыбаться — тоже. Хотя может стоило показать, какая я на самом деле. Тогда бы он отстал… навсегда!

— Ты придёшь на посвящение? — Микаш схватил меня за руку и заглянул в глаза.

Я кивнула. Он ушёл вместе со слугами. Я снова осталась одна и от скуки прислушалась.

— Передай письмо Архимагистру с началом службы, — Гэвин вручил Сольстису лист, который дописывал до нашего прихода. — Нужно опередить Жиглиуса с его кляузой.

— Всё будет в лучшем виде. Но не стоило вам… ни с Ратом, ни тем более с этим молодчиком, — заметил помощник. — Уж он-то вам не старый друг.

— Одной проблемой больше, одной меньше, — отмахнулся Гэвин, потирая переносицу. — У парня характер, конечно, что кремень. Если задать нужное направление, то он весь мир под себя прогнёт. Двоих опасных перебежчиков мы уже сегодня потеряли, подарить врагам ещё одного — непозволительная глупость. Если что, уж лучше я сам от него избавлюсь.

Избавиться от Микаша?! Я ахнула и зажала рот рукой.

— Кто там? — позвал Гэвин.

Я вышла из-за двери сама.

— Госпожа Веломри, совсем про вас забыл, простите — кивнул он и сцепил руки на груди. На левом запястье висели чётки с большими белыми бусинами, на которых были вырезаны руны. Видимо, ими он и щёлкал во время допроса. — Проходите, пожалуйста.

Сольстис оставил нас наедине.

— Вы же обещали судить нас по поступкам. Микаш самый лучший из всех, кого я знала. Он поверил вам, а вы только и ждёте, когда он оступится, чтобы убить его, как вы убили одержимого.

— Подслушивали? — он вскинул брови и заговорил спокойно: — Похвально, что вы так печётесь о безродном, среди молодёжи такое — редкость. Опасность ему угрожает ничуть не большая, чем кому бы то ни было из моих людей. Я в ответе за них перед всем Мидгардом, поэтому обязан судить и карать, если так нужно. Будь моя воля, этот клинок, — он положил на стол облегчённый клеймор в кожаных ножнах, украшенных лишь растительным орнаментом, — никогда бы не обагрился человеческой кровью.

По его лицу было непонятно, насколько он искренен. Телепатией не проверишь. Я заглянула ему в глаза и процедила сквозь зубы:

— Если вы подставите его, клянусь, я сделаю так, чтобы все узнали, какой вы лжец!

Он положил локти на стол, сцепил пальцы и опустил на них голову, в упор глядя на меня или мимо меня, на тень за моей спиной, словно силился увидеть там незримое нечто.

— Не стоит забивать вашу прелестную головку тем, что там быть не должно, — он широко зевнул, прикрывая рот рукой. — Завтра я отпишусь вашему отцу, что вы нашлись. Последние два года он никому покоя не давал, требуя, чтобы вас вернули домой. Я отбываю в поход через пару дней, но за вами присмотрят. Погостите здесь, пока для вас не соберут эскорт до Белоземья. А там подыщут более подходящую партию.

— Я не вернусь домой! — я сжала ладони в кулаки. — К тому же замуж меня не возьмут, потому что я уже не невинна.

Гэвин поперхнулся и рассмеялся в голос:

— Откуда вы такие наивные взялись на мою голову, что вы, что ваш друг. Кому сейчас какое дело до невинности? Некоторых на сносях замуж выдают.

Я поджала губы. Пусть так живут те, кто хотят, а я хочу искренне, без притворства.

— Это для вашего же блага. Эскендерия не место для вас, здесь обитают такие твари, которым демоны в подмётки не годятся. Дом, семья, дети — большего счастья в жизни нет. Вы ведь достойная девушка, и я бы даже предложил выдать вас за кого-то из моих сыновей, но они слишком малы для женитьбы.

— Я останусь! — я встала и развернулась на каблуках.

— Хорошо. Ступайте. После сна на всё мудрее смотреть будете.

Вошёл Сольстис.

— Отчёт доставил, помощник Жиглиуса на две минуты опоздал, — улыбаясь, доложил он. — Вам письмо.

— Что ещё? — встревожился Гэвин, снова потирая переносицу, а потом и виски. Голова заболела от недосыпа? — Не сейчас — всё после сна и посвящения.

— Это из дома, — улыбка Сольстиса стала шире.

— От милой Пенни? — Гэвин взбодрился. — Почитай мне.

Он прикрыл глаза. Сольстис достал из кожаного футляра скатанный в трубочку лист и принялся читать:

« Дорогой мой любимый муж, как у тебя дела? Хорошо ли ты питаешься, достаточно ли спишь? Приглядывает ли Сольстис, чтобы ты не работал по ночам?

У нас всё замечательно. Лето мы провели в моём загородном поместье в Озёрном крае. Целители говорят, что свежий воздух полезен как для меня, так и для мальчиков. На зиму из-за холодов приходится возвращаться в Ловонид, а там мы скучаем по тебе с двойной силой.

Дэвид уже пошёл и сказал своё первое слово: «отец». Негодник Бран подучил. Они очень близки. Зря ты переживал из-за напыщенного индюка Гвидиона. Мы нашли для Брана лучшего наставника, который его не пугает. Будет сильный воин, такой как ты. Мы все об этом мечтаем. Бран нарисовал тебе картинку, как он побеждает своего первого демона. Отсылаю её с письмом.

Удачи в походе. Уповаю, что после него у тебя достанет времени навестить нас. Хотелось бы, чтобы Дэвид не только знал слово «отец», но ещё и как он выглядит.

Люблю, целую, скучаю.

Сольстис передал Гэвину рисунок. Я тоже заглянула в него. Чёрными чернилами там был изображён человечек с мечом, стоящий над разорванной в клочья кляксой.

Лицо Гэвина посветлело и смягчилось:

— Милая моя заботливая жёнушка. Чиркни ей что-нибудь тёплое в ответ.

— Если вы её так любите, то почему не напишете сами? И почему приезжаете домой только раз в год между походами? — не сдержалась я. Все они одинаковые, даже лучшие из них.

— Реже, — Гэвин поморщился и снова принялся массажировать переносицу. — Девочка-совесть, ступай спать. Нам всем уже пора.