Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

— Это неправильно: выкупать несколько Сумеречников ценой жизней многих беззащитных людей. Вы бы так никогда не поступили! — с горячностью заявил Микаш.

Гэвин долго молчал.

— Я не знаю, как бы поступил я. Сыновья, родная кровь — ничего дороже в жизни быть не может. Если их не станет, то вся сила, знания, подвиги — уйдут в землю прахом. Чужая боль не сравнится с болью собственной, когда ты старая развалина и влачишь дни в одиночестве, схоронив своих потомков.

— Но ведь Кодекс велит, чтобы мы, Сумеречники, были щитами между обычными людьми и демонами, не жалели себя для их защиты.

— Безликий писал его, когда у него не было детей, — с непонятной горечью вздохнул Гэвин и тут же усмехнулся: — Жаль, что ты сам не понимаешь.

Надо же, припомнил давнее дурацкое замечание.

— Всё равно это неправильно, — упирался Микаш, не желая отпускать обиду.

— Нельзя судить однозначно, кто прав, кто виноват, что справедливо, а что ложно. Только время покажет, кто был повелителем масок, а кто шутом гороховым.

— Вы не шут.

— Шутом быть проще. Злым шутом.

— Вам не пойдёт.

— А жаль. Но может, кто-то из моих потомков будет удачливей.

Впереди зашумела быстротечная Гимея. Тонкой серебристой лентой она змеилась между камнями, плескалась и билась, ловя в себя звёзды и лунный свет.

— Переправы нет. Придётся вброд, — Гэвин первым подтолкнул коня к берегу.

Скользя, лошади брели по колено в ледяной воде, с трудом преодолевая течение. Приходилось поджимать ноги, чтобы не промочить сапоги. В несколько рывков выбрались на другой берег, едва не вылетев из сёдел.

Лошади прядали ушами, переговариваясь шепчущим храпом.

— Действительно, медвежья, — Гэвин спешился и повёл коня в поводу.

Микаш последовал его примеру, держа свободную ладонь на эфесе меча:

— Вдруг это ловушка? В пещере мы не сможем воспользоваться даром. Чужая стихия беспощадна.

— Поздно об этом переживать. К тому же, если они знают, кто я, то вряд ли решатся на открытое противостояние.

— Дар Безликого?

— Скорее, проклятье.

Гэвин опустился на колени и принялся обыскивать пожухлую траву. Микаш привязал коней к росшим неподалёку сосенкам и вглядывался в небо. С западного края надвигались хищные тучи.

— Будет гроза.

— Неудивительно после такой жары, — отозвался Гэвин, не поднимая взгляда с земли.

Микаш прищурился, всматриваясь в сполохи ауры: плотные, насыщенно-голубые, клубящиеся и переливающиеся магической силой. Небо, земля, трава, деревья, речка и камни — обычные. Никакого демонического присутствия.

Гэвин ухватил его за локоть, пригнул к земле и дёрнул за булыжник. Твердь обрушилась. Несколько мгновений полёта, и ноги ударились о каменный пол. Микаш выставил вперёд руки, чтобы не распластаться. Гэвин, напротив, остался стоять, вытянувшись во весь рост.

Они появились: множество враждебных зеленовато-коричневых огоньков-аур. Микаш поднялся и достал меч из ножен, но Гэвин его остановил. И правда, без доступа к небу резерв не восполнить, а значит, нужно сохранять силы.

— Негостеприимно встречать гостей в кромешной тьме, — пожурил хозяев Гэвин.

— Невежливо обнажать оружие в доме, куда вас пригласили по доброй воле, — ответил один из цвергов.

Голос его был таким же высоким, скрежещуще-ржавым, как голос его собрата, которого Микаша встретил в лесу.

Цверги зажгли факелы и осветили нутро гигантского пещерного зала с гладкими чёрными сводами, изукрашенными угловатыми узорами.

Целой армией заявились, подлецы! Кто пеший с короткими копьями, кто верхом на гигантских саламандрах.

— Куда в таком составе, на парад или на войну? — Гэвин оставался невозмутим.

— А ты как думаешь, король головорезов? — непочтительно обратился к нему тот же цверг, что и вначале. Отличить их друг от друга можно было лишь по размерам животов. У говорливого на голове сверкала в отблесках пламени золотая зубчатая корона, украшенная крупными алмазами и рубинами.

— У нас нет королей, испокон веков мы служим лишь высшему порядку провидения, — возразил Гэвин.

Цверги тревожно перешёптывались, шевеля чёрными, похожими на собачьи, носами.

— Ты, может, и служишь, а остальным я не верю. Зачем таскаешь на плечах проклятого? Его же не спасти.

— Кто знает, в чём истинное спасение. Лучше проиграть умному тирану, чем глупой марионетке. Хотя бы есть шанс, что он не спустит мир Йормунганду под хвост, в отличие от остальной тёмной братии. У него воля что кремень. Такую даже Мраку не подавить полностью.

Микаш переводил взгляд с цвергов на маршала и обратно. Какой тиран, какое поражение? Они ведь только одержали победу! Почему же так муторно на душе?

— О самонадеянности небесных слагают легенды. Она тебя сгубит, как губила весь твой род на протяжении веков.

— Я тут не для того, чтобы отчитываться перед вами. Перейдём к делу?

— Смерть пятки лижет? — усмехнулся король цвергов. — Несите плату!

Его подданные притащили доверху набитый мешок, поставили перед Гэвином и развязали тесёмки. Глаза зарябило от золота и крупных самоцветов. Микаш в жизни подобных сокровищ не видывал. Гэвин оценил лишь одним коротким взглядом:

— Четыре таких — столько смогут унести наши лошади. И я подпишу договор о ненападении.

— Четыре, — задумчиво согласился король. — И ты поклянёшься на своей крови, что ни ты и ни кто-либо из твоих родичей не тронут нас до скончания времён.

— А не много ли вы хотите? Я поклянусь, а вы не выпустите нас или перережете глотки, когда мы ляжем спать.

Цверги оскалились, показывая верхние клыки. Микаш снова потянулся за мечом.

Король снял с головы корону полоснул ладонью об острый зубец, и на камни полилась тёмная кровь. Они замигали, впитывая её без остатка.

— Клянусь, что ни я и ни кто-либо из моего племени не нападёт на людей Безликого, пока они сами не придут к нам с оружием или пока они воюют за него.

— Хитрец!

— Не тебе торговаться. На походы ты тратишь своё золото — оно не бесконечно, сколько бы ветвей ни насчитывал твой род. Так ты хочешь продлить агонию или готов сдохнуть прямо сейчас?

Цверг вручил ему корону. Демоны замерли, выставив вперёд копья, саламандры напружинились. Микаш держал меч наготове.

— Будет вам. Ты прекрасно знаешь, что с небесными шутки плохи, — Гэвин взял корону и тоже поцарапал ладонь. Напившись его крови, камни вспыхнули нестерпимо ярким светом. Гэвин произнёс непривычно громко: — Клянусь, что ни я, ни тот, в ком течёт моя кровь, не посягнёт земли цвергов. Пускай множатся их дни в недрах, пускай текут реки золота и полнится казна драгоценных каменьев.

— Ох, даже так? — усмехнулся король. — Несите мешки!

— И чтобы никаких побрякушек с сюрпризами. Знаю я вас, — прикрикнул на них Гэвин.