Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

Цверги притащили ещё три мешка. Гэвин тщательно проверял ауру, водя вдоль них руками. Микаш спрятал меч и присоединился к нему.

— Довольны? — нетерпеливо поинтересовался король. — А теперь выметайтесь! Вам показать выход?

— Спасибо, сами найдём, — так же презрительно ответил Гэвин и, вскинув два мешка себе на плечо, выровнялся, словно стальной.

Микаш взял свою ношу и едва не прогнулся под ней. Гэвин ухватил его за локоть свободной рукой. Они стрелой взмыли в воздух и помчались к узорному потолку. Преодолев призрачную пелену, они вновь оказались на Медвежьей горе.

Оба опустились на землю, тяжело дыша.

— Зря вы, вся эта показуха, — посетовал Микаш.

— Надо же было их напоследок впечатлить, — отмахнулся Гэвин и потащил мешки к лошадям.

Микаш двинулся за ним. Лошади и ухом не повели на вернувшихся с тяжёлой поклажей хозяев.

Упаковались, забрались в сёдла и двинулись в обратный путь, надеясь успеть, пока их не хватились.

Накрапывал мелкий дождь, ветер завывал, раскачивая скрипучие сосны.

Они всё прибавляли хода, кутаясь в плащи, лошади тропотали из последних сил.

— Цверги сказали правду? — спросил Микаш. Чуяло сердце, что в лагере поговорить не удастся.

— Они много всякой чуши несли.

— Насчёт того, что вы оплачиваете походы из своего кармана.

— Частично — да. Казна ордена пуста.

— Это неразумно, вы ведь ничем не восполняете своё состояние.

— Есть время брать, а есть время отдавать. Лучше тратить деньги живым, чем чахнуть над золотом мертвецом. Скоро оно всё равно не будет иметь значения, так пускай уходит. Нужно продлить агонию, как сказали эти твари.

Деревья расступались, впереди светало, падали крупные капли дождя. Полыхнула паутина молнии, расчертила сумеречный небосвод. По ушам ударил раскат грома.

Гэвин спешился:

— Спрячь золото в надёжном месте. Потом я распоряжусь, как его тайно в Эскендерию переправить.

Микаш кивнул. Тайник отыскался под корнями старой ивы. Туда влезли все мешки, а сверху легла пожухлая листва, будто и нет ничего.

Микаш вернулся в лагерь с рассветом. Все прятались в палатках и у костров, отсыпались после попойки. Микаш наскоро расседлал лошадей, переоделся и явился в маршальский шатёр с докладом. Гэвин тоже едва успел переодеться и сушил курчавящиеся от влаги волосы. К ним ворвался Вальехиз:

— Срочное послание с Авалора!

Гэвин выхватил у него письмо и развернул. Тревожный взгляд пробежался по строчкам, морщина на лбу между глаз становилась всё глубже и глубже. Письмо выпало из рук.

— Я еду домой. Командование на тебе, — бросил он Вальехизу и кинулся собирать вещи.

— Кто будет перенимать командование, когда я в отставку пойду? — проворчал помощник, но потом нашёл взглядом Микаша и понимающе хмыкнул: — Ах, ну да, о чём это я?

— Что-то стряслось? — осторожно поинтересовался тот.

— Моя жена умерла от лихорадки, — ответил Гэвин бесцветным голосом. — Мои сыновья ещё слишком юны, чтобы справиться с горем в одиночку.

Микаш не знал, что тут можно сказать или сделать. Нужна ему поддержка или он хочет, чтобы от него отстали?

— Мне так жаль. А что…

— Разберись сам! Учись всё делать сам! — зло отмахнулся Гэвин.

Микаш больше ни о чём не спрашивал. Просто наблюдал вместе со всем лагерем, как маршал уносится на своём жеребце в самую бурю.

Зима выдалась на удивление тёплой, стояли нежно-сизые дни увядшего солнца и невыпавшего снега. Утром, когда я направлялась в лабораторию, меня подловила Хлоя. Она выглянула из-за угла украдкой, как будто взялась за старое ремесло и потеряла право бывать в Верхнем городе.

— Что стряслось?! — переполошилась я.

— Ничего особенного, так… — отнекивалась она. Похоже, всё куда хуже, чем я предполагала. — Хотела попросить об одолжении. — Ферранте, её новые подружки-цветочницы и я немного исправили её речь. Теперь на подворотный жаргон она срывалась, только когда сильно злилась или хотела показать себя «крутышкой». — Слышала, у ваших целителей много разных снадобий.

— Они непревзойдённые мастера зельеварения. Кто-то заболел?

— Нет, не совсем… или совсем. Смертельная болезнь! А есть такие, ну… чтобы не рожать.

Как молнией поразило.

— Ты ждёшь ребёнка?!

— Нет-нет, — замахала Хлоя руками. — Это для моей подружки. Она залетела, а хахаль не желает на ней жениться, вот она и решила… чтобы не позориться.

Неодарённые и зачинают легче, и беременность у них протекает не так тяжело. Более дюжины детей в семье для них не редкость, в то время как для нас двое-трое — уже чудо. Дар малыша пьёт из матери все соки, подпитываясь от её резерва и даже жизненной силы.

— Убивать нерожденных детей — дело ещё более дурное, чем рожать вне брака. Но у тебя-то есть муж!

— Он ведь совсем… никакой. Я не хочу рожать, сидеть с дитём — фу! С младшенькими вдосталь насиделась. Я пожить ещё не успела!

— Поживёшь! Для чего ты замуж выходила?

Хлоя замялась и уткнулась взглядом в мостовую.

— Я ж не ты, чтобы до старости в девках ходить.

Правильно, надо ужалить меня, чтобы самой чуть легче стало. Некоторые вещи никогда не меняются!

— Вечером я загляну к вам с Ферранте, и там мы всё решим.

— Вот ещё! Я лучше в храме зелье куплю!

— Такими зельями в храме не торгуют.

Торми ими пользовалась. Слишком уж она любила рыцарей, искала кого-то, начинала встречаться и расставалась, разочаровавшись. Пропадала по ночам, а иногда просила нас переночевать в другом месте, а потом пересказывала в таких подробностях, что Джурия затыкала уши, а я краснела. С каждым годом приятелей на ночь становилось всё больше, она связалась с компанией, славящейся гулянками вроде экстатических оргий, которые описывались в книгах по истории, как мистические ритуалы древних племён — сумасшедшее буйство первозданных стихий. Но её загулы длились не больше недели, а потом она возвращалась, пила заветное зелье, и всё шло по-прежнему.

— Тогда я к бабке-повитухе пойду. После её работы долго болеют или вообще остаются без детей. Если я умру — это будет на твоей совести!

— Дождись вечера, — примирительно сказала я.

Угрожала-то она постоянно, но боли и болезней боялась пуще огня. Никуда не пойдёт!

После учёбы я, как и обещала, заглянула в хижину Ферранте. Он ещё не вернулся со своих подработок. Хлоя сидела на лавке у стола в самом углу и дулась:

— Не хочу ничего рассказывать. Он начнёт читать нотации. Достал! Сам же в них не верит уже.

— Он твой муж и должен хотя бы знать.

— Что знать? — подал голос Ферранте, заглянувший под ветхий полог.

— Она ждёт ребёнка, — сообщила я, чтобы не терять даром драгоценное время.

— О! — Ферранте опешил, но быстро собрался с мыслями: — Прекрасная новость! Я возьму побольше работы, чтобы скопить немного денег. И дом надо подлатать, чтобы не был такой холодный и опасный.