Светлана Гольшанская - Нетореными тропами. Часть 2. Пророк [СИ]

— Ты безумен, как и твой план!

— Как и твоя месть. Так чего мелочиться? Управимся засветло?

Шепсит обхватила Гэвина крепкими руками под мышками и взмыла в небо. Видно, других вариантов у неё не нашлось.

В облаках было холодно, как зимой. Ветер трепал оставшиеся от добротной одежды лохмотья, пронизывал до костей. Впрочем, так даже легче — силы на уменьшение веса тратились небольшие, а близость к материнской стихии тут же их восполняла.

Вначале они осмотрели берег, чтобы Гэвин смог верно сориентировать прыжок, и снова спрятались в густом облачном мареве. Теперь силы расходовались и на скрывающий ауру полог. Несложная отработанная техника, но тех крупинок, что на неё уходят, может не хватить на прыжок. Нет, нельзя думать о неудаче! Гэвин зажмурился, выискивая нужную ауру. Она как маяк среди демонической тьмы, светила лазурью, обманчиво человеческая, дружественная.

— Спускайся! — скомандовал Гэвин прямо над ней.

Засвистел ветер, заложило уши, дыхание спёрло от стремительного падения. Шепсит отпустила руки. Гэвин приземлился на ноги посреди лагеря ракшас. Одержимый остолбенел от неожиданности на расстоянии вытянутой руки. Сверкали желтизной глаза ракшас, щерились их кошачьи морды в чёрно-белую полоску, становились дыбом голубы гривы. Твари шевелились, как сонные тетери — светло ещё слишком, не ожидали, устали.

Не раздумывая, Гэвин ухватил одержимого за руку. Беззвучным громом раскрылась вихревая воронка. Шаг в бурю, и нет уже вражеского лагеря. Они заскользили по отвесным горкам, вниз и вверх, снова и снова. Одержимый истошно вопил над ухом. Выход озарился молниями, ноги врезались в илистую речную почву.

Одержимый рухнул на колени, закрывая ладонями голову. Гэвин привычно помог себе удержать равновесие руками. Эта часть прошла как по маслу. Он ухватил тварь за волосы и поднёс к горлу нож.

— Не ждал, голубчик, что я тебя на твой же крюк поймаю? Отвечай, какого демона тебе от моих людей понадобилось!

— Сам-то не знаешь? — отплёвываясь от воды и песка, хрипел одержимый. — Пытаешься изменить его суть? Уничтожить нас изнутри? Не получится, не возьмём его, тобою подпорченного. Есть лучше, мы найдём!

— Твои товарищи с тобой не согласны, если не заметил, — парировал Гэвин.

— Они тоже поймут, когда увидят, как он лижет твои руки.

— Может, они уже знают и понимают гораздо лучше, чем ты, — Гэвин усмехнулся. Кажется, одержимые и правда куда ближе к людям, чем к демонам, а значит, не всё потеряно. Человечность — единственное, что может спасти от Мрака. — Власть над людьми тяжёлая штука, особенно когда зиждется на таком шатком фундаменте, как народная вера. Не зная правил игры, вы не выстоите, просто заведёте этот корабль на риф, и все пойдут ко дну — мы, вы, они. Я же сотворю такого кормчего, который не даст вам, идиотам, отправить этот корабль в бездну. А твоё непонимание будет стоить тебе жизни.

Гэвин развернул пленника лицом к себе и воткнул нож между рёбер.

— Ты… будешь… гореть! — хрипел одержимый на последнем издыхании.

— Буду, но ты этого не увидишь.

Тело с плеском рухнуло на мель. Гэвин растопырил пальцы, направляя остатки сил в развороченную грудину. Осколок отчаянно цеплялся за сердце, не желая покидать свою жертву. Дурнота обозначила предел возможностей. Гэвин потчевал Мрак мерным речитативом тайного заговора, как своей священной кровью. Если верить, что она и вправду… Что все сказки, все легенды, которые он так презирал в детстве, истинны.

«Перевалить, вырваться и взрастить в своей душе цветок можешь лишь ты сам».

Такие нечеловеческие усилия!

Что-то хрустнуло, и тьма потекла в густеющие молоком сумерки, развеиваясь по ветру прахом. Гэвин припал на четвереньки. Кап-кап-кап — подали с носа и расползались в прозрачной воде тёмные цветки. Шелестели крылья, сильные руки обнимали со спины.

«Продержись ещё немного, герой всех сказок!»

Каким чудом Шепсит дотянула его до своего племени на другом конце скал, Гэвин не знал. Сил едва хватало, чтобы удерживать бодрствование.

«Спи», — шептали птицы, укладывая его на собранное из гибких прутьев ложе. Он спал и видел сны о полётах и павлиньих крыльях, но даже в них попасть в долину Агарти за кольцом неприступных гор не смог. Пусть кто-то из потомков будет удачливей!

— Заря, пора возвращаться, пора уходить, — разбудила его Шепсит мягким клёкотом.

Гэвин поднял голову и оглянулся. Много нехбетов. Птичья девчонка среди них ярче и будто значительней, а вокруг шеи, как у отца золотой обод. Пускай наши дети будут лучше нас, счастливее и сильнее!

— Какой у тебя план, ну… насчёт остальных?

— Сейчас не время… — слова выговаривались с трудом, но их нужно было сказать. — А когда наступит, я подам знак, и вы назовёте одержимым свою награду. Ею будет моя смерть в огне.

— Нет, герой, не нужно! — вскрикнула Шепсит плаксиво. Как с девчонками сложно, впрочем, с мальчишками не легче.

— Нет, нужно! Ради праведной мести, ради того, чтобы наш корабль не разбился на рифах и жизнь продолжила свой путь. Я не боюсь смерти!

Шепсит сжала его ладонь, не выдержала и обняла. По её примеру обнимали его и остальные птицы. Пришло время прощаться.

Первые дни отступления Микаш почти не спал. В войске не роптали из-за его решения, красноклювы поддерживали, старые друзья не забывали похлопать по плечу и справиться, всё ли в порядке. Только вину это никак не утоляло. Он не делился своей болью, продолжая тянуть маршальскую лямку, показывал себя железным, бесчувственным даже. Только бы все шли вперёд, только бы не подвести его хотя бы в этом.

Мелкие стаи горгон и керберов нападали исподтишка, но войско легко их отбивало, не замедляя марша. Спасение было уже так близко. Ночёвка длилась часов шесть. Последний переход, и они попадут в светлые людские земли.

Микаш лежал в своей палатке и вглядывался во тьму, пытаясь отпустить кошмар: ракшасы рвут на ошмётки маршальский плащ, опрокидывается со скалы тонконогий белый конь, и Гэвин гибнет в огне. Почему в огне? Микаш не знал. Только кошмары должны пройти за ночь, а днём — упорный труд — им места нет.

— Мастер Остенский! — громко позвал посыльный.

Микаш схватил меч и выскочил из палатки.

— Демоны идут! Дозорные видели! — кричал Кумез, махая рукой на восток.

— Трубите общую тревогу! Вооружайтесь! — приказывал Микаш, уже мчась туда.

Убьёт! Даже если не убьёт, то погибнет с честью!

Пылала кромка горизонта, выцвечивая ночную синь до сизой зелени. В небе чёрной тучей собиралась стая грифов. Галдели, кружили, словно выглядывая падаль. Но ведь войско ещё живо!

Микаш бежал к ним со всех ног, не понимая, что гнало его так отчаянно. Хлопали мощные крылья, в нос набивался пух, мерное кружение птичьих хороводов завораживало чем-то потусторонним. Золотистый столб света едва не ослепил, пылинки складывались в магический узор, поворачивались и менялись. Показался внутри чёрный силуэт. До него — один шаг. И целая вечность — бездна между ними.