allura2 - Тайная комната [СИ]

— Шляпа никогда не ошибается в своих решениях. Безусловно, очень часто бывает такое, что один и тот же ученик по своим характеристикам соответствует двум или трём факультетам, но даже в этом случае Шляпа выбирает наиболее оптимальный вариант.

— Интересно, а бывали случаи, когда этот оптимальный вариант оказался не вполне удачным? Другими словами — бывало ли такое, чтобы ученика перераспределяли? — спросила Лили.

— Раньше такое бывало, но последний раз — в начале девятнадцатого века, — сказал Дамблдор. — Это был Элфиас Додж. Его сначала определили на Рейвенкло, поскольку он был чрезвычайно любознательным и его было весьма затруднительно выгнать из библиотеки. Но потом он перенёс тяжёлый недуг, который забрал у него много магических сил. Ему было запрещено сильно напрягаться, было велено побольше отдыхать… Среди умников Элфиасу стало просто невыносимо, они не желали понимать, почему он внезапно стал бить баклуши… Кончилось всё тем, что тогдашний декан Рейвенкло, Томас Ретт, настоял на проведении перераспределении и Элфиас перешёл на Гриффиндор.

Он тихонько обошёл стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза — точно так же, как в прошлый раз. Гарри в ожидании замер, как вдруг тихий голос шепнул ему в ухо:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер?

— Д-да, — пробормотал Гарри. — Простите за беспокойство, я хотел спросить…

— …на тот ли факультет я тебя отправила, — опередила его Шляпа. — Да… С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. — Сердце у Гарри подпрыгнуло. — Ты бы прекрасно учился в Слизерине…

Пол поплыл у него из-под ног. Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке — выцветшая и грязная. Гарри положил её обратно на полку, чувствуя, как внутри у него всё протестует.

— Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась.

— И зачем тогда ты её надевал? Ты хотел проверить — но сам же не хочешь ничего слушать!

Гарри попятился, всё ещё глядя на неё, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся.

Оказывается, он был не один. На золотой жёрдочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на неё — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара-другая перьев.

Гарри грустно покачал головой. Не хватало только, чтобы комнатная птичка Дамблдора умерла на его глазах, когда они в кабинете один на один.

— Да, обидно, что ты увидел Фоукса в такой день…

— А я где-то читала, что человек, который наблюдал перерождение феникса, хотя и не обретает бессмертие, но будет жить очень долго…

— Да, считается, что такой счастливчик увидит и следующее перерождение феникса…

— Для чего необходимо прожить не менее ста лет…

— Для волшебника это не так-то и сложно…

В этот самый миг по перьям птицы пробежал огонь, и всю её охватило пламя.

Гарри охнул и лихорадочно огляделся, нет ли где хотя бы стакана воды — ничего подходящего не было. Птица тем временем превратилась в огненный шар, издала пронзительный крик, ещё мгновение — и от неё ничего не осталось, кроме дымящейся на полу горстки пепла.

Дверь кабинета открылась, и вошёл Дамблдор, с виду не то мрачный, не то сердитый.

— Профессор, — Гарри едва переводил дух от волнения. — Ваша птица… Я ничего не мог поделать… Она… сгорела…

К величайшему удивлению Гарри, Дамблдор улыбнулся.

— Да уж пора бы. Он был совсем плох последние дни. Я же говорил ему не тянуть с этим.

Его развеселило ошеломлённое лицо Гарри.

— Фоукс — это феникс, Гарри. Когда приходит время умирать, фениксы сгорают, чтобы возродиться из пепла. Взгляни-ка на него…

Гарри взглянул, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорождённая птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя.

— Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слёзы обладают целительной силой, и ещё они — самые преданные друзья.

— Это точно, — те из присутствующих, кому доводилось наблюдать за огненными птицами, дружно закатили глаза. В зал влетел объект обсуждения, с мелодичной трелью сделал круг вокруг собравшихся и опустился на пол у ног Гарри. Тот легонько провёл рукой по хохолку феникса, тот вновь издал трель и перелетел на спинку кресла мальчика. Альбус покачал головой, не понимая, почему Фоукс не садится на своё место рядом с ним, директором. Амелия Боунс, Августа Лонгботтом и Матильда Марчбэнкс переглянулись и понимающе закивали, судя по всему, они прекрасно понимали, что означает такое поведение птицы.

Потрясённый сценой самосожжения, Гарри забыл, зачем он тут, но тотчас всё вспомнил, как только Дамблдор сел в кресло с высокой спинкой и устремил на мальчика проницательные голубые глаза.

Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид — взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, чёрные космы всклокочены, а в руке всё ещё болтается мёртвый петух.

— Это не Гарри, профессор Дамблдор! — пылко проговорил он. — Я с ним… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыплёнка! У него, сэр, не было времени…

Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны.

— Не мог он такое вытворить! Ну это, как его… Присягну — хоть перед Министерством магии…

— Хагрид, я…

— Вы… не того сцапали, сэр! Я знаю… Гарри никогда…

— Хагрид! — рявкнул Дамблдор. — Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих.

— Уф! — выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. — Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор.

И, тяжело топая, он в смущении вышел.

— Просто удивительно — Хагрид наорал на своего благодетеля! — хихикнул кто-то. Великан смущённо пошаркал ножкой и пробормотал извинения в свою всклокоченную бороду, чем ещё больше всех развеселил.

— Вы действительно думаете, что это не я? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья.

— А магией нельзя было их убрать?

— Иногда мне нравится что-то сделать вручную…

— А куда вы их смели? На пол? А оттуда их кто убирал? Не проще ли было сразу уничтожить?

— Да, Гарри, не ты, — подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И всё же мне бы хотелось поговорить с тобой.