Наталия Каплуненко - Поймать ведьму [СИ]

Наконец, через долгие две недели после нападения, до города добрался посланник. Прибыла вызванная подмога с магами и воинами. И ведьма стала наконец-то не нужна.

Весна в этом году выдалась ранняя, но сырая и дождливая. Перебирая семена для своего маленького огородика за домом, я бережно в каждое заливала по крупице силы, потому что с такой погодой самим им не прорасти, а высаживать нужно было уже сейчас. Рядом, бурча что-то себе под нос, возился дед Деян. Я знала, что он уже давно закончил все дела, но нарочно остается рядом и все пытается со мной помириться. И невдомек ему, что обиды во мне давно уж нет: я поняла и приняла его объяснения о том, что согласно уговору нельзя маленькому народцу становиться на пути у Смерти. Обиды между нами нет. Но и доверия былого тоже. Мог он бросить мне на ходу: «Беги, ведьма!». Мог, но не стал.

И больно было мне на душе, и сумрачно от того, что, если бы дело иначе обернулось, я бы его до последней капли крови защищала… Но, видно, не заслужила я такого обращения к себе в ответ.

Запястье плотно охватывал браслет-змея, в котором, я знала точно, жил не кто иной, как самый настоящий черт, пусть он ни разу с того самого памятного вечера известий о себе не подавал.

Лорда увезли, а вмести с ним оставили поселение в покое и его враги. Мужики выздоровели, и можно было сделать вид, что ничего и не было, если бы не приходилось мне раз за разом и из взрослых, и с детей, которые в щели подсматривали, страх яйцом заговоренным выкатывать.

Этой зимой все встало с ног на голову: и не сосчитать, сколько раз, минуя договор, я ходила в поселение помогать. А лорда и след простыл. Хоть и божился мне старшина, что отблагодарит меня высший за спасение, да только на то и не надеялась я: ничего хорошего ещё ни одна ведьма от мага не видела.

«Идут», — принес холодный еще весенний ветер, ворвавшись в приоткрытое окошко.

«Идут-идут-идут», — прострекотали бегущие по своим делам белки, передавая осторожный ответ от Хозяина леса.

Еще одни. Назвать их «предателями» язык не поворачивался, но и забыть никак не получалось. Выходит, только на себя ты и можешь рассчитывать, ведьма. Только на себя.

Вздохнув, я обратилась туманом. Пристала к пролетающей мимо птичке. Проявилась перед застывшими в ста шагах от опушки леса деревенскими.

— Чего вам? — спросила устало.

Бородатый мужик поставил передо мной на землю большую корзину, доверху наполненную продуктами: колбасы, яйца, молоко, вырезка мяса, сало и даже головка сыра. На самом верху, завернутый в вышитый рушник, лежал каравай. Я нахмурилась.

— Гибнут посевы наши, ведьма. Выручай, иначе голод не оставит на месте нашей деревни ни одного дома. Совсем худо.

В так его словам закивали головами и остальные пришедшие. Надо же, даже ребенка трехлетнего с собой захватили, чтобы меня разжалобить.

Я снова тяжело вздохнула. Приманила волка, осторожно наблюдающего за нами из орешника. Отдала ему в откуп кусень мяса и поручила корзину до дома моего донести.

— Пусть кто-то один проводит меня куда нужно. — Махнула рукой, с силой отгоняя от себя тоску.

Просыпался дар ясновиденья, который долгие годы дремал в моей крови за ненадобностью. Чувства, обостренные до предела, шептали пока еще несмело: совсем скоро моя простая жизнь изменится. Придется покинуть и обжитый дом, и приветливый лес, и привыкших ко мне людей.

Зерно в недостаточно прогретой, напитанной дождями почве просто гнило. Я с тоской водила раскрытой ладонью над землей, неторопливо шагая прямо по вспаханному полю. Правы были селяне: если ничего не предпринять сейчас — быть беде. Нового посевного зерна, как и денег на него, у них нет. А это само по себе уже никогда не взойдет.

— Ежели дело в цене, ведьма, ты токмо скажи. — Шагающий за мной мужик почесал макушку, на которой сварливая жена уже проела приличных размеров плешь. — Мы уж как-то поднатужимся.

Я резко развернулась на пятках, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Мне годами жизни расплатиться за эту ворожбу надобно будет. Отдашь за то дочь свою мне в ученицы?

Конечно, это был блеф. Но, чтобы поднять зерно, мне и правда придется выжать из себя все силы, что здоровья точно не прибавит. А дочь мне его без надобности: нет в ней искры. Но с каким-то маниакальным болезненным удовольствием я наблюдала за тем, как перекашивается лицо мужика. Я могла сражаться с ними плечом к плечу, могла год от года лечить их от хворей и спасать от голода, но ничто не выжжет из их умов мысль, что я проклята. Что я — зло во плоти. Полезное зло во плоти, которое нужно держать на расстоянии, пользуясь так, чтобы не узнал никто.

Не дожидаясь ответа, я обошла мужика и пошла обратно к лесу.

— Стой, ведьма, стой!!! — Он бежал за мной, некрасиво шмыгая носом и размазывая слезы по грязному лицу.

Я остановилась лишь на опушке леса, прижав ладонь к шершавой коре, стоящей у самого края березке. Не могу я бросить их. Не могу.

Дура!

— Как зайдет солнце, пусть мужики у крайнего поля костер такой большой, какой только смогут разведут, и убираются прочь. Никто не должен смотреть, что и как я делать буду. — Вздохнула. — Будет вам урожай. За то пришлете ко мне баб через месяц: нужно будет по огороду и хозяйству мне помочь.

Не прощаясь и не прося помощи у леса, я просто медленно побрела в сторону дома. Длинное платье цеплялось за ветки, пусть они и пытались отклониться, чтобы не мешать мне. Волосы растрепались и лезли в глаза, косынка давно болталась на шее. И чего я плачу? Почему так больно? Разве не знала, что такой и будет реакция деревенских?

— Может, я и правда проклята? — спросила тихо, ни к кому не обращаясь.

— Дура ты! — Рядом показался черт. Пристроился рядом, приноравливаясь под мой шаг. Заложил руки за спину, как ученый муж. — Все бабы дуры, даже ведьмы.

Копыта черта глубоко увязали в мокрой почве, но он, казалось, совершенно не обращал на это внимания.

— Знаешь, раньше жила себе здесь, и все меня устраивало. А теперь тесно мне. Тошно.

— Так всегда бывает. — Он покачал головой. — Ты повзрослела, пережив болезненный урок. Пора двигаться дальше.

— Куда?! — воскликнула. — Куда двигаться? — Остановилась, глядя в спокойно удаляющуюся спину черта. — Что, в другой деревне любить меня станут? Или в город каменный сбежать, поселиться среди стен, что силу мою заблокируют, и делать вид, что я — обычная женщина, надеясь, что маги не заметят и не уничтожат?!

Черт повернулся и поморщился.

— Давно уже никто ведьм не трогает. Одумались. Ты бы хоть на экскурсию в город ближайший выбралась что ли. А то в лесу своем совсем от жизни отстала.

— Спасибо. Напутешествовалась в свое время и насмотрелась. На много жизней наперед хватит. А маги нутро свое показали. И как бы теперь мягко не стелили лживыми словами и обещаниями, знаем мы тому цену. — Пошла вперед, злясь и на черта, и на саму себя.