Наталия Каплуненко - Поймать ведьму [СИ]

Я нахмурился. Что, опять гормоны играют? Поехал себе подружку искать?

— Женить его, что ли? — Задумчиво почесав подбородок, я вопросительно посмотрел на секретаря.

— С вашего позволения, я воздержусь от комментариев, — с поклоном ответил он. — Лорд Ортис имеет обыкновение все узнавать и очень изощренно мстить.

Я рассмеялся, кивая. Это да.

— Что прикажете делать с гномами?

Я вздохнул, вспоминая, сколько крови они мне попили со своим бумагомаранием.

— Пусть ждут. — Махнул рукой. — Долго-долго и в самых неудобных комнатах, какие у нас только есть.

— К посольству из Нижнего мира их?

— Они еще здесь?!

— Надеются, что вы все же станете их повелителем, — словно извиняясь, пожал плечами помощник.

— Не кормите демонов. Пусть сами в ресторанах покупают. И да, гномов к ним подселите. Только предупредите, что первый же конфликт, и все едут по домам. Достали уже!

— Как прикажете. — Еще один поклон, и Йарти сбежал, пока я не опомнился и не загрузил его ещё работой.

Пф-ф-ф, у меня ещё пять помощников, но кто может быть лучше старого и проверенного Йарти?

Взгляд скользнул по полу, и память вновь вернула меня в те дни, когда, подхватив едва живую Маир, я отправился в бега. Помню, как поразил меня тогда Йоли. Он не роптал, не плакал и не требовал ничего. Вел себя настолько рассудительно, как не смог бы и взрослый в подобной ситуации. По мере сил заботясь о Зарияр, он стал моральной поддержкой и для меня: как можно быть слабым рядом с таким сильным духом малышом?

Заживление страшной раны Маир проходило долго и тяжело. В империи началась смута, появилось много желающих занять трон и тех, кто считал, что пора поделиться на королевства. Но всех интересовало, куда же делся Стальной кулак бывшего Императора? Нам приходилось скрываться. Приходилось опасаться каждой тени и быть всегда начеку.

Еще трижды я делился своей кровью с Маир и трижды призывал Хозяина Жизни, который только удрученно качал головой: в этой битве она должна была победить сама. А затем, в тот миг, когда ничто не предвещало, тело девушки вдруг выгнулось от невыносимой боли — началось превращение.

Я не помню ничего из того, что происходило сразу после ранения. Первое мое воспоминание относится к сокрушительной волне боли, раскаленным прутом прошившей мое тело.

Я помню как, вскинувшись, открыла глаза и увидела ДеШарка.

— Я рядом. Я с тобой, — сказал он. А я поверила и успокоилась, несмотря на то, что тело выгибалось от судорог. Пока рядом он, со мной все будет хорошо.

Я то выплывала из омута своих кошмаров, то вновь проваливалась во тьму, но всегда рядом со мной был мой мужчина. Я не понимала, что происходит, но сил спрашивать о чем либо не было. Иногда, сквозь собственные стоны, я слышала голоса Йоли и Зарияр. Дети делились со мной силой и энергией, Кузя поил водой и омывал тело, а какой-то леший добывал сведения и рассказывал их со смешным акцентом.

Все эти мелочи не давали мне сойти с ума.

А после наступила тьма. Без боли и без эмоций. Я просто спала, понимая, что все закончилось. Спала, стремясь как можно быстрее проснуться и обнять… всех.

— Ты только не нервничай, ладно? — Выкупав и накормив меня, ДеШарк все же уступил и привел меня к зеркалу. — Смешать нашу кровь было единственным выходом. Ты более не человек.

— Но все ещё ведьма, — ответила, прислушиваясь к себе.

Сделав последний шаг, я взглянула на отражение, замерла на мгновение с открытым ртом, а после расхохоталась.

— А что, демоницы все такие?

ДеШарк просто пожал плечами. Затем, резко покраснев, потупил взгляд.

— Ты мне очень нравишься такой, — сказал тихо. — Очень. — И столько всего было в его голосе, что я, наплевав на все, набросилась на него сама.

Откуда и силы взялись?

Ночь получилась длинной, бурной и полной чувств. Мы были рады, что живы и вкушали каждый миг.

Вынырнув из воспоминаний, я отложила расческу и посмотрела на свое отражение. Да, сейчас-то я научилась превращаться в человека, а тогда ДеШарку пришлось изрядно понервничать, примут ли меня-демонессу в высшем свете. А точнее, не обидят ли его «кису». Ведь, превратившись, я стала намного выше себя прежней, но и более хрупкой. На вид так точно. Все мое тело покрывала короткая темно-серая шерстка, а на пальцах оказались острые такие коготки. Хвост, уши торчком и зубки… Да, много-много острых зубиков во рту.

Красавица!

Как только я окончательно поправилась и пришла в себя, ДеШарк принял решение возвращаться. Прятаться всю жизнь невозможно, как и жить в страхе, опасаясь всего и всех, а значит он должен обезопасить этот мир для нас. Да, так и сказал.

Тогда он связался с Ортисом, нас спрятали в надежном месте, а сам ДеШарк принялся «наводить порядок» в империи. До сих пор как вспомню, так вздрогну…

Мне ежедневно приносили свежую прессу, да и слухами слуги делились охотно, так что я была в курсе событий. Наведение порядка в исполнении ДеШарка выглядело как месть посредством лишения головы. Сначала для всех, кто участвовал физически или косвенно (знал, но ничего не сказал) в покушениях на него самого, на Йоли или, позже, на меня. Затем пошел черед тех, кто очень хотел его найти, пока я болела. А затем тех, кто в свое время поддерживал бывшего императора в его разврате и самодурстве.

Думаю, последние просто так его достали, что получив возможность поквитаться, он решил не отказывать себе.

Вечерами, возвращаясь домой ко мне и детям, ДеШарк всегда был задумчив и молчалив. Каждый раз после ужина он усаживал меня на диван, клал голову мне на колени и подолгу рассматривал огонь.

Мой уставший мужчина. Мой защитник. И это прозвучит пафосно, но для меня он был героем. Да! Мой герой!

Покушение за покушением. В те дни, когда я вышел из тени, время слилось в одну сплошную полосу препятствия. Опасаясь, что я буду претендовать на трон, меня пытались устранить дальние родственники бывшего Императора. Поняв, что я в курсе, кто стоит за нападениями на Йоли, активизировались помощники Его Величества. А были еще и те, кто решил избавиться от меня «под шумок» творящейся вокруг неразберихи.

Все грызлись со всеми, деля власть. А я методично чистил этот гадюшник. Теперь, когда моя Маир не только ведьма, но и демонесса, да еще и, не споря со мной, сидит в защищенном месте, о ней и детях я мог не переживать. Она сама кого хочешь порвет.

Я был горд ею. Ее стойкостью и ее мужеством. Я любил ее за то, что, даже зная правду обо мне, вечером меня встречали полные нежности и заботы глаза. Ни разу я не увидел в них осуждения. Ни разу не услышал ни одной жалобы. Ни разу не усомнился в том, что любим.