Наталья Игнатова - Откровение

С Тенгером Зверь связался, еще не доехав до дому. Сходу спросил:

— Ты можешь прийти в Ваху?

— Я не вылезаю из Вахи, — отозвался Тенгер с явным намеком на то, что он бы вылезал, да кто-то не дает такой возможности.

Вечный странник. Подумаешь! Кто семь тысяч лет скитался, тому не убудет пару месяцев на одном месте посидеть. И, кстати, сейчас Тенгер был не в Вахе, а в Сидене, во дворце княгини, судя по данным локализатора. Зверь не преминул акцентировать внимание на этом факте и повторил вопрос.

— У меня есть право на личную жизнь? — поинтересовался Тенгер.

— Учитывая количество потомков, ты исчерпал его в первые пятьдесят лет существования.

Если бы личная жизнь уже началась, Тенгер бы на вызов не ответил, так что он больше выделывался, чем ссылался на объективные обстоятельства. А Зверю, кстати, нужна была как раз княгиня, но пока они не представлены, он предпочитал действовать через посредника. Влиятельный посредник эффективней личных контактов даже в обычных обстоятельствах, а уж когда ты ангел-нелегал, скрывающийся от демонов в царстве мертвых, у тебя просто выбора не остается. Без Тенгера как без рук.

Вечный Странник ожидал в гостиной. В гостиной Зверя. В сводчатой зале без окон, где и в самые знойные дни и ночи было холодновато. Зверю ни холод, ни жара неудобств не доставляли, он мог бы вообще не чувствовать ни того, ни другого, но считал неправильным в чем-то себя ограничивать. Тенгер же был живым, был человеком, притом, в настоящей плоти, и считал приемлемыми для пребывания только те помещения вампирской крепости, где температура не поднималась выше двадцати градусов. У него тут были и свои апартаменты, немногим уступающие тем, которые хозяин тийра отвел для Зверя, но все же уступающие. Поэтому, появляясь в Вахе, Тенгер с некоторых пор демонстративно заявлял, что он — гость Ванталы. И располагался в зверском доме, как в своем.

Зверь не возражал. Ему оно надо? Он, конечно Принц Темных Путей, номинально первый после Денницы и в аду, и на Земле, но без покровительства Тенгера связи с сильными мира сего установил бы еще нескоро. И с куда большим риском стать из номинального правителя реальным. Без души, без памяти и без умения летать.

Да к тому же Вечный Странник ему по-своему нравился. Они, наверное, даже дружили. Опять же — по-своему. Тому, с кем не дружишь, нельзя позвонить с любым вопросом в любое время суток. Тот, с кем не дружишь, не отложит свидание с самой красивой женщиной во вселенной ради того, чтобы выполнить твою просьбу. Все так. Но…

«Но» формулировалось трудно. Зверь видел в Тенгере в первую очередь человека.

Обычного.

Древнего, шибанутого проклятием, бессмертного и неуязвимого, но обычного. А Тенгер между тем был символом стольких разнообразных идей и понятий, сколько лишь в человеческую душу и могло вместиться. Точнее, могло бы в любую, хоть в человеческую, хоть в демоническую, но ни на кого больше столько не падало, никто больше не нес на себе так много.

Тенгер же видел в нем именно символ. Символ спасения. Свой шанс к примирению с Белым Богом. Он прекрасно знал, кто такой «Вантала», новоявленный вампирский идол. Он заботился о том, чтобы остальные, у кого есть глаза и кто не демон, не понимали этого как можно дольше. Тенгер не мог открыть Зверю путь из Ифэренн — его пути лишь ему и были доступны — но делал все, чтоб укрыть его от охотников, пока Зверь сам не придумает, как выбраться из-под белого неба.

Ради возможности умереть, Тенгер готов был пожертвовать любым количеством жизней.

Зверь готов был пожертвовать (или принять в жертву) любое количество жизней, ради того, чтобы не умирать.

Это сближало. Определенно. И так же определенно не делало их с Тенгером друзьями.

Мертвяки чтили Тенгера как первого бессмертного и первого мужа Ойхе. Но Моартул, Король Мертвых, на дух его не переносил. А Моартула мертвяки чтили… ну, как Короля Мертвых. Как отца родного. Поэтому на Тенгера, при всем почтении, смотрели косо и контактов избегали. Выбор Ойхе вампиры не одобряли, однако мирились с ним, как мирятся почтительные дети с отчимом. Матери виднее.

У Зверя от этих тонкостей голова шла кругом. Отношения между вселенского масштаба личностями, покровительствующими не-мертвым, выглядели еще более странно, чем брачные союзы шефанго.

Не так сложно, нет. Тут за шефанго никому не угнаться. Но как-то не очень здорово.

— Ты когда-нибудь пробовал объяснять женщине на свидании, что тебе срочно нужно к мужчине? — поинтересовался Тенгер без предисловий, вроде приветствия или, там, вопроса, как дела. Зверь, когда с ним созванивался, тоже не поздоровался. Так что квиты.

— Я и на свиданиях-то никогда не был. Но Ойхе достаточно лет, чтобы отличать пренебрежение от необходимости.

— Скажешь ей об этом, когда познакомитесь. Ну, так что? — Вечный Странник изобразил недовольное нетерпение, чтобы скрыть любопытство, — надеюсь, ты испортил мне день не для собственного удовольствия?

— Мне нужна студия с аппаратурой фирмы «Исэл», нужен видеооператор Ильмир Заман. Не запоминай, я отправил тебе на юортер. Нужно время на канале «Хадара» и одна из их тасвиреров — Райхан Султангуль. Еще мне нужно, чтобы некая Лика Лаула стала примой Сиденской оперы, но это должно получиться само при выполнении первых четырех условий.

Тенгер остался невозмутим. Не потому, что не удивился, а потому, что лицо его Белый Бог лепил без учета тонких эмоций. Белый Бог вообще всего Тенгера лепил без тонкостей. Тут слово «вытесал» подошло бы лучше, но плоть — есть прах и глина, а из них, все же, лепят. Душа за грубой внешностью скрывалась, впрочем, обычная, человеческая, со всеми предустановленными эмоциями, поэтому любопытство, не отразившись на лице, вспыхнуло в глубоко посаженных черных глазах. Любопытство, раздражение, веселье — всё вместе.

— Тебе это нужно сию минуту?

— Время на «Хадаре» — нет. Студия, аппаратура и господин Заман — да.

— И кто же такая эта Лика Лаула? Только посмей сказать, что певица, я этим столом тебе башку проломлю.

Стол был каменный. Тут все было каменным, что не было деревянным. Учитывая опыт Тенгера в проламывании голов — начал он лет в тридцать, а сейчас ему перевалило за семь с половиной тысяч, и эти годы прошли не мирно — к угрозе стоило прислушаться. Тем более, что и начинал-то Тенгер как раз с камня и дерева. Времена такие были, каменный век или вроде того.

Но Анжелика — певица. И Тенгер сам указал на очевидность этого факта. Кто еще может стать оперной примой?

— Она… перевертыш! — нашелся Зверь. — Из Немоты.

— Ты хочешь записать на видео перевертыша? Ты знаешь, что из этого выходит? В Киусату один такой живет, каскадер и дублер в фильмах ужасов. Нарасхват парень. Ему гонорары платят больше, чем звездам.