Диана Ибрагимова - Шепот пепла [РОСМЭН]

— Берите. Тут хватит на всех.

Никто не шелохнулся.

— Берите, — сказал Астре. — Она нам зла не желает.

Первой к прималье подскочила Яни. Чмокнула женщину в щеку, схватила угощение и радостная понеслась к Генхарду. Сиина, глянув на голодные глаза детей, поборола робость. Поблагодарила Шариху, набрала булок в подол и принялась раздавать. Себе как всегда оставила самую маленькую. Астре нахмурился, обменялся с ней.

Женщина ела со всеми. Степенно, неторопливо. Пара минут прошла в тишине. Потом Генхард подавился, закашлял. Он подполз к краю дыры в полу и хлебал речную воду, проталкивая вставший поперек горла кусок. Яни заботливо гладила парнишку по спине.

Шариха закончила трапезу. Астре показалось, что она не просто разделила с ними еду, а устроила церемонию, дабы показать себя не чужой.

— Недалеко тут деревня есть, — сказала женщина, и все взоры устремились к ней. — На чернодень я туда устроилась. Люд всякий зашел. Сплетни крутились. Не слушаю обычно, а тут зацепилась. Про вас рассказывали. Видел кто-то, как целое семейство порченых по дороге из столицы везли. Не поверила сначала, а сон в голову не шел, так и думала. Проверить решила, вот и пришла к столбам.

— И как бы вы проверили? — фыркнул Марх. — За пеплом бегали и спрашивали?

— Молчи, бестолковый! — шикнула на него Сиина.

— Пепел многое говорит, если его слушать, — спокойно сказала Шариха. — Всяко видно, под каким столбом трава серая. Я посмотреть хотела, правда ли вас так много. А там путы развязанные, да разрезанные лежат. Сразу видно — сбежали.

У Астре похолодел затылок. Они с Генхардом невольно переглянулись.

— Собрала я их, — успокоила Шариха. — Припрятала. А то худо было бы, увидь кто.

Сиина облегченно выдохнула, выпустила из рук смятый подол.

— Не встречала ни разу такого. Чтобы по двое ходили — помню. И по трое бывало. Но девятеро за раз, — Женщина покачала головой. — И ладно бы малютки одни. Взрослых порченых уже много лет не видала.

— А я и говорю, — буркнул Генхард. — Как тараканов развелось. Спасу нет.

Яни пихнула его в бок.

— Как выживали-то до сих пор?

— Да плевать, как выживали, — отмахнулся Марх. — Как теперь выживать будем, думать надо. Или во второй раз к Валаарию потащите? Не заплатит дедок. Жадноватый.

Шариха поджала тонкие, бескровные губы.

— Мое дело не в том, чтобы наживу искать.

Астре сделался задумчиво-мрачным. Глянув на него, женщина спросила:

— Идти вам есть куда?

— Нет.

— Я бы приютила, да у самой дома нет.

— Почему? — подала голос Бусинка, ссыпая последние крошки с подола в ладонь.

Все уставились на нее с удивлением. До этого Бусинка заговаривала всего раз. Когда Иремил вернулся после долгого похода и принес угощений. Черноглазка облизнула пряник, посмотрела на прималя снизу-вверх и сказала: «Вкусно!» С тех пор она не произнесла ни слова.

— Мой дом был там, где семья. Нет семьи — нет и дома, — бесстрастно ответила Шариха. — А вам, я вижу, и здесь уютно.

Мысль о расставании кольнула Астре. Женщина ощутила это.

— Поговорите меж собой, — сказала она. — А я выйду, посмотрю, нет ли кого снаружи. В это время тут всякий сброд шатается.

Она поднялась, отряхнула подол юбки и покинула мельницу.

Астре не стал юлить и выдал все прямо. На несколько минут повисло тяжелое молчание. Потом всегда веселая Яни заревела. По-детски, до судорожных всхлипов. Сиина уткнулась в платок. Марх сверлил Астре взглядом, полным злости. Остальные выглядели потерянно и испуганно.

— Да ты сдурел совсем! — выпалил правдолюбец. — Всю жизнь вместе были! Вместе пойдем к этому Зехме! Как раньше все устроим! Какой еще дележ, а?

Марх понимал правду, но не хотел принимать. До зимы осталось немного. Запасов Зехмы не хватит на девятерых. А если уж и его нет, и негде укрыться, то, по крайней мере, погибнут не все.

— Весной, когда встанете на ноги, навестите нас. Я расскажу, как найти дом Зехмы, не заходя в пустыню.

— А по пустыне как переть собрался, а?!

— Шариха знает остров, — сказал Астре. — Она поможет. Если не делом, то советом.

Прималья вернулась некоторое время погодя.

— Ну? Куда идти надумал? — спросила она, ощутив тягостную атмосферу.

— Куда он пойдет без ног? — огрызнулся Марх. — Языком только чешет. Думает, умный самый.

— Мы разделимся, — спокойно произнес Астре. — Те, кто без увечий, своей дорогой пойдут. Остальные со мной в тленные земли.

Лицо Шарихи вытянулось и побледнело.

— Смерти ищешь?

— Человека ищу. Через пустыню путь самый прямой.

Шариха не то усмехнулась, не то выдохнула резко.

— Скажи еще, что до жертвенного ущелья добраться решил.

— Еще дальше. За него.

Взгляд женщины встретился с грозовыми глазами Астре. Калека едва выдержал напор, с которым Шариха давила на него.

— Идите окрест, а в пустыню не суйтесь, — жестко сказала она. — Вести вас не буду, и не думай.

— Знаю, что не будешь. Но дорогу укажи.

Видя настрой Астре, Шариха постаралась надавить на больное.

— Силенок у тебя мало. Их кормить надо и поить. Думаешь, на воздухе жить будут?

Она сверлила калеку взглядом, но тот не отступал. Продолжал спрашивать дорогу. Шариха сдалась. Должно быть, увидела внутри Астре то, что он надеялся ей показать. Лицо женщины чуть смягчилось, приобрело скорбную нотку.

— Примали долго не живут, коли себя не щадят, — сказала она коротко.

Астре промолчал. Никто, кроме Генхарда, до сих пор не знал, что он сотворил грозу.

Несмотря на предостережения, калека твердо решил пересечь тленные земли. Даже если ради этого придется распасться на мириады частиц, добывая еду и воду. Дорога окрест займет полтора-два трида. К тому времени снег выпадет даже на Валааре. За тридень сугробы могут вырасти в человеческий рост. В лесах водятся хищные звери, у дорог прячутся охотники за торговцами, о селениях и думать нельзя, там враги на каждом шагу.

— Расскажи, — потребовал Астре, вложив в голос всю силу.

И хотя его приказа было недостаточно, Шариха сдалась. Неохотно, обрывочно она растолковала, как двигаться по солнцу, и где находятся колодцы. Потом расспрашивала о разном. Астре поведал об Иремиле и жизни на Пепельном острове. Он чувствовал себя должником Шарихи и не отказывал в ответах. Женщина-прималь слушала внимательно, однако, рассказ калеки не принес ей утешения, не вдохнул искру в усталые глаза. Шариха искала что-нибудь, способное заполнить пустоту в сердце. Но очередное знание не стало для нее целью. Новое знакомство не вернуло семью. Чужое убежище не подарило уют. Одинокая, окруженная мертвыми, она так и не обрела полноту жизни. Иремил когда-то был таким же. Но он построил дом и завел семью, чтобы всякий раз, возвращаясь, чувствовать себя счастливым, нужным. Шариха же потерялась и от долгих скитаний превратилась в призрака. Еще не сгоревшая, но бесстрастная, словно пепел, она омертвела душой. Астре жалел, что и здесь, среди них, женщина-прималь не обрела долгожданный покой.