Карен Аветян - Запахи войны

А этот парень… Посмотрите на него. Посмотрите на этого полуубитого солдата. Сможете ли вы почувствовать хоть долю процента испытываемых им страданий? А ведь это дело рук человека. Взгляните на него… Никто не знает, сможет он выжить или нет. Хотя… какая разница? Разве жизнь в таком теле сможет доставить ему удовольствие от обычного времяпровождения? Я ничуть не удивлюсь, если он всем сердцем мечтает о смерти, своим израненным, растерзанным от боли сердцем.

Человек способен на всё: причинение боли и страданий (как физических, так и душевных), но самое ужасное — скопление всего вышеперечисленного —концентрационные лагеря. Это настоящие лагеря смерти. Я принимала участие в освобождении пленных из нацистского польского концлагеря. Мне очень тяжело говорить об этом. Даже вспоминать. Но я попробую рассказать вам, какие «запахи войны» довелось почувствовать мне.

Для начала нужно разобраться, как лучше называть это место — Освенцим или Аушвиц. Пожалуй, я остановлюсь на первом варианте, потому что второе название придумано немцами. Итак, это случилось 27 января 1945 года. Это была самая лучшая военная зима из тех, что мне довелось повидать. Наши солдаты вошли в Освенцим под командованием маршала Конева, в котором, на первый взгляд, было слишком мало узников. Как оказалось позже, мы ошибались. Узников там было намного больше, чем мы себе представляли, но они были мертвы. В живых оказалась лишь незначительная часть, а именно около 7600 пленных.

Вслед за войсками Конева в Освенцим прибыла я в составе войска Петренко. Я слышала людские крики. Спереди это место напоминало железнодорожный вокзал. Через узкие ворота проходили три железнодорожные ветки. Когда мы приблизились ко входу, крики людей усилились. Они были заперты в казармах. Мы открыли двери, и люди буквально выливались из казарм, как дождевые капли проскальзывают через ладонь. Но то, что я увидела, сложно назвать людьми. Это были живые скелеты — кожа да кости. Тогда я поняла значение выражения «лагерь смерти».

Газовые камеры и крематории были уничтожены. Пленники были убиты, а от их трупов не осталось ни следа. Они пытались скрыть следы, уйти от ответственности, но ничего не вышло. Негодяям пришлось ответить за свои выходки, и месть была осуществлена. Мы отомстили за тех, кому пришлось распрощаться с жизнью таким ужасным путём. Мы отомстили за мужчин, стариков, женщин, старушек и детей, мы сделали то, за что нас не вправе осуждать никто. Мы не могли дожидаться вердикта международного суда, поэтому устроили своё правосудие, и мы осуществили великую месть.

Этот «лагерь смерти» существует и по сей день, и о нём до сих пор ходят страшные слухи. Через несколько лет после войны я увидела страшные цифры, которые навсегда запечатались в моём сердце. 1,4 — 4 млн. человек. Ровно столько людей погибло в Освенциме от рук нацистов. Виноватых казнили, они ответили за всю боль, которую причинили мученикам этого лагеря, невинным людям и солдатам. Виноватых казнили, но разве одна жизнь может сравниться с жизнью ста тысяч? А если виновных будут казнить сто тысяч раз? Что, если мы смогли бы возрождать убийц, чтобы убивать их снова? Как же мне хочется посмотреть на это своими глазами, насладиться этим зрелищем.

Они сжигали всё… Они кормили это пламя, а оно вспыхивало, просило добавки, и люди ему ни в чём не отказывали. Церкви разрушались на глазах священнослужителей. Чудотворные стены разбирались по кирпичику, по дощечке. Купола, сталкиваясь с мощнейшим оружием человеческого производства, разбивались вдребезги, проливаясь на землю мусорным дождём. Колокола сплавлялись во всевозможные предметы для ведения боя.

Люди наконец-то предали бога. Рано или поздно это должно было случиться. «Но уж лучше сейчас, чем потом». — сказал бы вам любой опытный человек. Бога предали, и что он станет делать? Чтобы он смог ответить на этот вопрос, можно предложить ему поставить всего лишь одну запятую в этом сочетании трёх слов: казнить нельзя помиловать . И кто знает, что он выберет и выберет ли?

Командованием СССР было вынесено решение: немедленно уничтожить всё, что связано с богом и его окружением. Глупо это или нет, пусть решают сами. Но какой в этом смысл? Бог никогда не покинет человека, который в него верит. И не нужны никакие Библии, Кораны, священные места и священнослужители для того, чтобы человек мог сблизиться с богом. Каждый сам решает, хочет он этого или нет. Даже если они уничтожат всё, что связано с богом, им не отнять, не сжечь, не убить одного — веру.

Эта девочка была настолько прекрасна, что цветы при виде неё, казалось, тянулись к ней, к своему эталону красоты. Они хотели дотронуться до неё своими лепестками, почувствовать прикосновение её нежных рук. Им очень повезло. Она так любила цветы, но так часто сожалела о том, что не срывает их, не уносит с собой. Она не могла это сделать. Она дала обещание. Самой себе.

Сожаления и грусть ушли из её жизни в один прекрасный миг, когда девочка наконец-то научилась выращивать прекрасные цветы самостоятельно. Ухаживать за цветами было настолько интересно, что у девушки появилась мечта — посвятить всю свою жизнь цветам. Это была самая настоящая любовь. «Какая может быть любовь между одушевлённым и неодушевлённым предметом?» — спросите вы. Самая обычная, настоящая. Даже если цветы не испытывали к ней никаких чувств, даже если они не понимали, что происходит, без неё они не стали бы такими красивыми и ухоженными. Я уверен на все сто процентов, если бы цветы могли говорить, первым делом они отблагодарили бы человека, который за ними ухаживает. Но вряд ли цветы умеют любить, а если и умеют, то в чём же выражается их любовь?

И всё бы было хорошо, если бы не война. Как известно, она убивает людские мечты. Война изменила её жизнь, полностью, Девушка медленно, но верно забывала о своей мечте и день за днём погружалась в иной мир, называемый «реальностью». Реальность оказалась так строга к ней. Она требовала от девушки полной самоотдачи, самоконтроля и мужественности, поэтому девочке пришлось распрощаться со своей великолепной женственностью, забыть о детских заботах и постараться стать как можно сильнее.

К сожалению, девочка потеряла своё детство слишком рано, но взамен приобрела что-то очень важное для любого из нас. Это было чувство самоуверенности. То чувство, которые делает нас практически неуязвимыми, наделяет нас особой силой, благодаря которой мы чувствуем себя непобедимыми.

Они встретились на поле битвы, в самый её разгар, когда ей приходилось оказывать первую медицинскую помощь под градом пулемётных очередей, а ему — воевать за сохранение мира. Странно, не правда ли? Воевать за сохранение мира. Такое и раньше происходило часто — почти всегда — это необходимо, ведь это горькая, но, пока что, незаменимая часть человеческого существования.