Татьяна Белоусова-Ротштеин - Охотники за Кривдой

Он строго указал пальцем вверх, рука его при этом чуть подрагивала:

— Я-то еще смог связать защиту из того, что осталось под рукой, но и меня в таких условиях надолго не хватит. Нападавшие, скорее всего, уже разбежались, но мало ли…

Велимир проследил за его жестом и заметил, что защитный купол становится почти невидимым, а местами распадается, как истлевшая шаль.

— А Вы можете это как-нибудь… выключить?

— Нет, — честно вздохнул старик, разведя руками, — не мой уровень. Сюда бы сейчас папашу твоего приятеля Ванечки, или хотя бы его самого…

— Друзья! — спохватился Велимир.

Хорош герой, засмотрелся на очередные фокусы и мгновенно забыл, зачем вообще вышел из укрытия!

— Вы можете и им помочь?!

Савелий Палыч равнодушно пожал плечами:

— Я не дружина спасения. Но надеюсь, что остальные работники сего заведения окажутся не столь… свободолюбивыми.

Велимир его надежд не разделял:

— А я не хочу тут отсиживаться!

— Ну-ну, — старый колдун недовольно поморщился, — ты как вообще оказался на улице? Ты был не со всеми, когда заявились «гости»?

— Я был в кабинете Самсоновой, разговаривал с Бомелийем, — быстро ответил Велимир, скривившись не меньше, — и он сказал, можно идти, поискать остальных.

— Пресветлый Бомелий? — тот удивленно вскинул седые брови, разноцветные глаза недобро блеснули. — Отпустил тебя одного, когда началось нападение? Вот так история! — он осторожно, словно у него болели все кости, пересел на траву и привалился спиной к ящику. — Не знаю, обрадует тебя это или огорчит… Лучше радуйся, ибо это подтверждает твою значимость! Короче говоря, чтимый богослужитель сегодня покусился на твою жизнь.

— В смысле? — глупо спросил Велимир, хотя значение сказанного было ему вполне понятно.

— В смысле убить хотел, — любезно пояснил Савелий Палыч, — точнее, рассчитывал, что тебя прихлопнут в общей суматохе. Но я не такой суровый, так что сиди тут и не суетись.

— Но зачем он хотел…

— Кстати, тебе не интересно, что в папке, с которой всё началось?

Велимир посмотрел на синюю папку. К своему ужасу он вдруг осознал, что ему страшно в неё заглядывать. Не страшно было бежать навстречу бандитам, но стало страшно узнать о своём дедуле еще что-то новое. С лихвой хватало и предыдущих открытий!

Велимир поднял папку и сел на траву. Развязал потрёпанные тесёмки. Раскрыл.

Внутри обнаружилось всего два листка, покрытых крупным, но изящным почерком.

Велимир начал читать.

«Приветствую Вас, о достославный князь Великий, примногочтимый Панкрат Александрович, высочайший повелитель Яви!

Смиренно прошу прощения, если неверно составляю обращение, всё дело в том, что мне, ничтожному, так редко доводится писать моему высокопоставленному другу. Но скажу тебе честно, дружище Пан, мне было очень отрадно, что ты обратился ко мне в столь важном для тебя вопросе, значит, наша старинная дружба еще не совсем забыта тобой! И лестно, значит я для тебя достойный доверия источник!

Но к делу. После памятных для всех нас событий двенадцатилетней давности Станислав не пожелал воспользоваться моим покровительством, а вознамерился покинуть Родину. Направился он отнюдь не в сторону Авалона, как можно было превратно подумать, а в направлении наших юго-восточных границ. Внимательно следить за его перемещениями мне тогда было не досуг, уж извини, тем более, что перемещался он весьма стремительно. А потом и вовсе скрылся из поля моего зрения. Не буду зря скромничать, мои возможности ненавязчивого розыска не сильно уступают твоим и, да, я тоже пытался искать Стаса. Благо, у тебя всегда есть на что обменять ценные сведения! Но, увы, к нашему общему сожалению, дружище, единственное, что мне известно, так то, что человека, похожего на твоего сына видели шесть лет назад в деревеньке Нару, расположенной на юге Двуречья. Далее его след теряется в песках дружественного (иногда) нам Султаната.

Вот и всё, что я могу тебе сообщить с нашим общим слугой. Можно было, конечно, и на словах всё передать, но, боюсь, в его исполнении это прозвучит неубедительно.

На сим прощаюсь. Передавай моё почтение и пожелание здравствовать Милаве Ильинична и большой привет нашему третьему товарищу Гришке Князеву!

Твой друг, несмотря ни на какие инструкции, К. Пугачев».

Велимир закончил читать и аккуратно убрал листы обратно в папку.

— Понимаешь, в чем неловкость дела, — заговорил Савелий Палыч, до того вежливо молчавший, — когда главный порядкоблюститель в государстве вступает в дружескую переписку с главным нарушителем порядка в том же государстве, да еще и по поводу своего, вроде как, погибшего сына, это выглядит немного… некрасиво. Странно, что твой дед не уничтожил письмо сразу, но так всегда и бывает, когда смешиваешь служебное и личное.

Велимир внимательно посмотрел на папку, на Савелия Палыча, потом опять на папку. Мысли упрямо не хотели складываться в логический строй.

— Значит, мой отец всё еще жив? — только и смог он спросить.

— Возможно.

— Но тогда почему… Почему дед не сказал мне?…

Старик глубокомысленно вздохнул:

— В списке боевых аксиом ОЗК есть такой пункт: «Вы выше всех непосвященных, совершенствуйтесь, чтобы быть первыми среди знающих». В целом, верно, но стоит ли так прямо сообщать это молодым и неокрепшим умам? — Он вдруг сжал пальцами траву, будто опасался потерять вес и улететь. — Твой отец тогда поступил не по уставу и… Панкрат Александрович предпочел объявить его мертвым, чем предателем и беглецом.

Велимир быстро вскочил на ноги. Мысли вдруг понеслись галопом, вопросы в голове замелькали один важнее другого. А еще его ощутимо затошнило.

— Но на самом деле он не предатель? Что он сделал не так? Дед на самом деле дружит с этим Пугачевым? И откуда Вы всё это знаете? Кто Вы такой?! — он с трудом перевел дыхание. — Мне надоело, что мне все врут!

Савелий Палыч с видимым трудом приподнялся на локтях, собираясь что-то ответить, но его опередили:

— Советую привыкнуть, если собираешься у нас задержаться.

Уже изрядно поблекший энергетический купол легко рассыпался от легкого прикосновения вошедшего в теплицу Руслана Романовича Волкова.

Велимир вздрогнул и невольно шагнул в сторону Савелия Палыча. Тот невозмутимо рассматривал явившегося наставника. Выглядел Волков не многим лучше налетчиков: весь какой-то всклокоченный, запыленный, из разбитой брови сочится кровь. Доверия он не вызывал.

— Если Вы к ней, она уже убежала! — запальчиво, не подумав, выкрикнул Велимир.

— Кто — она? — недоумение Руслана Романовича казалось вполне искреннем. Но Велимир всё еще не верил.