Ольга Хмелевская - Дар. Золото (СИ)

Утром, я спустился на завтрак не один.

Когда меня разбудил гомон собирающихся в дорогу людей, хлопанье дверей и выкрики обозничих за окном, я наскоро умылся и, сунув лежавший на кровати кинжал в сумку, оделся. Не обнаружив нигде ночного гостя, пошел на выход. Но я зря надеялся, что мой посетитель куда-то удрал. Он меня ждал. У двери. Как только я подошел, он проворно забрался мне на плечо, слегка поцарапав когтями кожанку. Н-да.

— Ты уверен, что ты мне нужен? — спросил я, опуская его на пол.

Он был уверен. Так как взобрался на плечо еще быстрее. Я подумал, ладно, может внизу его хозяин сыщется. Но когда я подошел к своим попутчикам, с нетерпением ждавшим меня за столом, Грай увидев меня замер.

— Где. Ты. Это. Взял, — вдруг прошептал он побелевшими губами, неотрывно следя как зверь, устроившись у меня на плече, с любопытством разглядывает зал.

Понятное дело, я удивился:

— Он ко мне ночью залез. Спал вот со мной… Откуда-то сбежал, наверное. Может здесь его хозяин отыщется?

Обозничий посерел:

— Спал?

Я пожал плечами, не понимая, что его так напрягает.

— Не пристало выпускнику знаменитой Вессальской Академии, начинать свой путь с банального воровства.

Эти слова были сказаны довольно громко. За моей спиной. Я как то сразу догадался, что они адресованы мне. Потому повернулся уже разозленным. Кто это у нас тут?

Передо мной стоял дараец. Синяя, почти черная, кожа, светло-серые глаза, высокий рост, безупречная осанка и острый, внимательный взгляд. И речь без акцента — вначале я даже подумал, что говорил вессалец. Провоцирует?

— Вы о чем, лэр?

Кстати «лэр» это обращение к человеку из высшей знати. А то, что он «из высшей», и без подзорной трубы видно.

— Я о том, что вчера вечером пропал мой ханур…

Только сейчас я заметил, что зверек уже не сидит на плече, а жмется к моим сапогам.

— …а он, оказывается у вас, молодой человек. Но если я правильно понял, он сам к вам прибежал. Может, вернете?

Я посмотрел вниз. Снизу за мной внимательно и неотрывно следила пара маленьких блестящих бусин. Что ж, хозяина зверя я нашел, вернее он сам нашелся. Но тот начал с хамства. А хамство я прощаю только отцу.

— Для начала не помешает извиниться, лэр. Вы только что назвали меня вором.

— Я не называл вас, — он улыбнулся, — Именно вас, вором, если вы внимательны. Поэтому извиняться мне не в чем. Так что с моим домашним любимцем?

У меня не то положение, и не те возможности, чтобы мериться хоть чем-то с этим человеком. Наверняка он маг. «Поиск» я вчера оценил. И совсем не желал бы оказаться с ним на одной дороге в темный час. И врагом его я бы тоже не хотел быть. Жалко, конечно, зверька — он явно не хочет возвращаться. Этот, не побоюсь такого слова, хозяин, самое малое, его плохо кормил. Но зверь не мой.

— Ну, если любимец, то забирайте, — как можно спокойнее сказал я.

Дараец расширил глаза.

— Вы не знаете? — казалось, он был удивлен, — Молодой человек, ханура можно только подарить. Или передать. Из рук в руки. Он сейчас почему-то решил, что вы его хозяин. А волю хозяина, эти существа, принимают беспрекословно. Так что будьте добры…

Что-то меня в этом во всем настораживало. И дараец, ждущий когда я соизволю «из рук в руки» отдать зверька, и зверёк, ни с того ни с сего решивший, что я ему хозяин.

Я посмотрел на жалобную мордочку и вздохнул:

— Извини, но я тебе не хозяин, — ляпнул первое, что пришло в голову.

Дараец вдруг раздул и без того широкие ноздри. Резко выдохнул, посмотрел на меня так, словно старался запомнить, по меньшей мере, до конца… моих дней, резко развернулся и вышел из зала.

Рядом со мной тоже выдохнул Грай:

— Да-а, твое колдунство. Умеешь ты заводить друзей.

Ладонь обозничего сжимала рукоять меча. Крепко так сжимала.

С погодой нам везло. С утра, по крайней мере. Ласково светило утреннее солнышко, пахли свежей зеленью пшеничные поля, и жаворонки разносили свои переливы по проснувшемуся поднебесью.

Маленький зверь, комочком темно-песочного цвета дрых на полотенце, специально для него свернутом, и положенным впереди седла. Слопав на завтраке всё, что я ему подсовывал — и хлеб, и перловую кашу, и ложку творога, специально для меня принесенного в блюдце симпатичной служанкой — он потяжелел, и уснул прямо у меня на плече. Пришлось снимать и как-то обустраивать ему место на лошаке.

Обозничий Грай долго косился на мою возню с хануром, но молчал. Я сам решил выяснить, что его утром в столовой гостинного дома так напугало.

— Грай, можно вопрос?

Обозничий не преминул ехидно осклабиться, но лошадку придержал, равняясь со мной.

— И чего ты хотел, вашблагродь?

— Я так понял, ты знаешь, что это за зверь? — и показал на ханура, чуть дернувшего ухом, — Расскажешь?

Обозничий, глянув на зверька, улыбаться перестал.

Разглядывал он его долго. Я уже было подумал, что ответа не дождусь. Но Грай ни с того ни с сего отстегнул и снял оружейную перевязь, сунул ее мне со словами «подержи чуток», развязал шейный убрус и расстегнул длинную, до середины бедра, плотную стеганку. Ему жарко, что ли? Но на стеганке Грай не остановился. Он принялся расшнуровывать подстежную рубаху, а когда справился и с этим, повернулся ко мне.

Сначала я не понял, что увидел. Плотная беспорядочная сеть шрамов — короткие и длинные, широкие и узкие, рваные, неровные, от горла и до подреберья.

Я ошарашено спросил:

— Это что?

Грай хмыкнул и начал завязывать рубаху.

— А, вон, — он кивнул головой на спящего ханура, — Познакомился с таким же. Только того я сумел кончить.

Я не нашел ничего другого, как спросить:

— Почему?

— Что почему? — обозничий возился с рубахой, — Почему кончил?

Я помотал головой:

— Почему он тебя так…

— А как он должен был? — Грай скривился, — Ему приказали, он выполнял. На войне, вашблагродь, иногда приказывают убивать.

— На… войне? Приказали? Но он же… просто зверек!

— Эх, твое колдунство… Просто… Мало ты, оказывается, знаешь. Не тому вас в ваших академиях учат, — Грай справился с рубахой и уже одевал стеганку, — Хануров держат в элитных войсках Дарая. И заиметь такого зверя не каждый может. У них даже ловчие есть, которые отлавливают молодых хануров в Орлиных горах. Правда, говорят, что ловить их бесполезно. Их приманивают чем-то. И если хануру понравиться человек, он будет ему служить. Это потом зверей натаскивают как бойцовских котов. Но зато они преданные без меры. Такой сдохнет за хозяина.

Я засомневался:

— Тогда почему этот удрал?

— Не знаю. Он, вообще, какой-то… неправильный.

— В смысле?

— В смысле, что к тебе прицепился.

— А что, я такой плохой, что ко мне нельзя прицепиться? — я даже обиделся.