Ольга Хмелевская - Дар. Золото (СИ)

Через несколько, слегка подзатянувшихся, мгновений, в комнату осторожно заглянула физиономия. Она оглядела все углы, а затем и ее хозяин полностью нарисовался в пространстве. Мягко, осторожно.

В помещение таким способом вошел парень чуть выше и чуть старше меня. Прошел от входа внутрь и остановился напротив тучного командира.

Было в этом парне что-то странное.

— Звал? — негромко спросил он у дядечки.

Тот вздохнул:

— Ну, вот как ты зашел, а? Ну, кто так докладывается? Ну, сколько можно язык обивать?

Парень сделал вид, что эти вздохи не заметил и показал глазами в мою сторону.

— Клиент?

Начальство, выдохнуло, махнуло рукой и пошло к столу. Усевшись на покачнувшийся стул, оно достало откуда-то снизу бумагу с королевской печатью, перо и тушь, шлепнуло все это на стол, и сказало:

— Имя, куда направляешься, сколько дней в пути рассчитываешь находиться. Неучтенные дни оплачиваются в полторы ставки, ночи — в две. Ставка осьмушка серебра. Если охрана возвращается самостоятельно, оплата производиться в полставки день и ночь. Оформляем?

Я кивнул. А куда деваться? Пока он говорил, а я отвечал, парень меня рассматривал. Искоса. Вроде бы не интересуясь.

Быстро оформив договор, поставив подписи, и отдав половину причитающейся платы, я пожал дядечке протянутую для рукопожатия руку, удивляясь, как такой, чисто наемничий, жест перекочевал в обычную жизнь. После рукопожатия, начальство тяжело поднялось со стула и произнесло:

— Удачи, — давая понять, что задерживать нас более не намерено.

Но тут же снова село на жалобно заскуливший стул, таращась в сторону двери. Мы оглянулись.

В проеме, на полу, сидел мой ханур. Скромно. У косяка. С краешка. Он, скорее всего, был разбужен ревом дядечки и решил проявить инициативу. Посмотреть что тут, да как. Стоявший рядом со мной парень остался спокоен, только глаза чуть ли не в щелочки сомкнулись. И ладонь легла на рукоять меча.

Мне стало не по себе. А если они сейчас моего ханура тут убивать начнут? Я ж тогда не знаю, что сделаю! А собственно, что я сделаю-то?

Но ханур сторонкой-сторонкой подошел ко мне и чинно присел у ног.

Дядечка сглотнул и, не мигая, спросил:

— Твой?

— Ну… да, в общем. Со мной, — я не стал уточнять наши взаимоотношения.

У парня нервы оказались крепче, чем у дядечки, он улыбнулся и спросил:

— И как его зовут?

Мы с хануром посмотрели друг на друга. А действительно, как? И мне ничего другого в голову не пришло:

— Пончик, — я посмотрел на зверя. Он был не против.

Вот чего я меньше всего ожидал, так это сдавленного хрюканья сначала, а потом и вовсе обоюдного ржача, слегка смахивающего на истерику. Разве что по полу эти двое не валялись.

Когда они успокоились, парень, вытирая глаза, сказал:

— В жизни бы не подумал, что можно так назвать «стража».

Не знаю что там за «стража», но я обиделся:

— На себя посмотри.

Парень вскинулся и… улыбнулся:

— Машал Рас, — сказал он, протягивая мне руку, — Но, можешь называть меня Маша.

Восточные ворота Лирии достойны того, чтобы их увековечить в стихах. Но я не мастер стихосложения, потому опишу попроще.

Представьте себе остатки крепостной стены шириной в пятнадцать и высотой в тридцать локтей, сложенных из огромных, неправильной формы, гранитных блоков, сквозь которые проходит дорога. Мощеная желтым ракушечником до стены, она сразу же за стеной становиться «дорогой королевской четырехполосной». Но интересна совсем не дорога, а петли в граните, которые когда-то держали огромные двустворчатые арочные ворота. Воротин уже нет, но до сих пор металл, из которого были для них отлиты петли, не потемнел, не покрылся ржавчиной. Мощные механизмы не скрипят, поворачиваясь от порывов сильно ветра, словно только что смазанные жиром, и уже не один смельчак, рискнувший залезть по отвесным гладким стенам до этих петель, свернул себе шею, срываясь с самого верха. Говорят, что они зачарованы древней магией, с которой нашим высшим магам даже не тягаться. Сами ворота, будучи разнесенными в мелкие щепки во время Великой войны, начавшейся за обладание жемчужиной Срединного моря — Лирией, оставили о себе только легенды. Но место, где они находились, до сих пор почитается как вещественное доказательство наследия предков. В академии нас кормили байками о том, что люди, защищая город от шакарцев, победили в той давней войне и отогнали дикие племена назад, туда, откуда они и пришли. И вернули границы Вессалии до Ульгара. Все бы ничего в этой саге о давно минувших днях, да вот только гранит на крепостной стене был оплавлен. Даже сейчас, среди разросшихся кустов сирени между блоками выветрелого камня, или наверху, куда до сих пор не добралась трава, виднеются черные потеки расплавленной породы. Неужели у Ульгара было такое оружие? Неужели шаманы пустыни в состоянии собрать такие силы, что расплавляют камень? Мне, так, верится слабо. Другая история, имеющая хождение у обывателей, не обремененных академическими знаниями, вещает о совсем уж запредельном — о драконах и их наездниках, спаливших когда-то «жемчужину» к бесовой матери, за какие-то прегрешения, оставив в назидание потомкам этот оплавленный кусочек былой славы.

Пока я глазел по сторонам, Маша тихо-мирно спал. Прямо в седле, хотя время уже подбиралось к шести часам пополудни. Я так понимаю, что все эти красоты и всякие там пейзажи раскинувшихся вокруг нас долин, блестевшая вдалеке лента реки, зелень лесов и проплешины поселений, все это он уже видел. Наверно, не один раз. Поэтому мне оставалось восторгаться про себя, изредка скармливая сидевшему на холке лошака Пончику орехи, которые я и сам грыз потихоньку.

Мы уже минули две переправы через рукава Валары — реки дающей жизнь этой благословенной Небом земле. В верховьях река расходилась на три русла, и мы как раз подъезжали к третьему, вдоль которого шла королевская дорога.

Повеяло прохладой, запахло рыбой, и вскоре невдалеке показался крутой берег излучины реки, сворачивающей к морю. Пришлось натянуть на себя куртку, достав ее из сумки не соскакивая с седла. На мою возню ханур внимания не обратил, зато чутко проснулся Маша.

— А, — зевнул он, — Скоро ужин.

Этот, с позволения сказать, наемник меня удивлял. Во-первых, он все время спал, просыпаясь только иногда, в некоторые особо ответственные моменты — например, такие как переправа. Во-вторых он все время что-то жевал. А обед, который мы купили в придорожной таверне, он умял быстрее Пончика, тоже получившего свою порцию. Хотя и я иногда залазил рукой в продуктовый мешок, выискивая что-нибудь вкусненькое. Кстати кормежка «сопровождения» в оплату самого «сопровождения» не входила, что меня откровенно радовало. Разорился бы!