Ольга Хмелевская - Дар. Золото (СИ)

Около часа я скрипел пером, вспоминая теплыми, а иногда и горячими, словами Академию. Барон пару раз выходил, один раз принес горячий травяной настой в чашках и сдобные булочки на подносе. Но я решил не отвлекаться и через час самодовольно посмотрел на него, отложив перо.

— Читай, — сказал барон.

И я начал читать:

«Эсаниэлю Райену, наследному принцу четвертого дома Лиссара дается!

В благодарность выполненного долга и спасение Его Высочайшего Имени, надел земли размахом три санарских меры в Долине Краскаи на вечное пользование ему и потомкам его, каковыми бы они ни были, какое бы положение не занимали. Никто не может, ни сейчас, ни в будущие времена претендовать на сии земли. Они не могут быть ни проданы, ни дарены, кроме как переданы в наследие. Замок закрыт, ключ потерян.

Да не обойдет величие Его Высочайшее Имя, да славятся дни Его, да пребудет род Илирийский на века. Год четный от сотворения…»

Если честно, я ничего не понял. Но мой папаша, видимо, понял всё и почему-то опустил глаза.

— Наверно, мне стоит кое-что объяснить? — спросил он, а я пожал плечами. Мне конечно, интересно, но, собственно, оно меня не касается. Или касается? Пока я задавался вопросами, барон продолжал:

— Твой прапрадед был эльфом. Если ты понял, то принцем. Но женился наш предок на человеческой девушке, потому что ни одна эльфийка за него не пошла — по эльфийским меркам он был очень маленьким. Прапрабабка умерла рано, не выдержала издевательств соплеменников как с одной, так и с другой стороны, но сына успела родить. Раньше эти земли принадлежали эльфам. Точнее, Королю Илирийскому, какому по счету не знаю. Большая часть Вессалии, которая лет двести тому назад была Лиссаром.

Этого я не знал. Нам хоть и преподавали историю, но, видимо, какую-то другую её версию. И то, что наши земли — я имею в виду людей — когда-то были эльфийскими, я слышу в первый раз. И оказывается я чуть-чуть эльф? Вот это поворот. Хотя, что это меняет?

Барон внимательно следил за мной. Не знаю, но, мне показалось, что увиденное его удовлетворило.

— Да, в тебе есть кровь эльфов. И этот дом твой. По эльфийской традиции наследовать землю может только мужчина.

Я открыл рот. Ничего себе!

— Я бы тебе позже все рассказал. Но раз уж так получилось…

Вообще-то нервы у меня крепкие. Тренированные. Долго переживать и пережёвывать что-то не в моих правилах. Так что пришел я в себя быстро и спросил:

— А что значит «замок закрыт, ключ потерян»?

— Да, ничего особенного, — хитро улыбнулся барон, — Всего лишь, что дарение это не только написано. Но еще закреплено древней эльфийской магией. А значит, если по какой-то случайности смениться владелец земли и им окажется не наследник, то ему… не позавидуешь. Мор и голод ему обеспечен.

Тут папаша мой нахмурился. Видимо, вспомнил наши беды. А я не удержался от мыслишки — может я вовсе не такой уж наследный «баронский сын»? Я же, вроде, приблудный.

Видно его тоже посетила эта мысль, потому он ехидно выдал:

— Тиш, есть куча портретов наших предков, и смею тебя заверить, ты абсолютная копия моего отца, твоего деда. Кроме того, у меня других сыновей нет. Не надейся. От ответственности за имение я тебя не освобожу.

Мы помолчали. Я взял булочку и уцепил чашку с остывшем настоем.

Барон встал, подошел к сундуку, стоявшему на полу, и достал оттуда черный сверток.

— Ты можешь посмотреть? — повернулся он ко мне.

Я вытянул шею.

— А что это?

— Кинжал. Он попал в наш род случайно. Судя по семейным разговорам, он должен быть каким-то… магическим. Но дед, прапрадед то есть, им не пользовался — не умел. И если я правильно помню рассказы, этот нож предок нашел. Вот в таком состоянии. Может быть, эта его магия просто выдумка? Такое может быть запросто.

Он уселся в кресло, а я потянулся за вещицей, которую он положил на стол. Развернул плотную слежавшуюся кожу, взял в руки ржавый клинок… Ничего особенного. Железо как железо. От коррозии уже бурое. Трухлявая рукоятка. Правда, когда я «присмотрелся», состав сплава меня озадачил — вроде бы и железо, ну, может с примесью кобальта и серебра. И еще что-то. Я не понял что. Попытался позвать, надеясь по отклику определить вещество. Тишина. Ну, нет так н…

Кинжал завибрировал.

Я вскочил. И выронил его на пол, с перепугу опрокинув стул. Подскочил и барон. Мы вдвоем ошарашено уставились на то, что стало твориться под нашими ногами.

Ржавый клинок закрутился вокруг своей оси, потом замер, потом начал увеличиваться и меняться. Он превращался! Ржавчина исчезала на глазах, сквозь нее проступил странный полупрозрачный черный металл с матовым блеском, и на нем зазмеилась изящная серебристая вязь. Рукоять словно собиралась воедино из рассыпанных по полу частичек дерева, становясь бархатисто-черной. Боевой упор на наконечнике рукояти замерцал желтым металлом, словно врастая в древесину. Внезапно вязь на клинке вспыхнула, слепя глаза ярко-оранжевым светом и постепенно затухая, фиолетово заискрила на металле, втягиваясь обратно в серебряную нить. Кинжал замер.

Нет, таких выкрутасов я даже в Академии не видел, когда стихийники дурачились с предметами. И близко не стояло!

А на столе вместо старого потертого кожаного свертка лежали ножны. Тоже черные, узенькие, из кожи какой-то неизвестной рептилии. То, что рептилии это точно, я на них в лабораторных залах насмотрелся. У лекарей.

Мы вдвоем потрясенно молчали. Наконец барон не выдержал:

— Подними его, что ли…

Я осторожно прикоснулся к кинжалу и взял в руки. И почувствовал что-то знакомое. Да ведь именно оно помогло мне в яме под лестницей! Очень… необычное чувство.

Барон аккуратно вынул клинок у меня из рук, чем вызвал в душе такое сожаление, будто забрал верного друга. Но я промолчал. А барон внимательно разглядывал нож.

— Здесь надпись, на рукоятке, — вдруг сказал он, — Я не понимаю… Держи…

Он вернул мне клинок, и я облегченно выдохнул. И повертел оружие. Да, надпись. Язык древний. Народ, который на нем говорил, считается исчезнувшим. А я выучил всего несколько слов на их языке — столько сколько нашел в книге. И эти слова там были.

— D’est’hon dar.

Барон вздрогнул.

— Что? — спросил он.

— Достойному дается.

— Чей это язык?

— Гномы. Это их язык.

Провожать меня в такую рань вышли все. Проснулись. А я надеялся удрать по-тихому. Не получилось. Близняшки растерянно стояли рядом, косясь на сине-зеленые разводы на моем лице, и откровенно не понимали, почему я уезжаю. Они-то надеялись вытащить меня на рыбалку. Кстати именно из-за будущей рыбалки их и не было вчера — объезжали пруды и озера в поисках лучшего места. Вот ведь… рыбачки на нашу голову. Зато я теперь был за них спокоен — в наемники не подадутся.