Мария Чинихина - Музыкант и наследница

— Я написал песню… захотел славы, чтобы Аннет заметила меня и поняла, что я стою большего, чем мой брат. На каждом концерте я искал тебя в толпе и все взгляды, брошенные туда, обращались к тебе. Многие принимали их на свой счет… Я привез Бетт Андре, чтобы позлить вас. Но вам обоим все равно, и не защищай себя и мужа, потому что это правда…

— Может быть. Но я следила за твоей карьерой. Когда Роджер уходил на работу, я заводила пластинку с музыкой Группы. Я слышала в каждой песне что—то трогательное, потому что с первых нот улавливала твой посыл. У меня вошло в привычку читать бульварную прессу. Я следила за слухами о твоей личной жизни! «ЖЕЛТИ» со статьей о церемонии обручения подложила Роджеру я. Он долго смеялся и велел мне выбросить желтую газетенку, но потом в новостях по телевизору сказали об этом. Он сразу позвонил миссис Смит, и твоя мама все подтвердила. Только зачем он приехал, не понимаю, за вечер он ни слова доброго тебе не сказал.

— Наверное, в его планах забрать у меня Бетт. Хочет мести. А я украл у него всего лишь один поцелуй, — мечтательно произнес Анри и опустился на ступеньки.

Аннет последовала его примеру, не удержалась и крепко сжала его руку.

— Бетт Андре такая воздушная… Милая … — Анри запнулся. — Хотя Элизабетта в чем—то мне нравится больше. Она реальнее и честнее.

— Но не идеальная, — подсказала ему Аннет.

— Как раз наоборот. Элизабетта выходит из тени на свет. И Бетт Андре не может сопротивляться ее желанию бывать на церемониях, хотеть титулов и лицезреть лицемерные поклоны… Нет, не могу думать об этом сейчас. Мы договорились!.. Элизабетта не станет ограничивать мою свободу.

Аннет глянула на него. Анри тоже смотрел на нее печально и этот печальный взгляд выдавал наивного юношу шестнадцати лет. Того, кто подарил минуту счастья под липами теплым вечерком. Того, кто спел столько песен и лишь она могла понять их истинный смысл. Фанаты пели их, фанаты прыгали в зеленой чаше, фанаты переписывали тексты и цепляли записки кто куда — на холодильники, на зеркала в ванной, на лобовые стекла автомобилей. Фанаты радовались, когда он пел о боли и печали…

— Мне правда жаль тебя, наверное, и Роджеру тоже, только брат твой не умеет выражать жалость, и в его привычку не входит открыто говорить о поддержке.

— Не нужно жалеть меня, — вяло произнес Анри и подумал о сигарете. Он не курил, но именно сейчас хотелось курить и пускать дым кольцами в темный воздух. Небо было ясным, небо звало его. Что там, в действительности? Чернота или сияющий звездами небосвод? Какой виден сейчас.

— Бетт — не пара тебе. Мой совет, расстанься с ней, пока не поздно…

Аннет вздохнула и поблагодарила высшие силы за то, что смогла сказать ему, что требовалось.

— Какой вдруг стала заботливой! — воскликнул Анри и вскочил на ноги. Руке стало холодно… Мгновенно… В одну секунду. Он забыл о сигарете, дыме и небосводе. Он хотел бежать как можно скорее в спальню. К его Бетт. Бетт Андре всегда говорила то, что он желал слышать… — Зря стараешься… Кто надоумил сказать это? Отвечай! Мама? … Мадлен? … Роджер?..

Аннет тряслась от холода, хотя по—прежнему была закутана в свой плед. И молчала.

— Хорошо… Неважно кто из них. Но знай, я долго шел к цели… И что вы предлагаете? Вот так все бросить? Нет… Я не стану… Так и передай им всем.

Анри попятился к дому.

— Анри, постой, — крикнула Аннет и попыталась остановить его. Схватила за локоть…

Анри ловко отстранился…

Ночь на свежем воздухе. Две пары светящихся глаз, похожие на неяркие огоньки. Анри ощутил страх, прищурился и не смог рассмотреть черты лица стоявшей рядом с ним Аннет. Лишь голос выдавал ее присутствие.

— Да, я сознаюсь, что говорила с миссис Смит… и… Вы из разных миров…

— Нет, — уверенно сказал Анри. — Я взрослый мальчик, имею голову на плечах…

— Все так говорят, когда амбиции и самостоятельность ослабляют разум…

— Жалею, что приехал… Пусти…

Анри Смит пошел прочь. Аннет вздохнула, едва входная дверь за ним захлопнулась. Теперь он ненавидит ее, возможно так будет лучше. Она снова прислонилась к стене и посмотрела вдаль. На мгновение проскользнуло предчувствие, нехорошее. Должно случиться неведанное ей и другим. Не просто так подул ветер и затянул облаками луну и звезды на ясном небе. Мир на секунду предстал необычным и не зависящим от человека. Как тяжело жить и не знать, что произойдет через минуту, час или два, потом внезапно осознать, что твоя жизнь никогда тебе не принадлежала, что ты пешка. Вдруг настанет день, яркий и по-летнему теплый, ты выйдешь из дома посмотреть на солнце, зажмуришься, споткнешься и рухнешь на землю, потому что этого захотели… Ты медленно и мучительно будешь умирать, благодарить высшего в туманных мыслях за освобождение и вряд ли узнаешь, что неизвестный все это время играл у тебя за спиной и вершил твою судьбу.

Эдвард проводил королеву до малоприметной двери в торце здания, где обычно проходят публичные заседания Большого Совета и занял позицию «слева». Его полномочия не позволяли следовать за ней дальше.

Королева заправила в прическу выпавший локон, бросила на охранника ободряющий взгляд, толкнула дверь и вошла в небольшой кабинет, овальный по форме. Все окна были затянуты плотными шторами. На пыльном потолке была единственная лампочка. Свет от нее падал на изможденные от долгого ожидания лица. К тому же она гудела. Навязчиво. Нетерпимо…

Королева присела на свободный стул с выбитым на спинке номером «тринадцать» и молча поприветствовала собравшихся. Советники поочередно поздоровались и пожелали доброй ночи.

Первое слово произнес человек, сидевший на стуле номер «один» слева:

— Поясните, когда мы получим поддержку короля? Помнится, примирение вы обещаете уже три года.

— Альберт согласен подписать бумаги, — ответила королева. — Также он намерен изменить порядок наследования. Преемницей станет дочь, а не сын…

— Ради крупнейшего в мире слияния мы согласны ждать…, — уверенно сказал второй справа. — Но нам нужны гарантии. Скажите, вы осознаете, что есть сложно продуманная игра? Сегодня бал правим мы, а завтра все рухнет из—за одного сбившегося винтика, — советник махнул рукой и передал слово четвертому слева.

— Нам доложили, что музыкант бунтует.

— Да, — поддержал четвертого слева шестой справа. — Музыкант кичится вашей поддержкой. Насколько помню, я четко определил ему роль…

Королева опустила глаза:

— Основное условие вступления музыканта в игру — свобода. И он ждет, что я исполню обещание! Так что его поведение ожидаемое.

— Как вы могли! — закричал первый справа. — Без поддержки большинства и общего обсуждения сделать ему такое одолжение! Мы и так пошли уступки…