Мария Чинихина - Музыкант и наследница

— Не хочу, чтобы гимном стала…

— Да, впервые у нас такой разговор — я тебе вопрос, а ты мне песню…

Анри Смит притворился, что не услышал ее замечаний. Он стучал пальцем по подлокотнику и искал. Но мотив, как бы он ни пел, оставался прежним, на другую мелодию текст никак не ложился…

— Завтра приведу Альберту, — вдруг сказал он. — С классом. — Пальцы его снова застучали. — Мон обещал мне экскурсию. Слушай, а ты не хочешь помочь ему? Он же не знает, что такое дети! А ты привлекательная и обаятельная, отдохнула и, уверен, сможешь найти подход к школьникам…

— И? — Веста раскрыла шире глаза и чуть не пролила кофе на брюки, которые с трудом удалось найти на распродаже в отпуске.

Анри Смит перестал стучать. Поднялся с дивана и сел. Веста опять не решилась обнять его.

— Бетт запретила дочке бывать у меня в студии. Некто сумасшедший закидал ее письмами, а в одном из посланий пообещал сделать с Эдди и Альбертой то, что моя жена боится произносить вслух!

Анри Смит снова взял свою гитару. К нему пришла другая мелодия. Та, которую он искал уже минут десять, точно. И интонации в голосе стали иными. И текст. Веста терпеливо подождала, пока он закончит и решительно выдохнет, а после сказала:

— Нельзя жить одними страхами. Может человек этот давно в психушке. Вспомни историю…

— Бетт не слышит меня и твердит, что поступает так руководствуясь здравым смыслом. Дети привыкли к легенде. Я говорил…

— Дочь похожа на тебя? — вдруг спросила Веста. — Я не злая тетка, мог бы и познакомить с ней.

Она положила руку на живот — ребенок толкнул ножкой. Анри Смит не заметил ее волнений, иногда ей казалось, что и беременности он тоже не замечает. Только и говорит о своей семье. О проблемах Группы. О перепалках в прессе с Пеном. И как жена громким заявлением приглашает всех своих подданных на Остров, на фестиваль мужа, а не на знаменитую «Пляжную музыку» — культовое летнее мероприятие. Со звездами. И с красивыми декорациями на сцене. С удобствами и благоустроенными домиками, растянувшимися вдоль берега. С качественно работающей связью и закрытыми сообществами. Что там — может узнать только тот, кому удастся заполучить билет. Билли достал Весте один. Но она не решилась. Поехать с ним. Как и пойти. Ей было интереснее под дождем. Палатка стояла в луже. И солнце не обещали до понедельника. Потом пришел Анри Смит. И подарил ей резиновые сапоги и дождевик. Она надела их. Вместе они пошли туда, где продавали еду. Едкий дым пропитал вымытые еще в Городе волосы. Нужная очередь змейкой растеклась от левого угла забора и до кругленького окошка трейлера. Высокий мужчина с красной родинкой на переносице принимал заказы на сосиски в тесте. Напарник его суетился где-то в глубине, а третий выдавал уже готовую еду.

Молодежь гудела, зевала, сонный паренек в надетой наизнанку майке без конца поглядывал на тропинку, ведущую к главной сцене:

— Шевелимся. Курносые первый ряд оккупировали!

— Обожди, есть тоже хочется…

— Ха, ха! Я сейчас…

Румяная признала Анри Смита и безмолвно, чтобы никто ей не помешал, потребовала подписи. Она разделась, и Анри Смит расписался специальным маркером. Этот жест был замечен. Все забыли о сосисках и потянулись к Анри Смиту.

И Анри Смит одарил улыбкой и фотографией всех, кто захотел увидеть его. Стоящего посреди поля. За высоченным столиком. Он пил холодное пиво из пластикового стаканчика, притоптывал носком ботинка, не думал о лужах и брызгах, летящих от его подошв, сочинял в уме текст и о Весте забыл. Что она рядом. И хочет, чтобы он говорил с ней…

«И зачем он мне такой! Нет, это я дура!!! Что жду его. И надеюсь!!!».

Анри Смит вынул из коробки сшитый из клетчатой ткани мячик.

— Альби подарила любимому папочке, — похвастался он. — Здесь и вышивка есть. Инициалы — мои.

— Дочка мечтает играть в рок-группе?

Анри Смит задумался. После сказал:

— Да. Мечтает. И мне приятно думать об этом. А Бетт с рождения начала подыскивать нашей Альби достойного ее чести наследника. Жена рассчитывает на выгодный для страны союз… И что дочка одумается к восьмому классу школы…

Анри бросил мяч в корзину над дверью. Мяч, попав в цель, ударился о стену, упал и откатился в сторону.

— Но дочка верит в свою мечту?

— В прошлую субботу Альби заявила, что хочет познакомиться с вами, моими друзьями. Альберте убеждать умеет, вот и придумали экскурсию. Представляешь, у Группы появились малолетние поклонники. Об этом Альби позаботилась, дочка просит крутить пластинки Группы, где вздумается — на уроках физкультуры и на школьном радио.

— А сын?

— Эдвина готовят в наследники Бетт с первых минут жизни, а я играю с ним в футбол или приобщаю к занятиям музыкой. Знаю, ему скучно и не совсем понятно, почему его сестра может пятнадцать минут стучать на барабанах и при этом выглядеть счастливой. Ой, — воскликнул Анри и посмотрел на студийные часы. — Забыл совсем, футбол и ужин. Все, должен бежать, увидимся утром, — он по-дружески поцеловал Весту, схватил любимый рюкзак, с которым не расставался, и побежал к двери. Перспектива не исполнить обещание, данное Бетт Андре, его не радовала.

— Удачи, — крикнула Веста, но Анри не услышал голоса подруги.

Эдди ждал папу в спортивном костюме и с мячом под мышкой. Время на игру в футбол в его расписании истекало. Отец не появлялся. Эдди смотрел в сторону флигеля, из которого тот должен был выйти.

Никого. Только усилившийся ветер расшатывал фонарь над крыльцом. А им не так уж и часто удавалось проводить время вдвоем, если папа «жил» в Золотом Дворце. В эти недолгие дни они вместе учились забивать мячи, и Эдди казалось странным, что отец ради его увлечения оставлял мысли о Группе на втором плане. Иногда, в самый не подходящий момент, появлялась Альберта и уводила папу в музыкальный класс показать, чему она научилась за время его отсутствия. В эти моменты Эдди начинал злиться на Альби — отец уходил с сестрой, если Альби того желала, а ему, Эдди, приходилось бороться за его внимание. Зато мама окружала заботой и любовью, как могла. Она была везде: на внеклассных занятиях, на завтраке, обеде, ужине. Альберте по вечерам читала сказку о петушке. Эдди поначалу слушал тоже, а в пять лет заинтересовался другими книгами. Без картинок, но в ярких обложках…

— Сынок, — услышал Эдди знакомый голос и обернулся.

Отец опоздал, но пришел. Поцеловал его и с радостью принял бросок. Эдди специально метил мимо, но папа ловко поймал мяч.

— Почему не в настроении? Тебе же нравится футбол?

Эдди замер. Отец бросил ему мяч, а он думал, что гордится тем, что его папу знают и любят во всем мире, но какой был толк от этой гордости, если мама запрещала говорить, что он, Эдди, это он. Он научился жить по легенде, вынужденно привык к роли ботаника-неудачника в школе и любимца мамы в Золотом Дворце. Альберта к обману родителей относилась проще: и в классе, и дома вела себя так, как ей хотелось. Могла нагрубить даже лучшим подругам, могла и ударить, если девчонки доводили ссору до крайностей.