Владимир Перемолотов - Кровь героев [СИ]

Вдалеке всполошено заорали галки. Исин встрепенулся, оторвал глаза от девушек, ухватился за саблю.

— Вот и дождались. По наши души, наверняка…

Избор упал на дорогу, приложив ухо к земле. Снизу, из-под слоя сухих листьев и хвои, рвался вверх слитный топот нескольких десятков копыт.

— Отряд, — сообщил воевода не поднимаясь. — Не маленький.

— Это нас ищут, — с дрожью в голосе произнесла одна из девиц.

— Спрячемся и посмотрим, — после мгновенного колебания решил Масленников. — Может быть и за ковром ходить не придется. Может быть — из уважения к принцессам… — он ухмыльнулся, но не обидно — они его сами привезут?

На счет ковра вышла ошибка. Не привезли. В отряде преследователей вообще не оказалось ни одной телеги — только всадники. Зато все остальное вышло полной мерой. Часть спешилась и принялась толкаться на месте побоища, а другие — так и не спешившись, бросились дальше по дороге. Когда стук копыт поутих, одна из девиц прошептала, поясняя очевидное:

— Мы там упали.

Гаврила покивал.

— Как вас звать-то, красавицы?

— Меня Анна, — быстро сказала одна.

— И меня… — чуть поколебавшись, отозвалась вторая. Гаврила покосился на Исина. Жизнь-то по кругу пошла…

— Будете Анна первая и Анна вторая?

Он не утверждал, а только спрашивал, помня, что совсем недавно вытворяли Исины.

— Или вас как-нибудь иначе звать надо?

Девицы переглянулись, словно спрашивая друг у друга совета.

За спиной раздался голос Исина.

— Идти к телеге надо. Что тут стоять-то? А то болтаемся, как непонятно что в проруби.

— Прорубь это где? — переспросила та девица, что побойчее.

— Прорубь это что, — отозвался Масленников. Он вопросу удивился, но виду не показал, а только подумал. «Это у неё-то родня в Киеве?» Нет. Не может быть такой глупой подставы. Или все-таки может?

Он повернулся, чтоб двинуться на поиски ковра и телеги, но и шага сделать не успел.

— Ой!

За спиной в голос ойкнула девица и тут же к ней присоединилась вторая.

— О-о-ой!

Никто ничего сообразить не успел, как хазарин чиркнул саблей у самой земли. Клонящаяся под ветром трава легла, словно под косой, но не успокоилась, а зашевелилась, как будто что-то оттуда лезло наверх. Мгновением спустя, Гаврила сообразил, что в женском визге слышалось больше брезгливости, чем не страха.

— Змея?

— Лягушка!

В голосе, непонятно какой по счету Анны, сквозил такой ужас, что впору смеяться, но посмеяться им не дали. С дороги завопили.

— Там они! За кустами!

— Бегом отсюда! — крикнул Масленников и, видя, что девицы отчего-то медлят, гаркнул во всю мощь: — Бегом! Быстро! В крапиву посажу!

Когда Исин с девушками вырвался чуть вперед, Гаврила на бегу спросил воеводу о том, о чем думал с самого несуразного начала всего этого.

— Подстава? Как думаешь?

Тот не сбивая дыхания, отрицательно покачал головой, но пробежав еще с десяток шагов, все-таки не выдержал.

— Нет… Не думаю… Так глупо все…

Гаврила кивнул, хотя Избор в его сторону не смотрел. Такой глупой подставы еще ни у кого не было… И быть не могло!

— Думаешь и правда — две принцессы?

— В лесу? — ответил вопросом на вопрос Избор и засмеялся.

Они выбежали на дорогу, на их счастье безлюдную и там, где она бродом пересекала реку, перебежали на другой берег. Тут дорога завернула, кустами отгородив их от преследователей. Те остались позади, но крики там не стихали. Отскакивая от дерева к дереву, они долетали и сюда.

— Телега!

Исин на бегу показал в сторону. Там уткнувшись в дерево, лежало то, что телегой-то назвать было стыдно — кучка досок, месиво из прутьев и щепок. От дороги к дереву вела длинная глубокая полоса взрытой земли, оставленная половинкой колеса, чудом задержавшейся на оси. Ни лошади, ни возницы…

— Анны, гляньте… Ваше? — рыкнул Гаврила.

Они с Избором остались на дороге, а хазарин с девушками бросился к находке.

Лошадиный скок застал их на полпути. Вслед за ударами копыт из-за поворота выметнулось с десяток всадников, с опущенными к земле пиками. Из-под копыт воронами взлетали комья земли. По масленниковской спине солоно холодный песок прокатился. Напор и сила! Гаврила подпустил их сажен на тридцать…

Щелк, щелк, щелк…

Первый ряд выбило из седел на пики второго и все там смешалось. Задние всадники, еще не сообразившие что к чему, повернули коней, объезжая образовавшуюся кучу из лошадиных и человеческих тел, но Гаврила не дал врагам ни мгновения. Его кулак защелкал, как соловей в лунную ночь, и воздух полетели кровавые брызги.

Глупых и смелых тут оказалось куда как меньше, чем в прошлый раз. Бросив лошадей, оставшиеся в живых попрятались за деревьями, и взялись за луки.

Стрелять всадники умели! Редкие черточки стрел, выпущенных с той стороны, подлетая к ним, стягивались в хороший сноп.

Щелк!

И с неба посыпались колючие щепки. На всякий случай Гаврила ударил по кустам, срывая листья, ломая ветки. Какая-то сушнина не перенеся удара с протяжным скрипом рухнула в кусты, добавив там суматохи.

Улучив мгновение, Масленников оглянулся. Хазарин с принцессами ковырялся в обломках, словно какие-то нищие. Они расшвыривали мусор, вытаскивая что-то, выдергивая друг у друга из рук.

— Берегись!

Новая охапка стрел летела на них, собираясь вычеркнуть из жизни. Снова грохнул кулак и небо очистилось. За спиной неразборчиво заорали на три голоса. Оборачиваться Гаврила не стал.

— Что там?

Глаза ловили движение на краю леса.

— Зовут, — отозвался Избор. — Видно нашли…

— Ты первый. Давай!

Избор не стал спорить, а припустил к обломкам. Гаврила через несколько мгновений поступил также. Наученные жизнью, стрелки из леса молчали.

Ковер уже лежал на траве, а на нем, притопывая от нетерпения сапожищами, топтался хазарин. Он махал руками, то ли зазывая товарищей, то ли помогал ковру взлетать. Девицы у него за спиной стояли на коленях, сдвинув головы.

В три прыжка герои оказались на ковре и….

Вот только что под ногой чувствовалась изменчивая твердость земли — где песок, где ямка, где травяная кочка, а тут в единый миг ткань стала твердой, как камень, напряглась и взмыла вверх.

Движение возникло настолько стремительно, что Избор не удержался, сделав шаг в сторону, резко присел, едва не свалившись. А вот Гавриле повезло меньше — откуда-то сбоку долетело:

— Тпру… — и воевода увидел, как, сшибая какие-то узлы, Масленников покатился к краю ковра и пропал за ним. Краем глаза Избор уже видел верхушки деревьев, оставшиеся внизу, и прыгнул к товарищу. Его руку он поймал уже налету и, закряхтев от навалившейся тяжести, вцепился пальцами своей в шерсть ковра.

— Исин!

На земле, там, где они только что стояли, уже крутились чужие всадники. Кто-то посмелее или поглупее уже натягивал луки.