Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

Наконец он провел рукой по седой бороде и произнес:

— Приветствую вас во дворце, мои верноподданные. Я рад, что вы немедленно явились на зов, когда страна нуждается в вас. Чужеземцы покушаются на самое святое — нашу независимость. Кальдийский король возомнил, что он может стать королем еще и здесь! Но этому не бывать. Вы, дети Америи, этого не допустите!

Рыцари и лорды согласно зашумели, зазвучали клятвы в вечной верности государству и роду Теаргонов.

— Для громких слов еще настанет время, — перебил их Эсмунд. — Сегодня оставайтесь на пир и переночуйте в замке. Завтра возвращайтесь к своим армиям и готовьте их к походу. Сколько людей они привели?

Фарегар не сразу понял, что вопрос обращен к нему. Отточенным движением он повернулся к государю лицом и начал отвечать, листая память, будто книгу:

— Граф Бедальд из Бедберга привел триста лучников и четырех рыцарей с оруженосцами. Граф Монн из Летней долины привел пятьдесят меченосцев и двадцать конных копейщиков. С ним прибыли три сына и две дочери, все они имеют честь зваться рыцарями, и привели с собой оруженосцев. Граф Дуальт…

— Довольно, — властно, но устало прервал король. — Кто-то привел больше, кто-то меньше, это не имеет значения. Вместе мы сила, но не по отдельности, — Эсмунд поднял костлявый кулак. — Не так ли, лорды и сиры? Сегодня мы собираем общее войско, дружину всей Америи. Так сколько?

— Одно мгновение, мой король…

Фарегар перелистал свою память. Ему всегда было удобно представлять ее, как книгу. Он даже прикрыл один глаз, чтобы лучше вообразить пустой лист, на котором он сложил все цифры.

— На сегодняшний день — три тысячи и шестьсот человек пехоты, две тысячи лучников, тысяча сто конных и двести два рыцаря, не считая оруженосцев и прислуги.

— Вот как. Вся Длань и Ясные холмы не выставили и десяти тысяч человек в момент, когда опасность угрожает самой короне, — сказал Эсмунд.

Повисло краткое молчание. Граф Монн, прозванный Летним Вепрем, сделал шаг вперед и поклонился. Его рыжая борода ложилась на огромное пузо. Государь едва заметно шевельнул пальцами — пусть говорит. Камергер ударил посохом об пол и назвал имя и титул лорда.

— Простите, что разочаровали, мой король, — басисто сказал Монн. — Но Годы гроз неумолимы. Людям нечего есть. В обоих моих деревнях умерло немало людей, включая взрослых мужчин. Ни один посев, кроме проклятой сурги, не выжил после ливней. Лично я ручаюсь, что не смогу выставить больше. Только если вручить оружие детям.

— Если понадобится, мы вооружим и детей, ведь враг собирается прийти прямо сюда! — хрипло воскликнул Эсмунд и закашлялся.

Летний Вепрь покорно ждал, когда король откашляется. Быстро утерев бороду рукавом, Законник продолжил:

— Не думайте, что я разочарован, милорды. Вы явились, и это главное. Есть люди, которые находят отговорки. Государство не забудет вашу верность.

С этими словами король встал. Фарегар поднял посох, и герольды затрубили в трубы. Он трижды ударил посохом о пол и на третий раз нажал на скрытую кнопку на рукояти. Золотой филин сложил свои крылья, что означало — прием закончен.

Пажи распахнули двери тронного зала. Кланяясь, феодалы отправились к выходу. Государь медленно, опираясь на локоть хранителя покоев, спустился по ступенькам и в окружении Щитов направился в покои. Два Щита остались охранять трон. Камергер встал между ними, выставив посох.

— Бедный государь, — сказал он. — Старость одолевает его все больше.

— Король полон сил, — отозвался один из рыцарей. — Где ты видел, чтоб восьмидесятилетний был так крепок духом?

— Дух — это все, что мы есть, говорили как-то на проповеди, — сказал Фарегар. — Но если тело умирает, крепость духа его не спасет.

Щиты ничего не ответили. Они всегда были немногословны.

— Неужели это всё, Йоэн? Такую армию я выставлю против Илларио? — ковыляя по коридору, спросил Эсмунд. За окнами завывали порывы ветра. Кольцо Вальдара утопало в тумане.

— Всего месяц прошел, государь, — ответил хранитель покоев.

— И большая часть тех, кто должен явиться, отказали мне или вовсе не ответили!

— Простите, мой король, но время-то и впрямь не лучшее. Настала осень. Урожай, какой бы он ни был, надо собрать. В Лотарии нашествие свинаров. Голод вокруг, дороги размыты…

— Хватит повторять их отговорки!

— …Ривергард весь затопило.

— Я знаю, мрак побери, знаю!

Йоэн распахнул перед королем дверь. Герда прошла вперед. Опасности в дворцовых коридорах не было, но Щит всегда идет впереди короля, чтобы в случае чего принять на себя удар.

— Единственный, кого я могу понять — герцог Данвель из Дримгарда. Проклятый мор!

«Алина. Где ты, дочка? Добралась ли до места? Надо было послушать тебя и отпустить еще весной — быть может, сейчас восток бы выставил войска».

Шаги раздавались эхом в коридорах. Слуги, встреченные на пути, низко кланялись, стражники, напротив, выпрямлялись и отдавали честь, дважды стукая кулаком по груди.

— Раньше мы плевали на зиму и воевали до победы. Сколько рыцарей я повел против Юминга, Йоэн?

— Не знаю, государь. Мне тогда было шесть лет.

— Я уже не помню. Но не меньше четырех тысяч, а пехоты было и вовсе не счесть. Отцы нынешних лордов не жаловались на дожди. Что случилось со страной?

«Или что-то случилось со мной? — продолжил Эсмунд про себя. — Может, никто уже не хочет подчиняться старому королю, и все только и ждут, когда я умру?»

Он передернул плечами и с помощью Йоэна стал подниматься по лестнице.

— Я устал ходить вверх-вниз. Надо перенести покои пониже.

— Я поищу подходящие комнаты, мой король.

— Почему они так поступают, Йоэн?

Хранитель ненадолго задумался.

— Вас прозвали Законником, государь. Но многие ваши законы пришлись не по душе знати, — сказал он. — Кто-то мелко мстит, найдя предлог. Кто-то надеется, что вы предложите денег или земель. Кто-то действительно боится зимы — она, по всем признакам, будет суровой. Ну а кто-то считает, что кальдийской заднице на этом троне будет лучше, чем вашей.

— Это правда? Кто?

Йоэн пожал плечами.

— Не знаю, государь, но такие всегда есть.

В просторной галерее, где находились покои королевской семьи, было прохладно и тихо. Потрескивали угли в жаровне. Эсмунд бросил взгляд на дверь Алининой опочивальни. Дочь всегда умела его утешать. Хотел бы он просто поговорить с ней сейчас. Может, стало бы не так уныло. На соседнюю дверь — Дагоберта — он даже не взглянул.

Йоэн снял с шеи тяжелый ключ и отворил перед королем дверь.

— Приготовь горячей воды, я хочу попарить ноги, — сказал Эсмунд, входя.

— Да, государь.

Хранитель отправился исполнять поручение, Щиты остались за дверью. Король уселся в кресло, корчась от боли в пояснице. Надо снова спросить того разогревающего масла с юмским перцем. Оно помогало хотя бы ненадолго.