Александр Ульянов - Годы гроз (СИ)

Эсмунд сложил руки на подлокотники и уставился в беленый потолок. Хотел прикрыть глаза, но веки распахивались сами собой.

Он долго смотрел в пустоту, и такая же пустота царила в его сердце. Он сделал все, чтобы принести в страну мир и процветание. Сокрушил бандитов Юминга, подавил восстание в Вилонии и ввел столько новых законов, что жизнь Америи в корне изменилась. Уже мало осталось тех, кто помнит времена до войны с Дар-Минором, но тогда государство было другим. Элла Второй победил империю тьмы, но еще он любил казнить людей и сталкивал меж собой вассалов, пополняя казну через феодальные войны. А его дочь, Венценосная Шлюха, превратила столицу в бордель и едва не разорила корону.

Эсмунд вернул государство на путь процветания, восстановил военную мощь, улучшил жизнь простонародья, не слишком ущемляя при этом права знати. Почему никто этого не видит?

Осталось немного — перенести Святой Престол в Низарет. Может, тогда люди поймут, как много он сделал для них. Может, тогда он умрет спокойно, не чувствуя этой обиды на государство, которое поднял и взрастил, как больное дитя.

Раздался стук, и дверь неслышно отворилась. Эсмунд медленно опустил глаза и увидел пажа в короткой ливрее и белых штанах, обтягивающих естество. Король поморщился.

— Прежде чем ты что-то скажешь, я хочу отдать приказ.

— Конечно, ваше величество, — низко поклонился юноша.

— Отныне я запрещаю носить вам такие штаны. Ты понял? Чтобы со следующей недели все мои гонцы, и пажи, и остальные слуги перестали выпячивать яйца. Проклятая кальдийская мода!

Паж почему-то покраснел и снова низко поклонился.

— Как скажете, ваше величество.

Эсмунд вздохнул. Людям нравится все кальдийское, что тут поделать. Роскошная ткань, развратная одежда, духи, веера и прочие штуки. Все это началось при Венценосной Шлюхе, а Эсмунда, особенно в начале правления, заботило совсем другое. Теперь он доживает свои дни, окруженный чуждыми вещами.

— Что у тебя?

— На Кольце Вальдара беспорядки, ваше величество. Один монах поспорил с проповедником, который утверждал, что вы — враг Божий, раз держите в плену Великого Наместника. Люди заступились за того и другого, вспыхнула драка. Теперь в Пятом и Седьмом районах бунтуют. Требуют свободы ставленнику Божьему, прекращения войны, и хлеба. Люди сожгли бордель и убили священника.

— В борделе? Тогда поделом, — сказал король. — Пошел прочь, и не забудь, что я сказал про штаны!

Паж поклонился и поспешил исчезнуть, чуть не столкнувшись в проходе с Йоэном. Хранитель держал в руках таз кипятка, на плече висело полотенце.

— Ты слышал? Война еще не началась, а они уже требуют ее прекратить! И хлеба! Им мало, что я разрешил рыбачить в Скованном море?

— Людям всегда мало. Вы ничего не сделаете, государь?

— А что, ты думаешь, надо сделать? Приказать залить улицы кровью? Пускай стража Кольца разбирается. На крайний случай — на Длани стоит армия. Какая-никакая.

Согрев холодные ноги, Эсмунд расслабился и даже задремал. Неприятные мысли ушли дожидаться своего часа. Сквозь наступающий сон он услышал новый стук и осторожный кашель Йоэна.

— Что там? — не открывая глаз, недовольно спросил Эсмунд.

— Клювогорн с запада, ваше величество.

— Пусть принесут.

Слуга внес коричневую птицу с белыми плечами и большим желтым клювом. Йоэн усадил клювогорна на кресло напротив Эсмунда, и тот изогнул короткую шею, заглядывая королю в лицо.

— Говори.

— Приветствую, ваше величество, — из клюва раздался низкий мужской голос. — Вам передает послание Вигтор Фрамм, герцог Вестгарда и всех его земель. Опуская вежливость, перейду к самому важному. Кальдийцы вторглись в страну.

— Что?! — вскричал Законник, отчего клювогорн встрепенулся и замолчал. — Продолжай!

— Разведка доложила, что их ведет прославленный маршал Адричи. Говорят, их не меньше тридцати тысяч человек. Мы немедленно ждем помощи, мой король. Если Адричи двинется на Вестгард, крепость не устоит. Да хранит вас Бог. С поклоном и величайшим уважением, герцог Фрамм.

Эсмунд откинулся на стуле.

— Ты слышал, Йоэн?

— Да, государь.

— Значит, он заранее готовился. Я только собираю войска, и не могу их собрать, а он уже вошел в мои земли, — сжимая ноющий кулак, король посмотрел на окно, мокрое от дождя. — Проклятье. Приведи ко мне Фарегара. Я хочу еще раз отправить гонцов своим вассалам. И на сей раз я не буду просить. Я буду требовать.

Южная Лотария

Баргезар

Волчья стая осторожно подбиралась к Баргезару. Ночью они слышали битву, и теперь, когда все стихло, пришли узнать, чем она закончилась. В пасмурном небе кружили вороны — значит есть, чем поживиться.

Стая была большой — почти два десятка волков. Их вел коренастый вожак, за ним шли молодые самцы и самки — они порывались идти быстрее, но вожак не торопился. Кроме запаха крови и людского мяса, он чувствовал запах свинаров, чья плоть была не в новинку для лотарских волков. Но где есть мертвые свинары, там могут быть и живые. А одноглазый вожак по опыту знал, насколько они опасны.

В центре стаи топали белопузые волчата, без устали нюхая воздух. Еще бы — они впервые покинули родной лес, и ни разу не чуяли столько добычи сразу. Щенков окружали матерые волчицы, чей голод был так же свиреп, как и нрав.

Первые трупы, еще чуть теплые, принадлежали свинарам. Вожак позволил самкам насытиться, ради соблюдения традиции отведав немного мяса. Его вело вперед скорее любопытство, нежели голод.

Стая преодолела первый вал. Щенков оставили на гребне, под охраной матерей. Вожак повел молодых на следующий вал, подгоняя хриплым ворчанием. Чем дальше, тем больше становилось мертвецов, но все это были свинары. Только на вершине второго вала появились трупы людей.

Вожак обнюхал лицо мертвеца, слизнул холодную кровь и посмотрел вниз. Столько мертвых сразу он никогда не видел. Надо позволить стае насытиться еще свежим мясом, а потом уходить. Там, где много мертвых людей, скоро появляется много живых.

Стрела воткнулась в землю рядом с лапой. Волк вскинул голову, и в утреннем тумане увидел человека с оружием в руках. Волк зарычал, и подумал было напасть, но тут появились еще люди. Они закричали, и вожак сорвался с места, уводя стаю прочь.

— Треклятые волки, — Брон вручил солдату арбалет. — Поставьте, наконец, дозорных на стену! Только волков нам здесь не хватало. И пристрелите пару ворон, надоело их слушать!

Карканье не смолкало ни на мгновение. Птицы пировали на телах погибших, и прогонять их было бесполезно. Впрочем, по каким-то причинам большинство ворон предпочитали свинаров.

Во влажном воздухе пахло железом и гарью. С рассветом поле боя укрыл туман, будто саван, из которого тут и там вздымались мертвые тела и брошенное оружие. Живые ходили среди них, как призраки, собирая погибших товарищей и стаскивая на братский костер. В чем-то утро было страшнее ночи.