Анатолий Махавкин - Черепа (СИ)

Тем временем Зануду крепко вставило, и он принялся рассказывать очередную завиральщину про свои ходки с каторги. Насколько я знал, дёргал пацан всего раз и тогда ему ещё крепко подфартило. Серьёзные уркаганы взяли с собой всякую шелупонь, чтобы в случае чего подрезать да схарчить, потому как валить предстояло по здоровенной трясине, где не водятся даже жабы.

В общем, во время ходки, пару корешей Зануды успели запечь, как этих зайцев и тут на бегунов вышли королевские ловчие. По ходу, перед этим егеря наткнулись на кости съеденных и с беглецами особо не церемонились. Зануда же сутки просидел в яме с болотной жижей, выставив наружу только нюхальник — так и выжил.

Поэтому я только ухмылялся, слушая рассказ, как бегун с остальной братвой шли по снегу, дрались с чёрными волками и спали, примотавшись к веткам дерева. Особливо смешило, что эту историю Зануда в своё время услышал от меня. И в ней всё было правдой, от первого до последнего слова. Издыхающая чёрная тварь, которую я душил голыми руками, успела оставить на грудине два глубоких шрама. Байку я травил всего раз, когда сильно нарезался и больше повторять не собирался.

Королевская жратва тоже приготовилась, и Карась оттащил зайца Хлое и Джессипу. Таракан, которому досталось меньше всего, с завистью косился на дымящуюся тушку и бормотал что-то о чёртовых нахлебниках. Глыба, в одно рыло умолотивший треть зайца, ухмыльнулся и похлопал товарища по спине. Вернулся Карась и принёс половину зверька. Сказал, Величие велела, типа им хватит.

— Жри, — я отломал ногу и сунул её Таракану. — А после не забудь Величию ручку поцеловать. Али ножку.

— Я бы вот ножку, — шмыгнул носом Карась. — Чегой-то давно у меня бабы не было. Аж в грудях тянет.

— Эт не грудь называется. — откликнулся Хорёк и пацаны принялись гоготать.

Зануда кончил чесать языком и за дело взялся Рогатый. Ну у этого своя тема. У него все истории начинались и заканчивались одинаково. Начинались: «Пошли мы как-то с братвой на дело», а заканчивались: «И тут открывается дверь и входит ейный муж». А вот то, что находилось между началом и концом разнилось очень сильно, как и то, в чьей постели оказался рассказчик. И ежели во всяких там купчих да рыбачек ещё можно поверить, то когда дело доходило до графинь и баронесс, все просто ржали и поминали балабола.

В бутылке оставалось на самом дне. Видать от усталости развезло даже Глыбу. Великан начал водить руками и рассказывать, как он с отрядом наёмников штурмовал горные крепости на западе. Ну собственно там, где он огрёб по башке и в полумёртвом виде вернулся в родную деревню.

Слов не хватало, и чтобы как следует передать пережитое, Глыбе пришлось встать и показывать. Он топтался на месте, делал вид, будто защищается щитом, когда они шли «черепахой», поднимал за грудки Карася и Зуба, чуть не в полную силу сталкивал пацанов лбами и катался по земле, вроде сбивал горящее масло. По ходу ему наливать больше не стоило. Иначе балбес вообще забудет, где находится и тогда всем придётся несладко. Случалось, уже.

Как я заметил через пламя костра, Величие аккуратно жевала зайца и обменивалась короткими фразами с Джессипом. Но по большей части слушала рассказы пацанов и следила за дикими плясками Глыбы. Я же сидел, привалившись спиной к дереву, попивал самогон из глиняной плошки и отдыхал. Что ни говори, а сегодня опять удалось костлявую. Да ещё и не один раз. Можно позволить себе немного расслабиться.

Глыбу угогомонили, дали погрызть заячий хребет и посадили подальше от костра, чтобы не развезло ещё больше. Разлили остатки самогонки и тут развязался язык у Хорька. Наш книгочей всё больше трепался про истории, какие вычитал, пока болтался в университете. Попадались дико занудные, а случались и достаточно интересные. Ну, как про магов и Князей Тихого города или здоровенных чешуйчатых гадов, что живут в катакомбах под Нарменсом. Как по мне — чистая брехня, пока сам не увижу — не поверю. Но люди там и правда пропадали.

Сегодня Хорь начал рассказ про Шарп. Почему именно про этот лес и так понятно, вроде как идём именно туда. Но я заметил, что Величие сразу напряглась и отложила недоеденное в сторону. После вытерла руки с физией и начала по чуть подползать всё ближе.

Забавно. Я тоже решил послушать, чего там такого чешет наш Хорёк. Может и пригодится, когда. Через пяток-десяток дней, например.

— Эт ж уже когда Тихий стал той безвозвратной задницей, — Хорь даже глазки прикрыл. Такое с ним случается, когда он чуманеет от собственных баек, — и поползли чуйки, типа маги Тихого, перед тем, как сгинуть, перевезли огроменные сокровища из могильников Тихого в глубины Шарпа. Какие сокровища — никто толком не знал и всем думалось разное. Книжники трепали, вроде как спрятали Большую Книгу Мудрости шести Князей и все магические приблуды, что давали им силы. Другие болтали, типа всё золото, какое награбили Князья, отправили в лес и там прикопали.

— Рыжуха? — Рвач, начавший было подрёмывать, поднял башку и потёр глаза. — Эт вообще давно было?

— Дык сразу, как Тихий загнулся, — Хорь пожал плечами. — Лет эдак триста тому. Может и поболе.

— А! — Рвач разочарованно махнул рукой. — За энто время можно было весь Шарп перекопать. Небось всё рыжьё давно выкопали и пробухали.

— Куда там! — Хорь пьяно икнул. Вот ведь мелкая гадина, даже когда пьян в сопли, язык у него не плетётся, как у остальных, а чешет без устали. — Никто, из тех придурков, что сразу отправились в Шарп, назад так и не возвернулся. Кто только туда не ходил: и магики, и солдатики, и простое сельское быдло — сгинули все.

— Мой отец рассказывал, как двести восемьдесят лет назад наше семейство отправило в Шарп большое воинское подразделение при поддержке боевых магов.

Величие вступила так неожиданно, что все сразу прифигели, когда она начала говорить. Выяснилось, что Джессип успел притащит свой плащ, на котором парочка прежде сидела и теперь парочка разместила свои дворянские зады в паре шагов от меня. Чегой то я совсем нюх потерял. Как бы не получить из-за этого в башню.

— Эй, Рвач, — я махнул рукой. — Хорош задницу греть. Бери арбалет, плащ и дуй к дороге. Ляжешь там и следи. И не вздумай дрыхнуть, скотина — шкуру спущу! Как луна поднимется, скажешь Карасю, чтобы сменил. А под утро поднимете Рогатого.

— Крест, ну да дослушать, — взвыл Рвач. — Интересно же!

— Опосля дослушаешь. Вали, грю!

Продолжая ворчать, Рвач подобрал оружие и набросив плащ, побрёл прочь от костра.

— Я продолжу? — Ха, Величие у меня разрешения спрашивает! Дык я не возражаю. — Из всего отряда вернулись всего четыре человека и с головой у всех определённо что-то было не так. Они говорили неразборчиво, так что временами казалось, будто вообще на каком-то неведомом языке. Трое вернувшихся умерли через неделю от мозговой горячки. А четвёртый, маг воздуха Ступперт, спустя месяц после возвращения пришёл в себя. Долгое время он не желал делиться пережитым, а позже признался, что они обнаружили в Шарпе странное место, вроде как проход в другой мир. Через пролом к нам проникали жуткие существа и некая энергия.