Сергей Комяков - Посредник

— Ты молчала об этом, — раздраженно бросил Вася.

— Мы не были с ней близки. Но и не ненавидели друг друга, — мать, наконец, разгладила складку на штанах своего комбинезона, — я просто игнорировала ее. И не хотела о ней ничего слышать. До сегодняшнего дня.

Василий Акушкин прибито молчал.

— После всего этого ты пойдешь с ней прощаться? — спросила мать.

— Да, — тихо ответил Василий, — а ты?

— И я пойду, — мать взяла портативную клавиатуру и планшет, — ее смерть примирила нас. Окончательно. Надо только согласовать время с заготконторой.

Василий Акушкин покивал головой.

— Ты когда пойдешь, — поинтересовалась у него мать.

— Я думаю завтра взять выходной по такому поводу.

— Хорошо, — мать взяла стилус и отправила сообщение в заготконтору, — я тоже уже отпросилась на завтра с работы. Все-таки трудно терять близкого человека.

Она медленно поднялась:

— я сейчас подогрею и принесу ужин. Посиди.

Василий кивнул, соглашаясь с ней.

Он решил немедленно отправить сообщение на завод, но открыл портативник увидел, что у него есть неотмеченное сообщение. От обиды он закусил губу — если это опережающая рассылка, то на завтра он никак не отпроситься. Вася открыл сообщения и с удивлением отметил, что это сообщение пришло ему от Смирнова. Сообщение поразило Васю.

«У меня все хорошо. Не волнуйся. Держись. Может, встретимся.» — прочитав такое Вася хмыкнул. У него возникло впечатление, что Смирнов слегка спятил. Но потом Акушкин отогнал эту мысль, он стал старательно думать о том, что Смирнову всего-навсего необходимо общение.

Поэтому поразмыслив, Вася набрал и отправил сообщение на завод, в котором просил предоставить ему отпуск сроком на один день в связи с похоронами тети. Заводской компьютер практически сразу прислал ему согласие на заслуженный день отдыха. Прочитав ответ, Вася зевнул, потянулся и улегся на откидную койку — после всех этих волнений ему уже хотелось спать. Он так и не дождался ужина и заснул глубоким сном.

Утром мать медленно толкнула Васе тарелку с завтраком густо политым эрзац-майонезом.

— Знаешь сын, — как-то тоскливо сказала она, рассматривая защитную панель окна, — вот мы сегодня дома, вдвоем. А говорить не о чем.

Василий повертел в руках вилку:

— Как так не о чем?

— Не о чем Вася, — мать тупо смотрела на свой завтрак, — у тебя своя работа, у меня своя. Практически мы чужие люди. Разве, что едим в одной комнате.

Василий начал медленно жевать. Ему показалось, что такое настроение матери связано с будущим прощанием с тетей Раей. А возможно, что на ее фабрике рабочим давали особые дозы кокаина, тем более что мать была заслуженная вдова и могла рассчитывать на всемерную поддержку общественности.

— Не только у нас так, — мать меланхолично дожевала кашу, — многие так живут. Все. Вся Россия сейчас такая.

Акушкин потупился, но продолжил есть. Еще в школе его приучили к тому, что за столом нужно молчать.

В это время мать взяла стакан с апельсиновым концентратом.

— А я подумала, — она посмотрела на Васю блекло-зелеными глазами, — что вот умри я сейчас обо мне и вспомнить нечего.

Разговор начинал надоедать Васе. Слишком много было в нем неопределенности и какого-то нероссийского пессимизма. А все это расходилось с установками государства на счастливую жизни и постоянный подъем уровня благосостояния населения.

— Хватит мать, тебе, херню нести, — неожиданно резко огрызнулся Василий, — ну сдадим тетку, ну получим свое. Выполним свой долг граждан и родственников. И все. Все. Забыли, чего сопли жевать. Как будто, ее можно вернуть.

Мать качнула головой:

— Да, Вася, забудем. И о нас забудут, забудут еще быстрее, чем сдадут в заготконтору.

— Полный пессимизм, — Василий Акушкин, сварщик-ударник покривился, — так всегда было и будет. Что до этого. Или опять расскажешь мне байки про жизнь в тепле и работу без эрзац-кокаина?

Эта фраза повисла над откидным столом, уставленным вечными пластиковыми тарелками и искусственными цветами в вазе — когда вечерело, они мило светились, наполняя комнату уютом.

Мать и сын помолчали, смотря в разукрашенный пластик стола. Тихо, но настойчиво пропел будильник.

— Подтвердите свое прибытие в сектор А 25 — 74, — произнес настойчивый женский голос.

Прошло еще несколько секунд и голос повторил:

— Подтвердите свое прибытие в сектор А 25 — 74.

— Да мы будем, — отозвался Василий.

— Цель прибытия, — любезно поинтересовался голос.

— Встреча со специалистами заготконторы и утверждение завещания.

— Принято, — женский голос ни на секунду не запнулся, — получено разрешение на ваше следование в сектор А 25 — 74. Разрешение получено на Акушкина Василия и еще одного человека. По рекомендации и поручению Акушкина Василия. Под ответственность Акушкина Василия. Нарушение рекомендации поручителя караться 281 и 903 статьями Уголовного Кодекса Российской Федерации. Счастливого пути. Примите искренние соболезнования. Ваш оптимальный выход через сто девяносто секунд.

— Пора Вася, — мать облокотилась на стол и медленно поднялась, — не будем тормозить.

На двери тети Раиной квартиры висел электронный блокиратор. Он светился ярко красным цветом, запрещая вход в квартиру. Василий посмотрел на часы — заготовители должны прибыть с минуты на минуту. Даже странно, что их еще не было.

— Ты что-то сказал, — неожиданно встрепенулась мать Васи.

— Нет ничего, — Василий потер бровь синтетической перчаткой, — все нормально. Я ничего не говорил.

— Так неожиданно прощаемся, так странно и нелепо, — снова глубоко вздохнула мать.

Лифт пыхнул воздушной подушкой в нескольких метрах от семьи Акушкиных. Из лифта вышли три человека в крепких зеленых комбинезонах.

— Добрый день, — сказал один из них, на рукаве комбинезона которого были нашиты две красные галочки, — а вот и мы заготовители.

— Здравствуйте, — тихо поздоровались Акушкины.

Один из прибывших быстро отключил блокиратор двери.

— Проходите, — предложил он, пропуская Васю и его мать в комнату.

Комнатка тети Раи была небольшой, но уютной. Первое впечатление портил только холод. Еще вчера домашний компьютер узнав о кончине хозяйки, перевел температуру на режим максимальной сохранности тела и сейчас в комнате замерзло все. Сама тетя Рая лежала на изящной откидной кроватке слегка припорошенная блеклым инеем.

Старший из заготовителей сверился с портативным компьютером.

— Так все правильно, один груз есть, — заготовитель осветил тело тети Раи электронным весодальномером, — пятьдесят три килограмма. Прекрасно. Забирайте ребята.

Двое других заготовителей легко перенесли тело тети Раи в пластиковый пакет, закрыли его и вынесли его из комнаты.