Сергей Комяков - Посредник

— Твое место в пантеоне, славься! — человек в белом направился к Патриарху, высоко над собой неся голову оракула.

Липкими от крови и слизи руками Патриарх взял голову оракула. Внимательно, с прищуром посмотрел в мертвые глаза. Нежно поцеловал в лоб.

Вдруг Патриарх резко подбросил голову оракула вверх. И когда она, кувыркаясь, стала снижаться, Владыка ловко врезал по ней блестящим носком лакированного сапога. Голова высоко взлетела и врезалась в плафон освещения. Плафон мигнул, еще раз мигнул и с треском взорвался, посыпая зал фейерверком искр.

— Страйк! — по — звериному заревел Патриарх.

— Страйк! — разом грохнул зал.

— Страйк, твою мать! — выкрикнул Патриарх, — это же не жопа козья! Не каждый день прострешься! Страйк! Блядь! Страйк! Во имя господа нашего! Аллилуйя нах!

— Страйк! Страйк! Страк! — торжествовал зал.

В зале грянул гимн России. Умильно запели кастраты в оркестровой яме.

Высшие чиновники Российской Федерации вскакивали со своих мест и горячо аплодировали.

— Славься! — Патриарх гулко затопал на сцене, — за нас смерть принял, но нет на нас твоей крови! За всех отмолюсь! Во имя господа нашего! Отмолюсь! Аллилуйя нах!

После напряженных минут зал внезапно взорвался гулом голосов:

— Слава! Слава! Слава!

— Даешь войну, — визгливо выкрикнул кто-то!

— Даешь! — единым голосом выдохнул зал.

— Войну! Войну! Войну! — неслось со всех сторон зала.

Михалкин, появившийся на сцене, несколько раз взмахнул руками, но зал не унимался, тогда он громко закричал:

— Какие могут быть сомнения! Какие! А господин Президент!

Георгий Константинович Жаров поднялся в этом ревущем море и выкрикнул:

— Никаких! Даешь войну! Мы победим!

Победим! — неистово закричал Михалкин.

— Победим! — поддержал его зал, — победим! Веди нас Президент дальше!

И в этом великом победном кличе растаял бешеный рев Патриарха:

— Во имя господа нашего! Замолю! Все замолю! За всех замолю! Аллилуйя нах!

Несколько коротких рабочих дней Вася не видел Смирнова. Не то чтобы он избегал или искал встреч с этим необычным рабочим. Нет, просто так получалось. Видимо так бы все и прошло, а у Василия остался бы в памяти только второй, съеденный в жизни настоящий кекс.

Смирнов дал знать о себе неожиданно. Возвращаясь после смены, Василий Акушкин уже подходил к свой квартире, когда его портативный компьютер получил сигнал. Как правило, Васе никто не писал. Не ждал он сообщения и сейчас, поэтому решил прочитать сообщение дома.

Вскоре Акушкин открыл дежурным чип-ключем дверь. Это было большое преимущество — хотя все ключи индивидуальны, но министерство внутренних дел могло подобрать любой и открыть дверь квартиры в каждом нестандартном случае. Это очень хорошо при пожарах, неожиданной болезни или попытке террористического акта. Безусловно, это был огромный шаг вперед по сравнению со старыми ключами. Во всяком случае, так уверенно говорили Васе в школе.

Акушкин появился в небольшом мини-шлюзе, выровнял полярность комбинезона и открыл дверь в жилой сектор. Каждому гражданину России полагалось целых четыре квадратных метра жилого пространства. Некоторые заслуженные граждане имели больше. Сколько не разглашалось. А спрашивать у достойных граждан было невозможно. Впрочем, в государственных телесериалах постоянно намыкалось на сложности обладания большой жилой площадью: можно и вещи забыть и коммуникатор потерять и телевизор плохо слышно.

Наконец Василий оказался в жилой комнате.

Перед мелькающим монитором сидела мать и смотрела прогноз погоды для их района.

— Как дела мам? — весело поинтересовался Василий.

— Хорошо, — мать продолжала отслеживать изменения погоды, — паек привезли без меня. Соседи отдали.

— Все отдали, — ухмыльнулся Вася. Они с материю жили обеспеченно по сравнению с другими и являлись предметом завести жителей района. А если бы они принудительно не отказались от пенсионного пайка за погибшего отца, то соседи совсем бы возненавидели семью Акушкиных.

— Все отдали, я проверяла, — мать отключила программу, — есть будешь?

— Конечно, жрать хочу как волк, — Василий с размаха грохнулся в кресло — кровать.

— Ты опять курил? — поинтересовалась мать — это же очень вредно.

— Видно? — усмехнулся Вася.

— Видно, у тебя меняется цвет губ, когда ты куришь.

— Да так грохнули одну с Мишкой на двоих, — ответил Василий, — и то после работы. Устали как черти. А еще пришлось подписаться на облигации займа «Свобода и Победа».

— Еще и с Мишкой, — укоризненно покивала мать, — он все еще работает?

— А куда он денется, без работы не может обойтись. Рвет и мечет. Передовик, заслуженный рабочий.

— Это все от кокаина, — грустно сказала Акушкина — старшая, — а ведь было время и искуственный кокаин не кололи рабочим. За это даже сажали. Тогда телевизор заменял кокаин, особенно первый и второй федеральные каналы. Тогда-то и работали добровольно.

Вася нервно рассмеялся:

— Сказки все это. Небылицы. И кто это тебе рассказал такое, а?

— Тетя Рая, — тихо ответила мать.

— Чего это ты вспомнила о ней на ночь, глядя, — Вася оживился в приятной истоме комнаты и действительно хотел есть.

— Сегодня она умерла.

— Уже, умерла, — Вася скривил ухмылку, — а мы здесь причем?

Мать стала суетливо перебирать складки своего комбинезона:

— Она составила завещание на нас.

— И чего она завещала? — поинтересовался Василий, нетерпеливо царапая ногтями кресло-кровать.

Мать помолчала, потом подняла грустные серые глаза и сына и произнесла:

— Себя.

— Как? — Акушкина выбросило из кресла, — себя? Она нам? Да?

— Да, — тихо сказала мать, — из заготконторы уже пришел документ. Я подписала. Они интересуются, будем ли мы провожать ее?

Василий потер виски — голова после работы работала плохо, мысль доходила медленно, а кокаиновая эйфория работы еще не прошла:

— Конечно, будем, — спустя минуту ответил он, — такой подарок нам. И мы оставим ее одну. Проводим, конечно.

— Да, — еще тише сказала мать, — такого не ожидал никто. Ни я, ни ты. Мы были почти не знакомы.

Василий молчал.

— Правда сынок, — тускло выговорила мать, — но теперь ты должен знать, что тетя Рая была хорошо знакома с твоим отцом. Еще до армии.

— Как до армии? — не понял Вася.

Мать помолчала, потом заговорила еще тише:

— Да, это правда, что твой отец окончил Университет, но он сначала работал на заводе.

— Каком?: — ошеломленно спросил Вася.

Мать медленно покачала головой:

— Не имеет значения. Он там сошелся с этой тетей Раей. Ты уже тогда родился. Потом отца на время помести в воспитательный дом. Для карантина. И только. Оттуда он попал в армию. И стал героем.