Сергей Комяков - Посредник

— Не к восставшим, — оборвал Президента Сергеев, — не к восставшим, а к голодным и обреченным людям. Которым ни мы, ни врачи уже е могут помочь ничем. Кроме эвтаназии конечно. Но эвтаназия иммунодефицитных запрещена уже сто двадцать лет из-за низкого качества их мяса. Об этом уже говорили.

— Говорили, — согласно кивнул Жаров.

— А мятеж мы подавим, — припечатал Фомченко.

— Как не раз подавляли, — как-то особенно грустно сказал Матвеев, — мы вообще специалисты по решению социальных конфликтов.

— Гора трупов или две, — Сергеев безнадежно махнул рукой, — им ведь все равно погибать. Сдохнут немного раньше. Не переводить же на них рационы.

— Хорошо, — Президент решил перехватить инициативу в разговоре, — я даю поручение вам, министр внутренних дел…

Фомченко подтянулся в кресле.

— Поручение, именно поручение, — продолжил Президент, — уладить конфликт быстро и без жертв и без потерь. Ясно. Время не лимитирую, но держитесь в законных рамках.

— Так точно, — просветлел лицом Фомченко.

«Ладно, человеколюб, — сжал в душе кулаки Георгий Константинович, — ну вернусь я в Москву. Тогда посмотрим, поговорим. Я жестоко отомщу тебе Фомченко. Когда вернусь… Если вернусь, конечно».

Министры тихо заговорили друг с другом.

— Тогда ты мне дай, но не навсегда, а только на день. Потом как до дома доберусь, так и верну, — Петренко возобновил уговоры министра обороны. Но Сенкевич держался с прямотой застарелого наркомана — одиночки.

— Они ведь все индивидуальные, — говорил он министру иностранных дел, которого в народе иначе как «министром странных дел и не звали», — я если тебе дам, то сам с голым шишом на морозе останусь. А ты можешь и умереть от чужого инсулина. Так часто бывает.

— Так ты пойми, — злился Петренко на лице, которого серыми впадинами проступили кости, — я только на день и только с возвратом. Михалкина знаешь? Он кремень — сказал, значит сделает. Он мне сегодня достать обещал, может уже и достал. Я сейчас с тобой время трачу. Это тебе же выгодно, я тебе за каждую ампулу две отдам.

— Да что ты ко мне привязался, — все-таки сорвался Сенкевич, — нет у меня с собой. Ну, нету. Вот были бы, тогда дал, конечно.

Георгий Константинович снова посмотрел на эту сцену, но ничего говорить не стал — и Сенкевич и этот Петренко были не самыми большими проблемами усталого российского Президента.

— С восставшими разобрались, — стараясь не казаться озабоченным, произнес Жаров, — а как с продовольствием?

— Не доедим, но армии дадим, — четко отрапортовал Матвеев, — правда химикаты и удобрения, полученные от европейцев, оказались плохие. Они не соответствуют нашим стандартам и нам их пришлось продать. Продали все по рыночным ценам, а вырученные средства переведены в фонд обороны. Даже большую часть министерских бонусов перевели в фонд обороны.

Услышав это Фомченко и Сергеев переглянулись. И как показалось Президенту переглянулись весьма многозначительно.

— Но, не смотря на это, а так, же на нехватку рабочих рук, — Матвеев начал заводиться, — мы выполнили и трехлетний план и даже заготпоставки для армии. Мы как всегда точны. А совершенный нами трудовой подвиг нуждается в поощрении. Предлагаю выплатить руководителям нашего министерства двойной бонус за четыре года вперед.

— Ну, хорошо, что хорошо, — только и смог ответить Жаров, — мы об этом подумаем и решим. А как наша промышленность.

— Ты можешь человеком быть, — умоляющим голосом говорил Петренко, — ты жлоб или тебе меня не жаль. Тогда Михалкина вспомни, ведь стена-мужик. Слово сдержит, я тебе говорю.

Министры уже перестали обращать внимание на эти крики души и хотели только одного — вырваться из душившей обстановки кабинета российского Президент.

— Промышленность в меньшей степени пострадала, — Сергеев даже не смотрел на компьютер, — мы выдерживаем все сроки. Хотя трудности есть. Мобилизация опять сорвала графики поставки тяжелого оружия армии, но они все равно были бы сорваны, так как нет материалов и запасных частей. А те, что переданы Евросоюзом нам не подошли и были реализованы согласно Бюджетному Кодексу России. Реализованы на закрытом аукционе. Все средства, разуметься, переведены в бюджет и фонд обороны.

— Но министр обороны утверждает, что многие линейные буера не готовы, вооружение других обще никакое, отстает оно на десятилетия, — поддел министра Сергеева Президент.

— Конечно, — охотно согласился Сергеев, — но это проблема только армии. Она не может нормально эксплуатировать буера. В этом мы видим главную причину аварий в армии. Недавно армейцы вернули на ремонтную базу легкий буер «Владивосток». Оказалось, что армейцы сожгли его турбины не двигаясь с места. Просто по неосторожности. И это не рядовой случай. Большая часть тяжелых буеров и линейных буеров практически исправна, но армия не может их эксплуатировать. Она не имеет необходимых специалистов.

— Практически исправна это как? — заинтересованно переспросил Президент.

— В них можно нести боевую службу, — ответил министр промышленности.

— А с места они тронуться?

— Так это совсем другое дело. И совсем другие деньги, — захохотал Сергеев, — при грамотной эксплуатации эти буера могут и завестись, но у армии просто нет специалистов управлять ими. Поэтому, способные к движению буера армии не нужны. Водить их все равно некому.

— Это так? — поинтересовался у Сенкевича Георгий Константинович.

— Так точно, — министр обороны согласился мгновенно, лишь бы вырваться из дружеских объятий Петренко, — состав армии подготовлен слабо. Это мы все знаем и даже такая легкая техника как буера нами не осваиваются. Процент аварий действительно велик, более шестидесяти процентов потерь — не боевые. Техника не только сложна и выработала ресурсы, но и неправильно используется. Стаж водителя буера в среднем три походных часа, а планериста — семь. Но у нас есть и классные специалисты, хотя их и мало — два процента от личного состава.

— И что же делается для исправления ситуации, — продолжил Георгий Константинович.

— Вы имеете ввиду, сколько человек привлечено к ответственности? — спросил Сенкевич.

«Со стенами беседовать легче, — горестно подумал Президент, — или вот бы с ума сойти тогда они придут, а я смеюсь и все с меня никакого спроса. Да нет. Если чего, то они же меня и прибьют сразу. Президентом больше Президентом меньше, а ответственности министрам никакой».

— Нет, — вслух произнес Жаров, — нет. Мне интересно как вы обучаете армию?

— Из последних сил, — смело глядя в глаза Президента, ответил Сенкевич, — обучать армию некому, новобранцев в строю — семьдесят пять и три сотых процента. Но оружия и амуниции хватило для всех. Хотя некоторым и досталась несколько изношенная или не по размеру боевая форма. Это не беда — пойдут первые потери, обменяем. С убитых снимем и обменяем. У нас это хорошо поставлено — на поток.