Сергей Комяков - Посредник

— Но вы даже не пытались решить эту проблему постепенным переселением.

— Как не пытались? Решаем. Вот вы, же здесь, — криво усмехнулся Академик.

— Я попал в число трех тысяч счастливчиков, — сказал Седов, — которым почему-то повезло оказаться у вас.

— Жалеете?

— В чем-то себя ненавижу.

— Это пройдет, — уверенно сказал Академик.

— Скорее всего, нет, — поморщился Седов, — может ваши объяснения и интересны. Может они и правильны. Но они не объясняют тех колоссальных складов с оружием, которые есть в некоторых дальних штреках. Вы не снабжаете им Россию, хотя разместили здесь оружейные заводы. И не говорите, что это было до вас. Я видел цифры — выпуск оружия и амуниции год от года только растет. А вспомним полигоны специальной подготовки. И эти полигоны никогда не пустуют, они постоянно заняты. Сколько у вас этих полигонов? Каковы их размеры? Если есть особые полигоны для военного ориентирования, отдельно для арктических условий, отдельно для городских условий, отдельно для смешанных условий? Это же грандиозная система военной подготовки! Совершенно исключительной, по уровню и качеству, для современного мира! Это тоже проявление гуманизма и миролюбия?

— Я не скажу, что это для самообороны, вы мне все равно не верите. Это продукция, которую мы не используем. И не собираемся использовать. Это некая гарантия от непродуманных шагов Правительства России. Того, что наверху. Тоже касается и небольшой армии обороны. Наши силы сравнительно незначительны.

— Но именно этими, незначительными силами как вы говорите, Правительству России навязан отказ от Богородицкого договора. Именно этими незначительными силами Россия принуждена к эмбарго. Ведь эмбарго всегда водиться с позиции силы, — сурово произнес Седов, — ваши небольшие силы отлично подготовлены и прекрасно вооружены. Для них небольшая война будет не сильно отличаться от маневров на учебных полигонах. Кригшпиль 3 3 Военная игра (нем. яз. искаженно) для новобранцев. Вы без особых усилий принудите Правительство России к чему угодно. Вы это делали и делали не раз.

Академик усмехнулся, но промолчал.

— Вы знаете, — после короткой паузы спросил Седов, — о Д-Х поле?

— Разуметься.

— Значит, вы знаете, что перед вами вся Россия безоружна. Но вы имеет возможность спокойно сражаться против солдат в Д-Х поле.

— Конечно, ведь мы производим огнестрельное оружие. Вы сами видели конструкции. За сотни лет мы ушли далеко вперед. Наши конструкторы создали лучшее оружие мира. Универсальные штурмовые винтовки, их механизмы из отличной оружейной стали. Боезапас в готовых обоймах. Приборы наведения и управления стрельбой работают в любых условиях. Кучность и скорострельность обеспечивают поражение девяносто восьми процентов целей на дистанции трех километров. Добавим пулеметы, гранатометы, огнеметы. Все высшего качества, все обеспеченно двумя тысячами боекомплектов на ствол. Есть у нас и легкие боевые машины и боевые роботы. В целом мы неплохо вооружены.

— Это оружие может действовать и в Д-Х поле?

— Да.

— То есть, — начал Седов, — вы можете в любой момент выбраться на поверхность. Вывести из строя передатчики Д-Х поля и захватить Россию? А армия Росси нечего не сможет противопоставить полумиллиону головорезов из подземелья?

— У нас нет таких планов. Настолько амбициозных планов.

— Но почему вы противники тирании и этих призрачно-продажных российских правителей не свергните их. Эту кучку подонков думающих только о виртуальных деньгах, на которые и купить-то нечего?

— Все слишком сложно, — тяжело вздохнул Академик, его напряженность совершенно испарилась, — вы видели документы — вопросы экспансии неоднократно обсуждались. Мысли о наступлении возникали при любом кризисе наверху. Но эти идеи всегда отметались как несостоятельные. Ведь лучше от этого не будет. Никому не будет. Наше хозяйство не переварит такого количества людей нуждающихся в медицинской и психологической помощи. Мы не сможем обеспечить нормального течения процесса ассимиляции. На перестройку жизни России уйдут долгие годы. А честно говоря, мы не можем изменить климат. И это самое главное. Без изменения климата Россию уже не спасти. А в современных условиях наше вмешательство в политику верхней России сделает только хуже.

— Вы помогали Правительству России? Что бы они смогли удержать свою власть?

— То есть? Помогали? — посмотрел искоса Академик.

— Спецоперации. Политические убийства. Изоляция недовольных. Перевод их по землю. Это же фактически гражданская смерть. Ссылка. Вечная ссылка недовольных. Вы делали это для правительства России?

— Это взаимовыгодно. А политических убийств мы давно не совершаем. Мы отказались от этого сотни лет назад. Они наверху давно обходятся своими силами.

— Чистенькими выходите? — поддел Седов.

— Можно сказать и так. Чистенькими, — угрюмо согласился Академик.

— Но вы могли бы содействовать эмиграции! Могли спасать людей!

— Нет. Не могли, — Академик покачал головой, — Правительство России наотрез отказалось выпускать кого-то сверх квоты. Даже угрозы не помогли. И посулы не помогли. Они уперлись. Вы представляете властные амбиции этих карликов. Они решили править умирающей страной. Им не привыкать. А статью Богородицкого договора о неразглашении жизни подземелья мы соблюдаем четко. Это единственная статья, которая выгодна и нам и им. Поэтому у нас нет возможности решить данную проблему.

— А наверху знают о вашей силе?

— Им это все равно, — горько усмехнулся Академик, — когда тонет «Титаник» какая собственно разница от чего вы умрете? Они бессильны против нас, и они это знают. Мы не ведем против них пропагандисткой войны, а они отправляют нам нужных людей. Тех людей, которых мы можем и хотим спасти.

— Но ведь и это полуправда, — с неожиданной злобой выкрикнул Седов, — дело может не в этом, а в элите подземелья которая, не желает терять свою власть. Власть здесь под землей!

Академик помолчал.

— И чем вы отличаетесь от правителей сверху? Тех искусили электронные деньги. А вас искусила власть. Абсолютная власть в тепличных условиях золотого века. Власть равная власти Творца.

— Да нас искусила власть, — как-то печально согласился Академик, — это известная ловушка. Даже наш гуманизм, это гуманизм спасателя на вышке «Хочу спасу. Хочу не спасу». Мы в тупике. И давно в тупике. И знаете выхода из него мы не нашли.

— Мы. Кто мы? — жестко переспросил Седов.

— Мы. Поколения интеллектуальной элиты подземелья.

Академик посмотрел на носки своих кожаных мокасин. Тихо произнес:

— А знаете, наша служба охраны покоя давно вычислила ваши прогулки. Мы знаем о вашем интерес к оружию. О тайных разговорах со многими людьми. Тайной агитации, которую ведете вы. Мы знаем, что вы готовите заговор. Может, думаете захватить оружейные склады. Или еще что-то. Но мы вам не мешаем. Потому, что мы демократичны и надеемся на ответственность людей. В том числе и вашу.