Ева Фёллер - Волшебная гондола [litres]

– Напомни, как тебя зовут, – спросил Маттиас, смущенно улыбнувшись.

Я глубоко вдохнула.

– Анна. А ты Маттео Тассини, верно?

– Ты запомнила! – Он посмотрел на меня сияющими глазами.

– Просто мне кажется, что я знаю тебя уже довольно давно.

Услышав это, он окончательно потерял дар речи.

– О, – покраснев, воскликнул он. – Это меня… радует.

Я заглушила голос совести и прилипла к Маттиасу, будто он был моим давним приятелем. Он и его родители сейчас были для меня единственной гарантией безопасности. Пока я остаюсь рядом с ними, я могу не бояться, что меня прирежут за соседним углом.

Кроме того, я по-прежнему едва держалась на ногах от пережитого ужаса, поэтому была рада возможности немного опереться на его руку.

– Эта маска кошки – почему-то мне кажется, будто я ее где-то уже видел, – задумчиво сказал Маттиас, когда мы шли к лестнице.

Я остолбенела.

– Правда? Где же?

– Должно быть, это было очень давно, потому что я не могу об этом вспомнить.

Я подумала о пакостном барьере и даже не стала пытаться сообщить ему, что это было всего пару недель назад. По крайней мере, с моей точки зрения.

– Возможно, тут много людей такие носят, – сказала я.

Он будто раздумывал о чем-то.

– На самом деле мне кажется, что и тебя я тоже где-то уже видел.

– Но ведь это и правда так. Сегодня вечером.

– Нет, раньше. – Он немного помолчал и убедился, что родители ушли вперед и не услышат его слов. – Когда мы садились в лодку, у меня внезапно возникло чувство, что я тебя уже встречал. Я рассказал родителям, но они и слышать об этом не хотели.

Это удивило и порадовало меня. Похоже, абсолютное забвение было не таким уж абсолютным. Мне отчаянно хотелось все ему объяснить, но когда я открыла рот, как и ожидалось, мне не удалось произнести ни единого слова. С огорчением мне пришлось признать, что, по крайней мере, барьер функционирует безупречно.

– Ты так молчалива, – сказал Маттиас.

– Ах, это только кажется. – Я переключилась на другую тему. – Я как раз хотела тебя спросить, чем занимаются твои родители. Я имею в виду, по профессии.

– Папа торгует старинными предметами искусства, это весьма прибыльное дело.

Меня поразило, что Генрих Тассельхофф занялся делом, похожим на его профессию в прежней жизни. Видимо, люди, которые против воли оказались в прошлом, все же сохраняют что-то от своей прежней личности. Например, имена. Пусть даже Юлиана превратилась в Джулию, Генрих в Энрико, а Маттиас в Маттео.

– А мама много занимается астрологией, – продолжил Маттиас. – Ее предсказания часто оказываются невероятно точными. Даже догаресса [20] Супруга дожа. ( Прим. автора. ) уже обращалась к ней за советом.

И это было не менее удивительно. Наверное, и здесь проявились остатки прежней жизни. В будущем Юлиана хвасталась тем, как хорошо она знает историю Венеции. Эти неосознанные воспоминания могли пригодиться ей здесь, в прошлом, чтобы продавать людям гороскопы. Хотя прогнозы она извлекала не столько из положения звезд, сколько из глубин своего подсознания.

Можно ли загипнотизировать Тассельхоффов и заставить их вспомнить все? В родном времени я слышала о том, как людей под гипнозом погружают в транс, пробуждая у них воспоминания о прошлой жизни. Некоторые якобы прожили даже не одну. Чисто теоретически это могло сработать и в обратном направлении. Почему бы кому-то, живущему в прошлом, не вспомнить о своей будущей жизни? Тем более что в этом конкретном случае речь точно будет идти не о мистификации, а о неоспоримой реальности.

Конечно, для этого понадобится профессионал, который разбирается в гипнозе. Сама я, к сожалению, понятия не имела о том, как это делается, разве только видела что-то по телевизору: « Ты погружаешься в глубокий сон, но продолжаешь слышать мой голос…»

– …как раз начались строительные работы в нашем новом доме, – сказал Маттиас, прервав мои размышления. – Он будет намного больше старого, и у него будет роскошный фасад.

– Звучит впечатляюще, – вежливо сказала я с отсутствующим видом. В фильмах сеансы гипноза обычно кончались предложениями вроде: «Я посчитаю с десяти до одного, и когда ты услышишь „ноль“, ты проснешься и будешь чувствовать себя легко и свободно…»

– В качестве архитектора папа смог нанять выдающегося Мауро Кодуччи. Для наружной отделки и росписи фасада он тоже привлечет лучших мастеров. Через год палаццо Тассини будет уже построено.

Мы поднялись по лестнице и подошли к портику. Родители Маттиаса уже смешались с остальными гостями. Я нервно вытянула шею, опасаясь, что увижу, как Альвис бродит где-то неподалеку. Нужно не забывать о том, что он еще здесь. Возможно, он ждет второго шанса, чтобы заманить в засаду Тревизана. Или меня.

– Мама считает, что это бесспорно будет самый красивый дом во всем городе, – сказал Маттиас.

– Прелестно, – рассеянно сказала я. Пока что Альвиса, его брата или отца нигде не было видно.

– Мне нравится наблюдать за стройкой, – рассказывал Маттиас. – Сначала нужно соорудить плотину, чтобы отвести воду. Затем в землю вбивают тысячи дубовых кольев, чтобы возвести на них фундамент. Возможно, ты тоже захочешь как-нибудь посмотреть. Я могу все тебе показать.

– Что именно мне стоит посмотреть? – Я внимательно рассматривала все вокруг. Большой зал был набит битком, свободного места почти не оставалось. Музыканты играли пьесу, от звуков которой так и хотелось пуститься танцевать. Во всяком случае, некоторые гости кое-где уже начали весело подпрыгивать.

– Как строят палаццо Тассини.

Ответ Маттиаса привел в движение пару шестеренок в моей голове, и мои мысли забавным образом переключились на исландские гейзеры. Потом у меня перехватило дыхание. В толпе появилось знакомое лицо.

Себастьяно вернулся.

От безмерного облегчения я ощутила пустоту внутри.

– Прости, – сказала я Маттиасу. – Мне нужно срочно поздороваться с одним знакомым.

– Но…

– Я обязательно посмотрю, как строится ваш новый дом, – крикнула я через плечо, уже направляясь к Себастьяно.

Увидев, кто стоит рядом с ним, я заторопилась еще сильнее. Мариетта, прекрасная как Белоснежка, вцепилась в него, будто между ними что-то было.

В платье из сверкающего синего шелка она выглядела как топ-модель.

Добравшись до них двоих, я ощутила странное стеснение. Я не могла произнести ни слова. Возможно, дело было в том, что я запыхалась из-за того, что торопилась. Или в том, что оба великолепно выглядели. Особенно Себастьяно. На нем был бутылочно-зеленый камзол – без вышивки, но настолько удачно подогнанный по фигуре, что я задалась вопросом, всегда ли плечи Себастьяно были такими широкими.