Тереза Тур - Кафедра демонологии [litres]

– Вот, Эмма, пей!

Голова кружилась. В сознании еще звенели голоса, толпились непрошеные образы, но ей все же было лучше. Она посмотрела в ярко-синие глаза. Такие… молодые на стареньком, сморщенном лице. И такие знакомые.

– Не смотри на меня так, – старушка засмеялась, ее смех булькал, будто варево в огромном котле зельевара, – не смотри! Я буду называть тебя Эмма, нравится тебе это или нет!

– И я тоже! Эмма…

– Чай!

Женщина в белоснежной маске и перчатках обняла зеленого опоссума. Старушка в огромной вязаной шали неопределенного цвета с рельефно вывязанными черепами вытерла набежавшую слезу узкой ладонью в разноцветных пятнышках:

– Вы… потрясающе смотритесь вместе! – пробормотала она. – Ну да ладно – давайте пить кисель!

Они пили кисель с еще теплыми булочками от Марты и болтали обо всем. О том, как используют демоны слезу единорога в составе своих зелий, о том, что помнят об Эмме Грифз магистр Дин и опоссум. Кара слушала их с интересом, впервые за последнее время не чувствуя ни страха, ни боли. И это было замечательно!

– Ты хочешь все вспомнить, девочка? – голос магистра Дин звучал из-за шкафов, куда она ушла якобы за новой порцией киселя.

– А это… возможно?

– Думаю, да. Хотя, наверное, не сразу. Давай-ка мы с тобой начнем… вот с этого… Чай!

Опоссум внимательно посмотрел в прорези маски, будто хотел поддержать, и тоже скрылся за шкафом. Вернулся крыс с пузырьком, внутри которого мерцала маленькая голубая звездочка.

– Это же…

– Ты прекрасно знаешь, что это, Эмма. Удивительная ирония судьбы, не правда ли? Дипломная работа, над которой ты работала. Она касалась зелий, помогающих восстановить частичную потерю памяти.

– Звезда забвения, – примерная ученица бормотала вызубренную из словаря информацию, – минерал со дна океана. Перейдя в жидкое состояние, способен полностью стереть память. Открытие принадлежит Акилле Перливестеру, магу средневековья. Исследования проводились зельеваром на приговоренных к казни. Перливестер добавлял полученную вытяжку в питье несчастных. Он считал, что так уменьшает страдания идущих на смерть. Вскоре он сам был казнен за это. А раствор, созданный Акилле, получил название «Вода милосердия». Некоторые летописцы упоминали, что зельевару каким-то образом удалось выпить ее перед смертью. Когда утром мага вели на казнь, он шел, испуганно озираясь вокруг…

– Ты предложила уменьшить концентрацию Перливестера в десять раз и добавить травы, стимулирующие деятельность подсознания. Нырнуть еще чуть глубже, чтобы вырваться из водоворота стрессовых факторов, что привели к потере памяти. Даже если твоя амнезия – результат неизвестного нам магического воздействия, должно получиться. В конце концов боевые маги теряют память не только от пережитых ужасов, но и от магических атак. А мы с тобой собирались им помочь. Помнишь?

– Нет… Не помню! И… Спасибо, но лучше мне не вспоминать. – Кара поставила пузырек на стол и решительно вышла.

– Оставь ее! Ей надо побыть одной, подумать, – остановила Дин опоссума, который рванулся за уходящей женщиной в маске.

– Я… я должен с ней поговорить! Это касается Джен.

– Тогда передай ей это. – Дин вложила в крошечную лапку пузырек. – Эмма очень скоро поймет, что на самом деле у нее просто нет выбора. Бедная… Бедная моя девочка.

– Выбор есть всегда, – пробормотал опоссум, вглядываясь в крошечную голубую звездочку, едва мерцающую за стеклом.

В башне не было никого. Куда-то попряталась испуганная его необычным поведением прислуга и, похоже, не собиралась появляться. Но это и к лучшему. Завтрак подождет, иначе он пропустит выход Джен из карцера. Потом сходит к Марте сам. Тем более что зайти к Хозяйке сегодня нужно непременно. Есть одно очень важное дело.

Алан Ярборро переживал, как его девочка перенесла наказание. Дженни, конечно, не робкого десятка, но… Некоторые студенты после карцера проводили в лекарском крыле Академии не один день. Привидениям подземелья, как правило, скучно. Такие строгие наказания довольно редки, вот призраки и стараются оторваться впрок. Вреда причинить они не могут – только напугать. И все же.

Глава гильдии боевиков торопился, спускаясь в подземелья. Туда же спешил и магистр Корри. Алан бросил взгляд на ученика. Тот выглядел… Уверенно. Чуть легкомысленно. Расслабленно. Как всегда. Без тоски в серо-зеленых глазах. С ехидной искоркой, мелькающей в уголках безупречной улыбки. Что послужило причиной таких резких перемен, боевик, понятное дело, не знал. Но обрадовался. Последнее время настроение друга вызывало у него тревогу. Правда, не за него. За Джен.

– Ну что? – обратился Корри к Алану. – Выпускаем нашу принцессу из мрака заточения?

Ярборро хотел было ответить, но его чуть не сбили с ног. Два молодых аспиранта-лекаря несли носилки. Под несколькими пледами с зеленым лицом и трясущимися мелкой дрожью руками лежал третьекурсник. Кажется, это тот самый мальчик, с которым сцепилась Джен? Синие губы мальчишки бормотали какую-то бессмыслицу:

– Здесь… здесь… здесь кто-то есть! Они, они придут за мной… Придут… Не надо! Слышите? Оставьте… Здесь… здесь кто-то есть. Они придут…

– Папа! Корри! – раздался звонкий и… довольный голос дочери. – В смысле магистр Ярборро и магистр Албертон! Рада вас видеть!

– Как ты? – тихо спросил отец, рассматривая Джен.

– Нормально, – удивленно посмотрела она на него.

– Не злишься?

Взгляд стал недоуменный:

– Все же было по справедливости? Разве нет?

Потом дочь стала серьезной, подошла к Корри и протянула ему свою маленькую ладошку.

– Магистр дар Албертон, – торжественно сказала она. – Я принимаю вашу дружбу.

Корри так же торжественно пожал ей кончики пальцев. Ярборро показалось – или из-под мантии мелькнул кусочек кисточки пледа?

– Все. Я побежала. А то опоздаю на завтрак.

И Джен унеслась. Что-то явно прижимая к себе под мантией.

– И нам пора завтракать. А то пойдем на пары голодные! – рассмеялся Корри. – И не свалишь ведь. Не студенты. Несолидно.

– Это точно, – вздохнул Алан. Он подумал, что с гораздо большим удовольствием разыскал бы Кару, чтобы пригласить на завтрак. Они бы отправились куда-нибудь. В конце концов, на территории Академии есть кафе. Вот только он почти двадцать лет там не был. Да… Он оказался совершенно не подготовленным к такому повороту событий!

Кстати, надо бы завести поместье. Тихое. Уютное. Чтобы на несколько лиг в округе – никого… Дело стоящее, но хлопотное. Так долго он ждать не может. Может, Томас пустит его к себе на пару дней? Он ведь живет один. Интересно, а почему Кавендиш не живет в своей башне, раз все равно один? А что, если… не один? В это трудно поверить, и Томас никогда не говорил, но…