Марина Эльденберт - Осколки времени [litres]

Краснова сделала все быстро и профессионально, но это не отменяло того, что она действовала в обход его. Сэм оперся руками о стол главы филиала, не отпуская ее взгляда, обманчиво спокойно обратился к архитектору времени:

– Станислав, спасибо за помощь. Оставьте нас, пожалуйста.

Краснова поджала губы и молчала, пока за ним не закрылась дверь.

– Сколько вам объяснять, что «прыжки» во времени медленно убивают Зиновьева?

– На кону человеческие жизни!

– Да, и в том числе человека, который только что вышел. Вы не понимаете, что каждый раз может стать для него последним?

– В прошлый раз вы были не настолько щепетильны. – Виктория вызывающе смотрела на него.

– Тогда я не знал, чем это ему грозит. Лучше остановиться поздно, чем никогда.

Краснова шумно опустилась в кресло, сцепила руки на столе.

– Да что вы за человек?! Не согласились рисковать ради Алины и реальной возможности выйти на нашего Иуду – я отступила. Но тысячи людей! Тысячи! Не принимая во внимание их родных, разрушенный исторический и культурный памятник, столкновение двух миров… Недовольны тем, что не спросили вас? Я спрашивала. Битый час доказывала, убеждала, пыталась договориться… Тщетно.

Виктория откинулась на спинку кресла, вцепилась в подлокотники.

– Я не просила спасать кошку от хулиганов, Сэм. Я просила предотвратить катастрофу.

– Мы обойдемся без помощи Зиновьева. Нужно опережать их не временны́ми сдвигами. Сплоченностью. Разумом.

– Пока что они опережают нас! – Краснова перевела дух и добавила: – Вы считаете, что защищаете его, но делаете только хуже. Возможность работать с нами для Зиновьева значит очень много. Уверена, вы прекрасно знаете, каково держать свою силу в узде. Постоянно.

Сэм глубоко вздохнул: этот разговор не имел смысла. Что случилось, того уже не отменить. Виктория не первый день занимала пост, но злоупотреблять положением и использовать человека – уже чересчур.

– Впредь следуйте моим советам.

– Вы хотели сказать – приказам.

– Как вам угодно. И если у нас зашел этот разговор… Подготовьте документы для перевода на Мальту. На Зиновьева и Одинцову.

Виктория вздрогнула, зло прищурилась. Теперь она видела в нем диктатора, но решение не было спонтанным и далось ему не так уж легко. Рисковать Ульяной Сэм не мог, что же касается Зиновьева… Перспектива постоянно видеть их вместе и сходить с ума от ревности счастья не прибавляла, но личные интересы выше безопасности не ставят. Предательство Нестеровой может дорого им обойтись, сильные архитекторы однозначно привлекут внимание оппозиции. Особенно человек, который управляет временем. В сложившейся ситуации безопаснее Центра места не придумаешь.

– А если я откажусь их отпустить?

– Это решать не вам.

Сложности могут возникнуть, только если Зиновьев встанет в позу. К счастью, Ульяна согласилась на обучение, это уже плюс.

– Я понимаю, что ваши отношения с Одинцовой предполагают такое развитие событий, – голос Красновой сочился ядом, – но я не стала бы доверять женщине, которая внезапно проявляет ко мне недвусмысленный интерес.

Бесцеремонность некоторых людей поражает. Неужели его влечение к Ульяне настолько заметно?

– На что вы намекаете?

– Не намекаю, а говорю прямым текстом. – Виктория чуть сбавила тон, но все-таки добавила: – Вы везете в самое сердце Нового мира людей, о которых ничего не знаете. Не забывайте, Одинцова была в списке Алины.

Намеки Виктории были смешны. Он почти не выпускал Ульяну из виду, к тому же ее к нему интерес – весьма спорный. Она не искала с ним встреч. То, что во время их последнего разговора у нее на пальце почему-то не оказалось кольца, еще ни о чем не говорит. Вылетел камень, Ульяна сняла его, потому что ходила мыть руки… да мало ли что! В конце концов, предсвадебные ссоры никто не отменял.

– Это мое дело. И моя ответственность. Что именно вас не устраивает?

Виктория хмыкнула:

– Главное, чтобы все устраивало вас. Насколько я поняла, теперь эта парочка – ваша забота. Чему я безмерно рада.

«Моя», – мысленно согласился Сэм. Разобраться бы, что кроется за этим признанием.

– Я скучал.

Простые слова дались непросто, но сразу стало легче. Рядом с Ульяной он снова чувствовал себя мальчишкой. Такого не случалось уже несколько сотен лет, но это не забывается. Ощущение, когда ждешь ответа, затаив дыхание, потому что для тебя это по-настоящему важно. Сэм и подумать не мог, что когда-нибудь ему будет так отчаянно сложно пригласить женщину в ресторан и начать с ней разговор. Но она не была обычной женщиной. По крайней мере, для него.

– Мы почти не общались после лечения. Понимаю, для тебя это не самое приятное время. Сильвен умеет быть жестоким…

– Я тоже скучала, – перебила Ульяна. Румянец окрасил скулы, она опустила глаза и рассматривала меню. Папку из рук не выпускала, хотя заказ они сделали уже минут десять назад.

Красивые кисти, длинные пальцы. Их отчаянно хотелось целовать еще в день знакомства, только тогда она носила кольцо в честь помолвки. Теперь его не было. Почему он не спросил об этом сразу? Тогда не потерял бы столько времени – до дня, когда Виктория в официальном отчете сообщила, что свадьба не состоится. Ульяна и Станислав едут в Центр не мужем и женой, даже не парой.

– Почему ты не носишь кольцо?

– Мы расстались.

Сэм мысленно одернул себя.

– Прости, я не должен был спрашивать.

– Это не тайна. И не трагедия, поэтому давай просто пропустим часть с сожалениями.

Вот как. Сердце пропустило удар. Надежда вспыхнула с новой силой, какой бы эгоистичной ни казалась радость, держать себя в руках становилось все труднее. Ульяна кусала губы, то и дело теребила косу – то отбрасывала за спину, то вперед. Она не выглядела подавленной или расстроенной, скорее смущенной. Сэм вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она сейчас чувствует.

Они сидели в итальянском ресторане, в котором ему доводилось обедать несколько раз. Основные цвета – белый и голубой – напоминали о море, зажженная свеча в высоком бокале – о маяке. Ни одному маяку не сравниться с ней. Ульяна была тем светом, к которому он стремился. Пожалуй, всю жизнь.

– Значит, я могу приглашать тебя на ужин в любое время?

– Когда пожелаешь, – обычно звонкий голос прозвучал совсем тихо, словно признание далось ей с трудом.

Она подняла глаза – большие, блестящие, словно от слез, полные невысказанных сомнений, и в этот миг он осознал, что промолчать уже не сможет.

– Я хотел тебя с той самой минуты, когда впервые увидел.

Сэм не представлял, что толкнуло его на такую откровенность – откровенность, которая переходила границы приличий. Возможно, он просто слишком долго ждал, но, вероятнее всего, причина сейчас сидела прямо перед ним и растерянно хлопала глазами.