Мартин Аратои - Аржо. Новобранец [СИ]

Действовать не было никакого желания и я дал себе время просто посидеть, отдохнуть. Мысли сами собой вернулись к разговору с наставником о грядущем противостоянии.

Не Боги, а воплощенные Стихии, вот те, кем мы созданы и кому мы служим и нет силы в мире, способной противостоять им. После проведенного обретения, как я для себя прозвал случившиеся, я это отчетливо понимал. В противовес беспомощному телу, в голове царила кристальная четкость и порядок.

Плевать кто прав и кто виноват в произошедшем и грядущем. Кто был добр, а кто зол. Кто был благороден, а кто творил непотребства. Я сомневаюсь в существовании абсолютного зла. Я лишь убежден, что есть наша сторона и есть чужая. А кто из них добр и кто зол, решит тот, кто выживет, когда все кончится.

Добро и зло в мире Варма четко не определены. Так не бывает, чтобы где-то непрестанно светило солнце, а где-то постоянно властвовал мрак. В прежние времена, времена битвы богов, мои соплеменники были на стороне, которая считалась плохой, неправой. Хотя приверженцы Новых Богов, а затем и магов бывали гораздо коварней и злей, чем Алинэр, Аурсо, Ардриг и Аюмила. По крайней мере, они действовали прямо и честно.

С трудом поднялся на ноги, пошатываясь и цепляясь за стену. Отпил остатки воды, активировал кожу Хамео, перекинулся и, набрав высоту, полетел в сторону города. Летел без особого энтузиазма, поскольку знал, что направляюсь на поле очередной битвы, к месту встречи будущих покойников.

Вместе с тем полет дарил блаженство и покой. Я ловил теплые восходящие потоки воздуха и парил, делая круги над крепостью, постепенно снижаясь и делая их все уже и уже. Для стражи остался не заметен, приткнувшись к крыше одной из башен, возвышавшейся в центре.

Задействую Оттиск. Я ожидал, что камень будет крошиться и мне придётся прилагать усилия, чтобы вбить руки в поверхность башни. Но нет. Кладка стены словно растапливалась. Хватало легкого нажима, чтоб просунуть руку в стену. Спуск по практически отвесной стене не занял много времени. Перекинулся и руки пронзила боль. Словно каждый сустав, каждая фаланга была пропущена через мельничные жернова.

— Хаскр! — вырвалось наружу. В одно слово я уместил все эмоции, клубящиеся внутри, — не мог старый хрыч предупредить о последствиях? Или тело постепенно привыкает и дальше будет легче? Может стоило просто прыгнуть? Уповая на Мощь героев?

К счастью боль быстро утихла.

Оглядел себя, в таком виде меня первый попавшийся патруль заграбастает. Мне нужна свежая и чистая одежда. Выглянул из проулка в поисках жертвы. Никого. Еще пару человек пришлось пропустить, а затем одну парочку молодых влюбленных и девушек. А за ними показался тот, кто нужен. Мужчина лет до сорока, моей комплекции, в простом и добротном камзоле, штанах и сапогах из кожи. Подкравшись сую руку над его плечом и хватаю за завитую и чем-то умащенную бороду, а потом чуть шевелю мечом, чтобы надрезать кожу и пустить немного крови.

Просто люблю, чтобы меня воспринимали всерьез.

— Ты делаешь только то, что я тебе разрешу, — прошипел я ему на ухо, затягивая в подворотню, — а теперь разрешаю тебе молчать и дышать. Не больше.

Мужик нервно сглотнул, и затем невольно застонал, когда клинок чуть оцарапал шевельнувшийся кадык. Кровь багровыми струйками потекла по его коже, но было ее совсем немного. Ранка вышла в миллиметр в глубину и два сантиметра в длину. Зато было больно.

Чтобы предостеречь себя от лишний суеты, я ослабил хват, тюкнул его кулаком по темечку. После чего снял одежду и облачился в нее. Взял у несчастного еще и пояс, потому что собственного у меня давно не было, а еще плащ с воротником. Запихнул тело, что начало слабо шевелиться вглубь проулка и опрокинул на него поленницу нарубленных дров, сложенную под стеной. Шуму вышло много, но это никого не тронуло.

Я не представлял, где именно нахожусь и куда направляюсь. Радовался, что один и что брожу улицами и дворами совершенно бесцельно. Не было нужды красться, сражаться или следить.

Я неспешно шагал по улице, проходя мимо редких жителей и стражников. В простого вида шлемах — металлических колпаках с полями и меховых кафтанах, на которые были наброшены кольчуги, а поверх них — свободные льняные туники с выделяющимся знаком князя. Они грелись подле железных корзин, наполненных раскаленными древесными углями и коксом, смотрели во тьму, где стояли негостеприимные горы.

На меня никто не обращал внимания. Город-крепость переполнен беженцами. И как мне здесь искать своих? Эхизтари, допустим, найти выйдет попроще, а вот подручных, если они добрались сюда, на порядок сложнее.

Я заглянул в таверну. Заказываю медовухи и присаживаюсь у окна, затянутого бычьим пузырем. Потягиваю напиток из оловянной кружки и прислушиваюсь к разговорам, но до меня доносятся только обрывки бесед о повседневных, обычных делах. Работа, мало денег, ссоры с женами, невежливые дети, тоска, цены на древесный уголь и на продукты на рынке, любовь, любовь платная, и снова мало денег. Как везде и всегда, в любом месте, вне зависимости от того какие существа вокруг.

Промеж прочего ведутся разговоры и о войне, осаде, штурме и грядущем Исходе. Так незамысловато местные стали называть грядущую катастрофу. Трудно выловить в затейливом переплетении слухов что-то поистине стоящее.

Болтали что в городе Чужаки. Забирают вещи, но необязательно ценные и похищают людей. Прежде всего молодых девушек. Никто не знал, кто это и для чего им нужны девушки. Говорили, что им не вредит железо, что они исчезают в темноте, проходят сквозь стены, дышат водой, но сделаны из огня, или же изо льда, или же из почерневшей лавы. Что едят они огонь и маленьких детей и пердят громом с молниями, в общем, что обычно и начинают рассказывать, когда творится странное. Люди сразу начинают болтать невесть что. Обычные сказочки старых баб и дедов, у которых в голове помутилось.

Я снова оглядываю лица местных. Все они разные и неуловимо похожи, печатью страха. Страха, что мелькает в дрожи пальцев, что заставляет смеяться чуть иначе, страха, что виден в глубине их глаз.

Несмотря на магию — истинную или мнимую, несмотря на годы ожиданий заката Сура, к некоторым вещам невозможно подготовиться. Остров будет разрушен и это лишь вопрос времени. Ближайшего времени.

Допив медовухи, я за пару серебряных снимаю комнату и иду подремать. Лишь голова коснулась подушки, как провалился в крепкий сон без сновидений.

Под утро настиг ледяной озноб. Отголоски усвоения умений или что-то другое я не знаю. Спустился в общую залу и занял место поближе к камину. В очаге гудело пламя, а за окном неистовый ветер бросал в окна мусор и грозил сорвать ставни. Внутри было тепло и уютно.