Филипп Крамер - Мир Чаши. Дочь алхимика

Она только хмыкнула.

— Торгаши бывают умны, но не разумны.

— Работаем с чем есть. Старые нобле, любители помахать железяками, тоже не сахар.

— Его величество разговаривать с ними не пробовал, прежде чем решать за жителей этой страны, как и под чьей рукой им жить?

— Пробовал, но ничего не вышло, и потому сделал, как мог. Он ведь тоже жил и живет здесь.

— Торгаш не должен сидеть на троне, — отозвалась Жозефина со всей убежденностью тысячелетнего серебра в своей крови. — Впрочем, это все не сейчас. Я понимаю, что нельзя оставлять город в таком положении, но я не знаю, смогу ли я сама покинуть башню. Мой человек не заслужил быть узником без надежды спастись, а мой Зверь не заслужил умирать от тоски. Мне нужно два дня на поиски, после чего я отправляюсь с вами. Это приемлемо?

— Вполне. — Мастер Алой палаты снова оделся гладкой броней спокойствия и ненавязчивого дружелюбия. — Надеюсь, вас устроит помощь господина Леонарда.

— Вполне. Вы пока можете остаться нашим гостем — разумеется, при соблюдении некоторых правил этикета.

— Пожалуй, не откажусь подышать свежим горным воздухом, еще и будучи не обремененным доспехом.

— Давно вы здесь?

Сквел задумался, потерся подбородком о плечо.

— Не помню. — Это было ожидаемо, и Жозефина уже собралась попрощаться и уйти, как тот добавил: — Судя по бороде, уже пол-луны бродим, в городе-то я бреюсь обычно, — и добавил, несколько мрачно, но без заискивания: — Снисхождение будет? Рассказали что могли, беспорядков не было, дрались честно…

Она не могла в одиночку решить их судьбу — это было право дяди, взявшего пленных. И сейчас отвлечься на них тоже не могла. Пленник смотрел снизу вверх и ждал.

— Вешать точно не будем, — отозвалась девушка. — Побудьте пока гостями.

— Сухо, тепло, кормят — жаловаться не на что, — согласился наемник, и дверь закрылась с той стороны.

Она нашла дядю во дворе — Марц остался на попечении Каталин и ее парней.

— Не обижай Марца, — попросила девушка.

— Не удивлюсь, если у него есть еще одна такая же банда где-нибудь в окрестных кустах, — проворчал тот, убирая меч в ножны. Жозефина никогда не видела, чтобы дядя был так сердит.

— Здесь двадцать клинков, и они доберутся до него прежде, чем его успеет заслонить кто-то из этих кустов, — примирительно заметила она, но дядя даже не думал успокаиваться. Он посмотрел ей в глаза, и взгляд его был остер.

— Ты стала беспечна, Жози. Представляешь, что я чувствовал, когда тебя принесли в виде статуи?.. Ты должна была послать вперед мужчин, привыкших рисковать собой, а ты все делаешь не только сама, но еще и в одиночку.

Самое жуткое, что он был прав. Он был прав и искренен — но он не пытался надавить на племянницу, он всего лишь говорил открыто, откровенно, высказывая свое беспокойство и затаенную боль.

— Я не хочу, чтобы мои люди умирали зазря, — ответила Жозефина то, что могла сейчас ответить — правдой на правду. — Здесь не было магов, кроме меня и Фердинанда, что остальные могли сделать?!

— Да хоть мечами туда потыкать! Прикрыть тебя щитами! — вспыхнул Гар и почти сразу остыл — до цвета ясной и чистой стали. — Если ты собираешься быть предводителем — тебе придется научиться посылать людей вперед. И посылать людей на смерть — тоже. Ты всегда можешь отправиться в отдаленное поместье и пасти коз, а не лезть на мечи и заклинания.

— Не могу, — теперь она была спокойна, — Звери не простят. Они не для того пришли сюда. Или ты предлагаешь и в эту башню идти вслед за кем-то?

— Башня — дело иное, — дядя вслед за племянницей тоже успокоился, — там тебя должны сопровождать до и подхватить после.

— Не переживай, одна я туда идти не собираюсь. Прости, дядя, сейчас мне нужно искать моего Зверя и Фердинанда.

— И куда ты собралась за ними?

— Пока я хочу просто позвать, — и, помедлив, она добавила: — Марцу я тоже не доверяю. Но Me… Леонард — человек чести. Я знаю его, он не из тех, за кем следует ходить с обнаженной сталью.

Гар кивнул, и Жозефина, взяв с собой двоих бойцов — для их и дядиного спокойствия, — отошла в самый тихий угол двора, за флигель, где сейчас никто не ходил — обитавшие там ее бойцы все были в доме или рядом с ним, и помешать было некому. Даже свои люди в этом деле были лишними.

Жозефина села на скрещенные ноги, накрыв полой плаща холодную землю. Сосредоточилась, собираясь с силами и собирая Силу, и снова всем своим существом, всей душой потянулась туда, где была еще одна, неразделимая часть ее души — где бы она ни была…

Снова темнота, через которую откуда-то далеко долетало эхо, свидетельствующее, что он жив; Всадница выплеснула собранную Силу, отталкиваясь от собственного тела — добраться, досягнуть, прикоснуться, хоть миг побыть рядом — чтобы знать, где он и что с ним.

Чтобы он знал, что не один.

…Сияющий вихрь подхватил ее, и темнота свернулась коридором — Жозефина мчалась по нему быстрее, чем когда-либо на лошади, быстрее, чем пикирует на врага серебряный грифон. Стремительный метеор пронизал пространство и на краткий миг связал две части одной души — она увидела стены подвала, сложенные из громадных тесаных камней, и стоящего среди этих стен недвижимого, уязвленного заклинанием, но живого Зверя. Облегченный вздох уже не был лишь движением сознания, но вырвался из человеческой груди.

Ей было на удивление хорошо — и оттого, что она знала, что ее Зверь жив, и оттого, что ожидаемой слабости после выплеска Силы не было — она уже стекалась обратно, звеня в жилах Узора. Теперь следовало собрать всех и обсудить, что и как делать дальше. Меченый и, как ни прискорбно, Марц тоже были там нужны — они знали то, что никто больше знать не мог. Они расположились вокруг стола — сама Жозефина и дядя, Каталин с парнями и двое столичных гостей; и только место Фердинанда зияло пустотой.

— Итак. Недалеко от поместья был лагерь, и после нападения там ждал архимаг…

— И он знал, что вы пойдете одна, — вмешался Марц. — Из этого следует, что он хорошо знает вас или вашего друга, раз настолько верно предугадывает ваши поступки. Весьма неразумно было отправляться туда в одиночку, госпожа…

— Я отправилась туда с моим магом и моим Зверем, — холодно перебила Жозефина. — И потеряла обоих. Или, может, вы хотите, чтобы там стояло десять статуй?

Силач пошел на попятную:

— Извините, это влияние моей должности. — Он даже поднял раскрытые ладони, словно прося перемирия. — Кому выгодно оставить вас без Зверя и спутника-мага?

— Ранее я бы сказала, что это выгодно вам, — честно призналась девушка, — но сейчас… Чтобы не усложнять, я скажу, что это связано с той историей на Серебряном променаде. Господину Леонарду она известна.

Меченый склонил голову и взял слово: