Снежана Альшанская - Полюбить бездушного [СИ]

Страшно. Очень страшно. Давненько мне не было так страшно. В ушах с каждой секундой стучит все сильнее. Не хочу смотреть вокруг. Вглядываюсь в лицо Альбиноса. Он бежит со мной на руках, но на его лице не дрожит ни один мускул, будто этот человек и вовсе ничего не чувствует. А грохот валящихся с небес пальцев с каждым мигом все усиливается.

Вижу чернеющий вход в пещеру. Там виднеется какое-то синее свечение. Еще один артефакт? Но когда Налькар заносит меня внутрь, понимаю, что нет.

Прямо передо мной в земле большое углубление, на дне которого из-под треснувшей скорлупы выглядывает глаз. Огромный, с вертикальным зрачком. Он слегка светится, освещая нависшие надо мной зубья скал.

— Здесь мы в безопасности, — говорит Налькар. — Гигаморф не подпустит к себе аномалии.

Глаз всматривается в меня и от этого взгляда кожа становится гусиной. Снизу доносится тихий стон, будто бы существу внизу очень тяжело.

— Садись, — говорит Налькар, указывая на небольшое возвышение.

Я слушаюсь. Скала холодная, но ровная.

— Ночью угоним корабль, — продолжает он.

— Что с тобой случилось, Ник? — спрашиваю я, всматриваясь в его лицо.

— Что со мной случилось? — он мгновенно меняется. Лицо наполняется злобой. — Я пожертвовал собой, чтоб спасти тебя. Потому что все еще тебя люблю. Я стал сильным, ловким. Я смогу одолеть треклятого капитана в бою!

— Не нужно. Он не такой плохой…

— Не говори мне этого. Тебе это все внушили! — альбинос смотрит на меня так, будто разочарован во мне.

— С тобой что-то сделали.

— Я сам пошел на это. Добровольно. Не веришь? Глянь! Давай, загляни в мою память!

Налькар садится напротив меня. Опускает голову, и я снова чувствую, что могу пользоваться магией. Но понимаю, что против инквизитора она бессильна.

— Давай. Загляни в мою память, — шепчет он.

— Хорошо, — отвечаю я, а по щеке катится слеза. Хочется быть подальше отсюда. Никогда не приплывать в Кардемикану. Мне жаль и Чевинфорда, и Ника.

Кладу руки на голову альбиноса и мир начинает играть яркими красками и кружиться. Начинаю видеть его глазами. Проваливаюсь в прошлое и чувствую, что для него это действительно большой срок. С того времени, как Ник прыгнул за борт «Вендетты» для него прошло двенадцать лет.

Колючая галька ударила в щеку. Больно, благодаря этому я понял, что спасся. Доплыл.

Подниматься не было сил. Плевать на идущий с моря холод и мокрую одежду. Встать я не мог. Перед глазами виднелись расплывчатые огни, башня с флагом Инквизиции на крыше.

Нужно спасти Анесс! Во что бы то не стало. Проклятие! Она осталась там.

В голове все перемешалось. Выуживать воспоминания приходилось по одному. Я попытался встать, но нога скользнула, и я сильно ударился челюстью о каменистый берег. Встать! Во что бы то ни было надо встать и искать тех, кто сможет помочь.

Но тело не слушалось. И я пополз вперед. Прямо к башне.

Анесс! Ну почему ты не прыгнула со мной? Мы бы доплыли вместе…

Почему ты меня не любишь? Безымянный Бог, почему ты на первом курсе смотрела на этого идиота Сигизмунда, который переспал с половиной девушек академии, а не на меня? Может, я не самый умелый и самый красивый, но…

Зараза! Ты даже моего настоящего имени не знаешь. Может, стоило сказать, что я не Ник, а Налькар. Что наполовину этруссианец, и что нам магия всегда давалась сложнее, чем остальным.

Что я не хотел быть магом. Но увидел тебя на ярмарке, и на следующий день пошел в академию, представился вымышленным именем и сказал, что хочу вступить…

Я заметил, что обращаюсь к ней как к богине. В каком-то смысле она для меня ей и была.

Послышались шаги, голоса, в глаза ударил яркий свет.

— Маг? — над ухом прозвучал мужской голос.

— Да, но чистый, — ответил женский.

— Откуда он тут взялся?

— Наверное, устроился на корабль, поссорился с капитаном и оказался за бортом. Давай его к шефу, она решит, что с ним делать.

Меня схватили под руки, потащили к башне. Говорить я не мог, только стонал. Но был рад, что меня заметили инквизиторы и ведут к своему главному. Я чувствовал, что меня ведут по ступенькам вверх, старался поднимать ноги, помогая своим сопровождающим, но ничего не видел. Может, тут было темно, а может, ослеп.

Потом ощутил на себе струю горячей воды. Когда зрение вернулось, увидел, что я одет, лежу на кровати. На мне серая рубаха и брюки. Наряд похожий на тюремный. На миг я испугался, что инквизиторы ошиблись и посадили меня под замок. Но комната, в которой я находился, не походила на камеру. Скорее уж на больницу.

Несколько выставленных в ряд металлических кроватей, рядом с каждой из них — по маленькому шкафчику, начищенный до блеска пол и большое окно, слегка прикрытое темно-зелёными шторами. В комнате никого, кроме меня, не было. Я поднялся, подошел к окну, к счастью, не обнаружив на нем решеток.

Отсюда виднелся каменный пляж, и море, раз за разом бьющееся волнами о скалы. Из-за горизонта медленно выплывало солнце, оставляя на морской синеве красный румянец. Значит, я провалялся тут не так и долго. Нужно кого-то найти и рассказать об Анесс.

Я направился к большой деревянной двери, но та открылась раньше, чем мои руки успели к ней прикоснуться.

С порога на меня смотрела женщина. Высокая, крупная, но не толстая. На её строгом лице не было ни грамма косметики. На её правой щеке виднелся давний след от ожога. Темные волосы она завязала в пучок, от чего её лоб казался слишком уж высоким. Темно-зелёный форменный китель Инквизиции и белоснежные брюки лежали на ней будто бы она в них родилась. А белая портупея с позолоченной рукоятью сабли и несколько медалей на груди дополняли образ.

Надеюсь, она меня выслушает.

— Энельсидра Верхил, — представилась она, протянув мне руку для рукопожатия. — Можно просто Сидра.

Безымянный Бог! Верхил… Это же второй человек в Инквизиции! Всегда думал, что Э. Верхил, упоминавшийся в массе статей — мужчина.

— Анесс, моя сокурсница…

— Тебя как зовут? — прервала она.

— Ник… То есть Налькар. Я…

— Потом расскажешь что произошло, — она кивнула и шагом военного вошла в комнату. Какое-то время она смотрела в окно, будто высматривала там что-то. Затем резко, будто по команде, повернулась ко мне.

— У нас нет времени! — позабыв с кем говорю, воспрепятствовал я.

— Как раз времени у нас полно. Целая вечность, — холодно ответила она. — Ты и так тут провалялся больше недели. Ничего не помнишь? Ты иногда просыпался, ел, пил, снова отключался. Тебя укусил морской верблюд. Повезло, что молодая особь — смертельной дозы яда тебе не досталось.

Я смотрел на неё и не мог поверить. Больше недели? То есть теперь Анесс неизвестно где, и проще найти иглу в стоге сена, чем её? Меня вмиг захлестнуло отчаянье. Пальцы сжались в кулаки.