Ольга Белова - 8848

Домой женщина возвращалась на ватный ногах, ей уже мерещилось, что весь интернет завален роликами с ее нестандартной выходкой, телефон ведь есть у каждой собаки, кто-нибудь да заснял. В который раз повертев в голове ужасы, которые ей пришлось бы испытать в случае, если б факт получил огласку, Елена Львовна приняла нелегкое решение: по крайней мере, домашним сообщить обо всем самой. «Пусть лучше уж от меня, чем из интернета или из программы телевидения!»

***

На следующий день Елену Львовну вызвали повторно в полицию. За ночь нервы ее и вовсе разошлись, по дороге в отделение она представляла себя в арестантской форме, в косынке, строчащей спецодежду для МЧС или тапочки. Не успели тюремные думки отпустить, как коршуны налетели мысли о психушке, которые так и преследовали бедную женщину до самого порога районного отдела полиции. Однако, как бы обстоятельства ни измывались над человеком, какую бы козью морду ни строила ему жизнь, практика доказывает, что в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях человек активизируется и начинает искать путь к спасению. Любой, прожив всю свою жизнь в не очень правовом государстве и не раз убедившись в том, что деньги решают если не все, то многое, невольно обращается к этому спасительному ключику, прикинула и Елена Львовна, сколько денег у них с мужем отложено на обучение Олечки. Походив лисой вокруг этой суммы, шикнув на поднявшую голову совесть, Елена Львовна таки замахнулась на деньги! Но не успела она решиться, встал следующий вопрос: кому давать? Перебрав в уме всех родственников и знакомых, женщина констатировала, что у них никаких выходов на органы нет, совать же взятку первому встречному — безответственно, схватят за руку, тогда уж не отвертишься, будут шить настоящее дело! Женщина некоторое время блуждала в поисках решения, пока не наткнулась на законный, вполне легальный выход — нанять адвоката. На этого двуликого януса они, конечно, тоже ухлопают кучу денег, но хотя бы избегут ненужного риска.

Дойдя до третьего этажа полицейского участка, Елена Львовна невольно остановилась: все стулья в коридоре были заняты, несколько человек стояли в проходе, некоторые подпирали стеночку и оживленно что-то обсуждали. На одном из мужчин пиджак был явно не с его плеча, на другом под пиджаком отсутствовала рубаха, и из-за бортов выглядывал мохнатый чернявый островок. (Елена Львовна особо подметила эту приятную глазу деталь, Лёлик у нее всю жизнь был голый, как коленка.) Среди присутствующих были и дамы, на них женщина обратила внимание постольку-поскольку, хотя и здесь были некоторые огрехи в туалетах. Несмотря на общую неприбранность, настроение у публики было оживленное, суетливое, несколько сумбурное и даже какое-то торжественное — как будто бы всем пришлось пережить нечто ультранеобыкновенное и теперь все спешат поделиться пережитым с окружающими. (Невзирая на то, что окружающие пережили примерно то же самое.)

Внутри у женщины тут же будто отлегло, дышать стало свободнее. Ей теперь не придется стоять одной пред жестокой толпой!

На общем фоне выделялся один старичок: говорил он всех громче, ярче, сочнее! Говорил так, что его было слышно в другом конце коридора. Сразу бросалось в глаза, что пережитое, как бы неприятно оно ни было, доставляло ему массу удовольствия! За что только не приходится хвататься человеку за неимением свежих впечатлений! Елена Львовна подобралась к старичку поближе и, подперев стенку, так же как все, стала его слушать. В коридорах порой узнаешь больше, чем в кабинетах, есть и у коридоров своя правда.

Звали старичка Петр Сергеич, многие обращались к нему по имени-отчеству, из чего Елена Львовна сделала вывод, что Петр Сергеич рассказ свой начал не сейчас. Действительно, рассказ велся уже некоторое время, но, ввиду того, что подходили все новые и новые лица, старичку приходилось все бросать и начинать сызнова. Это, конечно, не могло не нарушать хронологию, не внести некий сумбур в повествование, однако, ни капельки не смущаясь, что волчком крутится вокруг одного и того же, Петр Сергеевич все делал и делал вкрапления, прихватывал много ненужных подробностей, вопросы все сыпали и сыпали, а Петр Сергеевич, не продвигаясь ни на йоту, нимало не скрывая своего удовольствия, плескался во внимании аудитории.

Из услышанного Елене Львовне с горем пополам, но удалось кое-что слепить: Петр Сергеевич жил неподалеку, в недавно отстроенных двадцатичетырехэтажках, жил не один, а со своими (то есть дочерью, зятем и внучкой), у Полечки (внучки) в ближайшую субботу день рождения, и самый лучший в мире дед (Петр Сергеевич, не стесняясь, на этом настаивал) отправился за подарком. Дед, вероятно, не сильно врал, когда говорил, что лучший, — стоило лишь обратить внимание на то, как непринужденно Петр Сергеевич ориентировался в разновидностях Барби, как прекрасно разбирался в многоуровневых домах из розовой пластмассы и с каким вкусом мог их обставить. В итоге старик обошел несколько магазинов (но все вхолостую, поэтому-то ему и пришлось топать в «Золотые ворота», в которых, по его словам, все дорого, но выбор!). В «Золотых воротах» дед купил еще одну стиральную машинку, диван и кресло, потому как последнее время к Барби стал захаживать Бен. (О существовании Бена Петр Сергеевич тоже знал.) На пластмассовой мебели рассказ неожиданно оборвался, дальше пошли вопиющие подробности, от которых выли уши. Елена Львовна даже чуточку отползла по стеночке, одно дело, когда среди бела дня на улице раздевается молодой мужик или баба (даже она, женщина, в конце концов, еще не старая), а другое — когда является пред ясны очи сморщенный, видавший виды старикашка и трясет перед всеми своим барахлом.

Дальше женщина слушала вполуха, и ее не покидало чувство, что она напала на след. Вчера, возвращаясь домой, заходила в «Золотые ворота»; фонтан, из которого выловили жмущегося к ней накануне мужичонку, располагается перед «Воротами»; Пётр Сергеевич тоже указал на «Ворота». Во всех трех случаях фигурировал треклятый торговый центр. Елена Львовна не удивилось бы, если б и остальные присутствующие были так или иначе с ним связаны. Однако «Золотые ворота» — это все равно что поле, а нужен точный квадрат. В своих догадках Елена Львовна пошла даже дальше, предположив, что причина всех безобразий не в людях, а в чем-то другом и все эти несчастные, как и она, виноваты лишь в том, что оказались не в том месте и не в то время… Окажись на их месте другие — те бы сейчас топтались в казенном доме, а вчера и сегодня пугали бы всех на большой дороге.

По толпе прошел рокот… Елена Львовна не единственная блеснула сообразительностью.

Дверь кабинета распахнулась, и женщина услышала до боли знакомое «Лосева».