Дмитрий Каполь - Не от мира сего

Мальчик повернул голову и увидел полоску света, словно ножом разрезавшую пол шатра — полог был сдвинут в сторону. Там, снаружи, вовсю разгулялся день. И глухой рокот моря, который он слышал во сне, не стихал. При мысли о палящем солнце Егор поморщился, но любопытство к загадочному звуку и необходимость опустошить мочевой пузырь заставили его выползти наружу. Проход в палатку заметно уменьшился со вчерашнего вечера, и он с трудом протиснулся на улицу.

От увиденного у Егора сперло дыхание. К его немалому удивлению, однотипный пустынный пейзаж полностью поменялся. Прямо перед ним океан нес огромные волны, разбивая их о песчаный пляж, а позади шатра раскинулись сочные луга, по которым то здесь, то там сновали какие-то травоядные (Егор очень хотел на это надеяться) животные.

Оглядевшись по сторонам в поисках деревьев, мальчик заприметил группку кустов и засеменил в их сторону. Развязав штаны, он помочился, глядя на белые кудряшки облаков. Заправившись, мальчик почесал нос и вздрогнул от неожиданности — его рука наткнулась на жесткую щетину. Замерев на мгновение, он осторожно, словно его мог кто-то укусить, провел рукой по лицу и со страхом обнаружил странную растительность на щеках, губах и подбородке.

— Мамочка, — прошептал Егор и посмотрел на свои руки выше запястий. От мальчишеской поросли не осталось и следа — все руки заросли рыжими волосами.

— Что за бред, — спросил он сам у себя и прикусил язык. Еще вчера звонкий мальчишеский, его голос огрубел, и теперь мальчик говорил басом. Да и был ли он мальчиком?

Догадка, недавно промелькнувшая в его голове, теперь крепко угнездилась там. Обернувшись назад, Егор принялся мотать головой в поисках луж, и его старания были вознаграждены — между шатром и океаном матовым блеском расплескались небольшие лужицы.

В пять гигантских прыжков он подскочил к одной из них и заглянул, боясь увидеть подтверждение своим догадкам. Из глубины мутной воды на него смотрело заросшее рыжей бородой лицо взрослого мужчины. И лишь глаза напоминали о том, что этот здоровяк был когда-то небольшим мальчуганом.

Ощупывая себя со всех сторон, Егор понял, что каким-то непонятным магическим образом он превратился во взрослого мужчину. А раз здесь замешана магия и эти чертовы изменения, то помочь разобраться в случившемся может только один человек, которого он знал в этом странном и непонятном мире.

— Ахальо, — пробасил Егор, развернулся и бросился к палатке. — Ахальо, просыпайтесь!

С этим криком он откинул в сторону полог шатра и отбросил плед, в который вчера вечером кутался чародей.

— Ахальо, беда! — крикнул Егор и замер.

Под покрывалом никого не было, походная циновка была абсолютно пустой. Опустив руку с пледом, он растерянно оглянулся, пытаясь отыскать пропавшего чародея. Тяжело вздохнув, он уже было развернулся, но тут со стороны подушки послышались кряхтение и легкий стон. Подозрительно всматриваясь в полумрак шатра, Егор слегка наклонился вперед, как вдруг оказался оглушен невообразимо громким младенческим криком.

— Уа-а-а! — заорал ребенок.

Младенец лежал на подушке, завернутый в какую-то несвежую пеленку, и барабанил ручками и ножками по воздуху. Он или хотел есть, или обделался. Что именно — Егор не знал, он не был знатоком в отношении младенцев.

— Вот так сюрприз, — растерянно пробормотал внезапно повзрослевший мальчик и протянул руки, чтобы взять ребенка на руки.

Взяв орущий трепещущий комочек в свои огромные ладони, он осторожно поднес его к лицу, посмотрел на смуглое личико, выдающийся нос и прядь черных волос, после чего нерешительно спросил:

— Ахальо?

Вместо ответа младенец заорал. Вытянув руки, Егор брезгливо посмотрел на него, после чего принюхался, сморщил нос и проворчал:

— По-моему, ты все-таки обделался.

Поднеся младенца к выходу, Егор положил орущий комочек на плед и осторожно размотал тряпку, в которую был завернут ребенок. Осмотревшись по сторонам, он вытащил из вещмешка чародея первую попавшуюся тряпку и расстелил рядом с сильно помолодевшим чародеем. После чего переложил на нее младенца и неуклюже запеленал его. Маленький Ахальо замолчал и вопросительно посмотрел на Егора.

— Ну что, малец, — передразнивая чародея, сказал мужчинка и засмеялся.

Ребеночек нахмурился и капризно захныкал.

— Ну-ну, шучу, шучу, — пробасил Егор, взяв сверток на руки, и принялся бережно качать его вверх-вниз.

Эта игра понравилась младенцу, он открыл свой беззубый рот, жизнерадостно агукнул и заулыбался.

— Ишь ты, нравится, — одобрительно кивнул головой Егор, продолжая качать сверток.

Чародей помотал головой в разные стороны, после чего сладко зевнул, закрыл глазки и засопел. Покачав его еще несколько минут, Егор осторожно опустил младенца на подстилку и соорудил вокруг него баррикады из пледов и мешков, чтобы он вдруг никуда не укатился или не уполз и не причинил себе вреда.

— Поспи пока тут, а я подумаю, как нам быть дальше, — шепотом пробасил Егор и задом выбрался из палатки.

Поднявшись с четверенек на ноги, он выпрямился и немного наклонился назад, отчего спина хрустнула.

— Вот теперь порядок, — проворчал он и задумался.

То, что чародей превратился в младенца, а он, мальчик, стал взрослым мужиком, виноваты, конечно же, изменения, Егор в этом не сомневался. Вопрос, правда, был в другом — как долго это продлится. Если пейзаж поменялся с наступлением утра, то физиологические изменения могут наступить раньше или позже. Конечно, было бы просто отлично, если бы это произошло через пару часов, а лучше — прямо сейчас, но настраиваться на такой оптимистический прогноз Егор не хотел, чтобы потом не разочаровываться. Поэтому он внутренне настраивался на утро следующего дня. А это означало, что день пройдет впустую, потому что он один не смог бы тащить мешки и орущего младенца.

Кстати, об орущем младенце. Егор обернулся и опасливо посмотрел на закрытый полог палатки. Пока что юный чародей спал, но он мог проснуться в любой момент и начать орать: от коликов в животе, от того, что обделался, от голода или даже просто так. Егор знал об этом не понаслышке. У тети Нади в прошлом году родился Ян, его двоюродный брат. И за те три раза, что Егор бывал у них в гостях, этот Ян либо орал, либо спал, и затыкался только тогда, когда его начинали кормить. А покушав, блаженно улыбался, пускал слюни и начинал кемарить. Значит, зова живой сирены можно было ожидать в любой момент, и к этому моменту следовало подготовиться, как минимум где-нибудь добыть молока.

От этих мыслей Егора отвлек топот животных. Он встрепенулся и, обернувшись, увидел процессию, которая приближалась к их лагерю.

Процессия состояла из пятерых всадников, причем один из них держался обособленно, немного в стороне, и постоянно озирался по сторонам. На нем была шляпа наподобие сомбреро, а за спиной развевался угольного цвета плащ. Остальная четверка выглядела довольно пестро, и весь их разряженный внешний вид выдавал купцов. О чем, кстати, свидетельствовала вереница из семи груженных тюками вьючных животных. Купцы с беспечным видом болтали, посмеиваясь в густые бороды.