Марина Ясинская - Сердце лётного камня [litres]

– Помогу.

Агата не вернулась и к утру. Охваченная самыми мрачными мыслями, Ника отправилась на занятия в летную школу и, кажется, за весь день не услышала ни слова. Она с трудом дождалась окончания уроков и поспешила домой в надежде, что подруга уже там. Но комната по-прежнему пустовала, и не было никаких следов того, что Агата заходила в отсутствие Ники.

Ночь тянулась бесконечно. Ника почти до утра меряла комнату шагами, то и дело подходила к окну, прислушивалась к шуму в коридоре – и все больше склонялась к тому, что Агата нарвалась на крупные неприятности. Либо в Жандармерии все-таки узнали, что репортаж в «Искре» написан ею, и арестовала подругу, либо же она стала жертвой преступления. Сирион – город большой, убийства, ограбления и нападения были в нем совсем не редкостью. И Ника даже не могла вот так сразу сказать, какой вариант хуже.

На следующее утро вместо школы девушка отправилась в редакцию газеты, где работала подруга, и для нее не стало неожиданностью, когда ей сказали, что Агата вот уже два дня у них не появлялась.

На обратном пути Ника зашла в госпиталь, осведомилась, не поступала ли к ним за последние двое суток рыжеволосая девушка шестнадцати лет. Получив отрицательный ответ, она испытала облегчение, которое, впрочем, длилось недолго – в городе оставалось еще два госпиталя. А также морги… И участки Жандармерии…

Ах, насколько бы все было проще, если бы не тот злосчастный репортаж! Ника давно уже заявила бы о пропаже в Жандармерию!

На занятия она, конечно, опоздала и, войдя в класс, не обратила никакого внимания на ехидный комментарий Вильмы, а недовольный взгляд преподавательницы оставил ее совершенно равнодушной. И впервые за все время даже предстоящее после обеда практическое занятие на авионе не наполняло ее предвкушением.

На авиодроме Нику поджидала еще одна неожиданность, которую можно было отнести к разряду скорее неприятностей: вместе с Анселем и мадам рей Брик «Грозу» готовила к вылету и Ванесса.

«А она-то здесь зачем?» – удивилась Ника, но промолчала. Ванесса выглядела сосредоточенной и какой-то необычно притихшей.

С Анселем тоже что-то случилось; один беглый взгляд на его лицо, и Нике стало понятно, что он сам не свой. Неужели из-за того, что она рассказала ему о личном деле Мии? Но наверняка это не могло стать для него такой уж огромной неожиданностью, он же знал, что пожизненное обращение в монкулы дают только за самые серьезные преступления вроде государственной измены.

– Готова? – раздался позади низкий голос Тристана.

– Готова, – отозвалась Ника, и авионер чуть поднял бровь, услышав, а точнее, не услышав в голосе девушки обычного для нее воодушевления и предвкушения.

Но он ничего не сказал, только кивнул на кабину авиона, предлагая Нике забраться внутрь. Дружески кивнул Анселю и пожал ему руку. Преувеличенно любезно поздоровался с Ванессой, и та снова отреагировала в несвойственной ей манере – побледнела и отвернулась, делая вид, что занята.

И все шло не так; авион разгонялся медленнее, чем обычно, поднимался в воздух тяжелее, с большим трудом набирал высоту; Нике не удавалось стабильно удерживать линию горизонта, а любые маневры получались с небольшой задержкой.

И даже аэролит, как показалось девушке, горел сегодня не так ярко, как обычно. Хотя наверняка это просто потому, что ей, обеспокоенной судьбой подруги, все виделось в черном свете.

Тристан молча наблюдал за своей ученицей и долго ограничивался только короткими указаниями, какое действие совершить или какой маневр произвести. А потом неожиданно спросил:

– Что у тебя случилось?

– Все в порядке, – автоматически заверила Ника, не собираясь посвящать посторонних в свои проблемы.

– Не ври, – бросил авионер и кивнул в сторону разъема на приборной панели, внутри которого находился летный камень. – Твой аэролит сегодня светится куда слабее обычного, а это значит, тебя что-то беспокоит.

– Хотите сказать, настроение авионер отражается на их летных камнях? – нахмурилась Ника.

– Обычно – нет, – ответил Тристан. – Но не в наших с тобой случаях, когда связь между аэролитом и авионерой очень сильна. Летный камень чувствует твое состояние и реагирует соответственно. Конкретно сейчас у него намного меньше мощности. Собственно, ты подвергаешь авион большой опасности; если настроение у тебя ухудшится еще больше, твой аэролит еще большее ослабеет и не сможет даже просто удерживать авион в воздухе.

– И почему нам в летной школе ни о чем подобном не говорили? – спросила Ника. Не то чтобы она не верила Тристану, но…

– Потому что такая сильная связь со своим аэролитом, как у тебя с твоим, встречается редко. Я же тебе еще в самый первый день объяснял, как обычно выстраивается работа между авионерой и ее летным камнем. К тому же, подозреваю, дело еще и в размере летного камня: чем он больше, тем больше у него особых свойств. Так что у тебя случилось?

– Подруга пропала, – призналась Ника и не на шутку разволновалась: как бы авион не рухнул, только авиокатастрофы ей сейчас и не хватало!

– Ты уже заявила в Жандармерию?

– Собираюсь, – соврала Ника.

– Разворачивайся, – распорядился Тристан. – Мы возвращаемся.

– Уже?

– Да, – твердо ответил он. – В таком состоянии летать бесполезно. Но вот тебе самый важный урок на сегодня: учись контролировать свои эмоции, не позволяй им отражаться на работе твоего аэролита. Когда окажешься в бою, от этого будет зависеть твоя жизнь.

Ника вздрогнула; Тристан сказал про бой как про нечто решенное.

– Думаете, меня отправят на мыс Горн?

Авионер усмехнулся.

– Ни в коем случае. Тебя с таким аэролитом, да на новом здоровенном авионе, который собирают сейчас в Конструкторской, конечно же отправят почту развозить.

Ника послушно развернула авион и направила его в сторону летного поля. Весь путь обратно она пыталась взять себя в руки и время от времени бросала взгляды на разъем: как там аэролит, не засветился ли поярче?

Но мысли то и дело возвращались к Агате. Вдруг ее уже передали в ведение Министерства труда, а то отправило ее на завод монкулов?

Министерство труда! Ника едва не подпрыгнула в своем кресле от возбуждения. Сосед Анселя работает в Министерстве труда. Она же собиралась попросить Анселя поговорить с ним и попросить об одолжении!

Как только появился какой-то план, на душе сразу стало легче. И Нике даже не надо было смотреть на свой аэролит, чтобы убедиться, что тот засветился ярче, она и так чувствовала перемены – по тому, насколько легче стало управлять авионом.

– Молодец, – сдержанно похвалил ее Тристан.

Ника только кивнула в ответ – и покраснела. Ей было немного стыдно. Авионер считал, что она сумела взять под контроль свое плохое настроение. А на деле причина была вовсе не в этом.