Саймон Грин - Восход Синей луны [litres]

– Дракон! – воскликнул Руперт. – Он может перенести нас через Черный лес.

Верховный маг посмотрел на Руперта:

– У вас есть дракон? Здесь?

– Конечно, – ответила Джулия. – Он спит в конюшне.

Маг медленно покачал головой:

– Мне никто ничего не говорил.

– В прошлый раз я хотел разбудить его, но не смог, как ни пытался, – сказал Руперт. – Может, у вас получится, господин маг.

– Стоит попробовать. Но сначала мне надо отдохнуть.

– Прекрасно, – произнес король Иоанн. – Ступайте все отдыхать. Встретимся через час. Если, конечно, демоны не проникнут сюда раньше.

– Ты всегда отличался тонким юмором, Иоанн, – сказал ему Верховный маг.

Маг в одиночестве сидел на нижних ступеньках главного входа, задумчиво уставившись на пустую бутылку вина, которую держал в руке. «Всего лишь несколько часов назад я смог бы сотворить еще бутылку, только подумав об этом, но теперь…» Он уныло вздохнул и отбросил бутылку подальше от себя. Он вспомнил, как опьянел от вина, что принес ему слуга, и криво усмехнулся. «Вероятно, пришло время бросить пить. Но сейчас я бы не отказался от хорошего коньяка». Он подумал, что неплохо бы совершить набег на королевский погреб, но потом решил, что лучше этого не делать. В любое время демоны могли появиться над стенами, а ему надо быть к этому готовым. Он снова вздохнул и поднял глаза, ибо перед ним предстал король Иоанн.

– Вид у тебя ужасный.

– Большое спасибо, Иоанн.

– Ты совершенно поседел.

– Вот что с человеком делает трезвость. Король Иоанн невольно улыбнулся:

– Ты теряешь свое волшебство, не так ли?

– Похоже, да. Но ничего удивительного: за прошедшие двадцать пять часов я произнес столько заклинаний, сколько обычно не произношу и за год. Да и противоборство с ядом забрало у меня немало сил. И вообще, каждое заклинание прибавляет мне возраст. Я чувствую холод в костях, начинаю кое-что забывать. Не выношу, когда не могу чего-нибудь вспомнить.

– Знаю, – согласился король. – Со мной тоже так иногда бывает. Но в некотором роде это все-таки благо. В конце концов, и у тебя и у меня есть нечто, что мы бы с удовольствием забыли.

Джулия отстегнула длинные серебряные ножны и принялась внимательно рассматривать их. Теперь, когда в ножнах больше не было волшебного меча, у них был совсем другой вид. Джулия взвесила на руке ножны, а потом отбросила их прочь. Они упали в кучу оружия, оставленного возвратившейся армией.

Джулия прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. «Пока маг не скажет, что он готов, мне все равно нечего делать». Она опустила руку на эфес старого меча и слегка улыбнулась. «Давным-давно, во всяком случае мне кажется, что это было давно, Руперт дал мне это оружие. И он сослужил мне хорошую службу. Гораздо большую, чем "Волчья погибель". Мне не понравился тот меч, поэтому я и не воспрепятствовала, когда он исчез в земле вместе с чудовищем, которого поразил. Я позволила ему провалиться сквозь землю и чувствую, что поступила правильно. "Волчья погибель" – это не просто меч, а нечто большее. Он был живой, он все понимал, он хотел завладеть моим разумом и душой. – Джулия поняла, что, если бы она надолго оставила у себя этот клинок, он взял бы и душу ее и разум. – И в конце концов я покорилась бы этому мечу».

Она услышала шаги, открыла глаза и, едва узнав Харальда, снова закрыла их.

– Я вижу, ты избавилась от ножен, – сказал Харальд. – Вероятно, это правильно. Как говорят легенды, волшебные мечи невозможно уничтожить, и даже если их потеряют и выбросят, они все равно вернутся в свои ножны.

– И ты веришь в эту чепуху? – спросила Джулия, не потрудившись открыть глаза.

– В последнее время я перевидал много вещей, в которые ни за что раньше не поверил бы, – спокойно отозвался Харальд. – Поэтому я тоже выбросил ножны.

Джулия открыла глаза и поглядела на него. Ножен за спиной Харальд а больше не было, и Джулии показалось, что без них он стал немного выше. Глаза их встретились. В них было то, что знали только они двое: насколько близко подошли они к тому, чтобы их совратили и подчинили своей власти волшебные мечи. Но они ни за что не стали бы рассказывать об этом кому бы то ни было. Через некоторое время оба опустили глаза. Они хотели все забыть.

– Как ты думаешь, маг сможет разбудить дракона? – спросил Харальд.

– Не знаю. Дракон уже несколько месяцев находится в спячке. Руперт думает, что он умирает.

– Ну, иногда и Руперт ошибается. Джулия пристально посмотрела на Харальд а:

– Ты закрыл бы перед ним ворота?

– Сколько раз ты еще будешь об этом спрашивать, Джулия? Это было необходимо. Кому-то следовало защищать сторожевую зону.

– Тогда почему ты этого не сделал?

– Я никогда не был человеком героического склада, – улыбнулся Харальд.

– Это я заметила, – сказала Джулия и, встав на ноги, отправилась на поиски Руперта.

Руперт прислонился спиной к запертым дверям конюшни и нетерпеливо ждал, пока к нему присоединятся остальные. На дворе было по-прежнему холодно, и он уже начал было жалеть, что не пошел в замок и не взял себе теплый плащ. Он хлопал руками, дул на них, потом скрестил руки и плотно прижал их к груди. «Холодно. Мне все время холодно». Он с надеждой посмотрел на двор, но никого из тех, кто собирался прийти, не было видно. «Не понимаю, почему я один беспокоюсь, – подумал Руперт. – Никого ничего не волнует». Он вытащил меч и проделал несколько упражнений, но из-за холода пальцы его окоченели, и он чувствовал себя неуклюжим. К тому же его ограничивал недостаток зрения. Наконец он прервал свои упражнения и закинул меч в ножны. «Фехтовальщик теперь из меня никудышный, это ясно. Может, вместо меча я возьму в руки топор: уж им-то не промахнешься».

Он осторожно провел пальцами по правой стороне лица и тихо выругался. «Я потерял глаз, но он все равно болит». Руперт согнул левую руку, покрутил плечом, усмехнулся. «Мне надо быть благодарным за то, что у меня хотя бы что-то работает».

Он нахмурился, вспоминая, как выглядел единорог, который лежал на полу в конюшне и спал. Конюх накачал животное снотворным. Он заверил Руперта, что единорог со временем оправится от своих ран, однако это звучало не слишком убедительно. Руперт устало вздохнул. Задолго до того, как единорог очнется от своего наркотического сна, последняя битва закончится – так или иначе.

Он посмотрел на заполненный людьми двор замка и неожиданно улыбнулся, заметив малышку-гоблина. Тот пробегал мимо, таща ведро с кипящей смолой. Ведро было размером с самого гоблина. Руперт позвал его, и гоблин недоуменно обернулся. Завидя Руперта, он широко осклабился и подошел к нему. Поставив ведро на землю, гоблин отпустил страшное ругательство, ибо на миг ему показалось, что смола перельется через край. Он хотел протянуть Руперту руку, но вовремя заметил, в каком она состоянии, и ограничился словесным приветствием.