Анна Гринь - Ведьма на работе

Склонившись над кастрюлей, я строго велела:

— Варись бульон сытный и вкусный. Варись!

Ха! Еще немного — и буду тут изображать девочку над волшебным горшочком!

Покачав головой, сходила наверх, чтобы проверить парней, и, убедившись, что рана Шарада не открылась, а Мэй сладко сопит в две дырочки, обняв подушку в так старательно выстиранной мною наволочке, я задумалась над тем, чем себя занять.

— У меня кладовка не охвачена, — с сомнением произнесла вслух, но тут же поморщилась. Из всех помещений в доме кладовка пугала меня больше всего. Темно там и грязно. Веником и тряпкой не обойдешься.

Заглянув в кладовку и с убежденностью побродив среди пустых стеллажей и старых кадок, я решила отложить уборку до лучших времен. Лишь смела пыль с ближайших к выходу полок и протерла вбитые в стену крюки. Пустые бочки решила оттащить в дальний угол, чтобы не мешались, если понадобится место.

— Пока я не нашла иной кладовки, здесь можно хранить что-то, что мне не нужно в доме, но что не ясно, как и куда выбрасывать, — привычно разговаривая с собой и шумно дыша от натуги, выдала я.

Я перетащила две бочки и обломки стеллажа к дальней стене и стала строить из них башенку, чтобы не захламлять проход. Когда я пристраивала на бочки одну из досок, та зацепилась за висевшую на стене черную холстину и продрала в ветхой ткани здоровенную дыру.

— Эм?.. — промямлила я, видя в дыре дверную ручку. — Я попала в сказку про Буратино и сейчас за нарисованным очагом обнаружу дверь в… Ах, пусть это будет сказка, где я стану принцессой и со мной все будут носиться, как с писаной торбой!

Отодвинув бочки и убрав доски, я сдернула со стены ткань. В стене на самом деле была дверь. Очень простая, из массивных досок, стянутых тяжелыми металлическими планками, но вот ручка в двери, как и щеколда, напомнили мне входную дверь. Глубоко вдохнув, я отодвинула запор и потянула дверь на себя.

— Что за?!.. — только и смогла выдавить я, глядя на знакомые ступеньки, все еще заляпанные кровью. — Это как?

Постояв несколько секунд на пороге, я вышла и оглядела дом. Ступеньки, вид на Зеленый мир, вывеска магазина тканей из Рыжего мира — все было на месте.

— И как это понимать?

Я открыла дверь, собираясь еще раз все проверить, и попала в кабинет.

— Голова кругом… — прошептала я.

Закрыв и открыв дверь еще раз, я обошла дом, пытаясь сообразить, где должна быть вторая дверь, но на предполагаемом месте обнаружилась крепкая глухая стена.

Дом вновь преподнес мне свой странный излом пространства.

Я вошла в дом, прошла в кладовку и провела несколько экспериментов, пытаясь выяснить, как работает эта странная магия дома. Если я закрывала дверь и пыталась войти в кладовку, то всякий раз оказывалась в кабинете. Если оставляла дверь открытой, то кладовка никуда не исчезала, но держать дверь нараспашку — не выход.

Устав бегать вокруг дома, я несколько минут стояла перед закрытой дверью и думала лишь о том, что хочу войти в кладовку. С этой мыслью и открыла дверь.

— О! Получилось! — глядя в темноту, обрадовалась я. — Значит, нужно сосредоточиться на мысли о кладовке, если мне нужно попасть в заднюю часть дома. Интересно!

Вернувшись в кухню, я застала живописную картинку: Мэй стоял над кастрюлей и завороженно глядел на булькающую воду. Ну вылитая собачка Соня!

— Ты почему вскочил? — уперев руки в боки, строго спросила я.

— Вкусно пахнет, — улыбнулся мне брюнет и наклонился еще чуть-чуть ниже.

— Пока не готово, — оттесняя его от будущего бульона, сказала я и сама принюхалась.

Пахло и в самом деле неплохо. Хоть курица и не отличалась аппетитными формами, но на поверхности маслянистыми капельками поблескивал растопленный жирок.

Собрав пенку, я оставила варево побулькать еще немного и переключилась на Мэя, пытаясь вытолкать его обратно. Удалось это не сразу и только после того, как я нарезала колбасу, хлеб и соорудила полдюжины бутербродов на тарелке. За этой тарелкой парень и последовал наверх, как на поводке. Безропотно забравшись под одеяло, Мэй обеими руками вцепился в тарелку и широко мне улыбнулся, а я с мысленной руганью вспомнила предупреждение из тетрадки.

В очередной раз заглянув к Шараду, я приложила ладонь к его лбу и постояла склонившись несколько секунд, убеждаясь, что за последний час к остальным проблемам все еще не прибавилась температура. Сдвинув простынь, я со вздохом облегчения убедилась и в том, что сквозь повязку не выступает кровь или что-то похуже.

Потрогав пальцами татуировки на руках, я с опозданием поняла, что хоть блондин и тощ как гончая, но совсем не похож на болезненную бледную немочь, как мне казалось прежде. Под мелкими старыми шрамами, под татуировками и под кожей на безволосой груди отчетливо проступали тренированные мышцы. Кожа, кости, мышцы… и ни грамма жира.

— Если хотела попялиться на голого мужчину, то так бы и сказала, — внезапно произнес Шарад, не открывая глаз.

Я фыркнула, даже не отдернув руку, и с сомнением спросила:

— На что тут пялиться? Я просто поражена, насколько ты похож на того мосластого цыпленка, которого я варю вам, доходягам в черном, на бульон.

Шарад открыл глаза и удивленно на меня взглянул, будто не веря, что не вогнал меня в краску.

Ха! Дружище! Тебе придется очень постараться, чтобы удивить девушку с Земли, практически двадцать четыре часа в сутки подключенную к интернет-сети.

— Вы вообще нормально питаетесь? — уточнила я с сомнением и потыкала в рельефные грудные мышцы парня. — Смотреть не на что. И желание только одно — накормить.

Шарад поджал губы и недовольно сверкнул на меня глазами.

— Ты живучий, кстати. Я уж думала, что еще долго без сознания проваляешься.

— У моего народа хорошая регенерация, — спокойно объяснил мне блондин.

— Мне б такую, — усмехнулась я, натягивая простыню.

Из комнаты я вышла спокойным шагом и, лишь закрыв дверь, перевела дух.

— Зачет тебе, Федька, — похвалила я себя, прижав ладони к только теперь заалевшим щекам. — Не ударила в грязь лицом. Пусть знает, что нас таким не смутить.

Вернувшись в кухню, я нацедила для Шарада полную кружку бульона, а для Мэя сообразила куриный супчик с чесноком и картошкой.

— Если я продолжу в том же духе, то эти двое решат остаться в этом доме навсегда, — удивляясь собственной щедрости и состраданию к раненым, произнесла я, нагружая поднос. — «Я к вам пришел навеки поселиться…» Бр-р-р!

Если бы я знала, что мои слова станут пророческими, то выставила бы этих двоих в тот же день!

Переделав все дела, тем вечером я уснула в кресле в кабинете и проснулась от возгласа откуда-то сверху:

— Неужели в этом Семидырье хоть где-то нормальные туалеты есть?!