Анна Сокол - Нечисть, нежить, нелюдь

— Весссьрррезеррррфффрррастррратил? — рычаще спросил Вит.

— Порченая кровь, — выплюнул маг, его фигура колыхнулась почти как плащ. Или мантия. Я видела такие. В Велиже. На суде.

— Она ссссамая, — не стал отрицать родословную вириец. — Истррратил-истрррратил. Ссссколькооссссталось? Кьята [19] Кьят — мера магической энергии. два? Пять? Ударрр по мне, шшшшвыррнуть детей поближе к дверрри, защитный купол, потом пррроучить недоучку и снова меня… — Рычание медленно исчезало из его речи, тогда как глаза оставались алыми, как у зверя. — Да еще и поррртал надо поддерррживать. — Чернокнижник покачал головой. — Твой кувшин почти пуст, чаррровник.

Зеленый свет становился все насыщеннее и ярче, будто пыльный витраж из цветного стекла протерли чистой тряпкой.

— Ты ведь даже дасу не удеррржишь? — Вит нахмурился и сам себе ответил: — Не удержишь. На что же ты рассчитываешь? Выпустить в наш мир бесконтрольного демона? Зачем, ради Рэга? Он убьет всех и вся, даже тебя. Так зачем…

Чернокнижник не договорил, Теир вдруг закричал, наверное, это все же был призыв к Эолу, хотя мне показалось, что где-то снова завыла полоумная псина, да так проникновенно, что тянуло присоединиться. А вот Михей решил на сдерживаться и присовокупил к святым словам ругательные, он пытался отползти от дасу, от зеленого света…

Демон услышал. Эол знает, что ему не понравилось, а может, ему просто надоело ждать, но он изо всех своих сил рванулся сюда, в этот мир. Рванулся в приоткрытую дверь, сшибая все на своем пути. Вит не успел ничего сделать. Я не успела даже вскочить на лапы. Михей не успел свалиться с жернова. Теир не успел закрыть рот. А маг… маг ничего не собирался успевать.

Камень вздрогнул, на миг зеленый свет стал настолько ярким, что хотелось зажмуриться, а потом почти погас, оставив на камне… Не знаю, наверное, это все-таки был демон. Странное существо, похожее на кривой каравай, слепленный неумелой детской ручкой, да так и отправленный в печь. Только большой. И непропекшийся, под горелой коркой словно бы еще булькало жидкое тесто.

Я посмотрела на Вита: если это его предок, то вирийцу очень повезло, что он пошел в мать.

Непропеченный каравай невразумительно булькнул, видимо, он был так же рад видеть нас, как и мы его. Из бугристого тела выплеснулся шматок «теста» или внутренностей, вытянулся, формируя новый отросток, снова схватил Михея за ногу и заревел.

Стрелок присоединился. Заорал так, что я прижала уши к голове. Теир, наоборот, замолк.

— Ну же! — выкрикнул маг. — Давай! Ешь! Ради Цыр… абыр… вина!

Не знаю, что за слово он произнес, но у меня от него внутренности скрутило. Вит застонал, да так отчаянно, что я поняла: дела на самом деле плохи. Если раньше нам грозила смерть, то теперь, видимо, грозило нечто иное, например, выжить после встречи с этим непропеченным караваем.

— Это демон? — прохрипела я.

— Нет, — в руке чернокнижника сверкнул нож, — это проводник, он прокладывает дорогу для демона, вот только к чему он тут? Когда дверь и так распахнута настежь?

— Глупец! — В голосе мага послышалось торжество. — Ты спрашивал, смогу ли я удержать дасу? Я и не собираюсь его удерживать!

Вит пошел к жернову, влажная грязь чавкала под ногами.

— Не его, — повторил маг. — Только тебя, порченая кровь.

И чернокнижник, сделавший очередной шаг, вдруг остановился. Нет, не так. Он продолжал идти, но оставался при этом на месте. Шаг, и нога проскальзывала в грязи, как у деревянного болванчика в руках кукловода.

Проводник потянул на себя Михея, парень верещал, вцепившись в край жернова. Кошка мотала головой. Было очень шумно. Лил дождь.

Вит прекратил наконец свое бесполезное движение, проговорил что-то сквозь зубы, махнул рукой с зажатым ножом, и… ничего не произошло.

Маг засмеялся тоненько и, кажется, знакомо, словно горсть стекла сыпанули под ноги. Где я могла слышать этот смех? Воспоминание ускользало, как ночной сон утром, казалось, еще немного и я пойму, кто прячется за пеленой.

— Даже тебе не одолеть силу портала, порченая кровь. Да, мой кувшин почти пуст, но мне много и не надо, дождаться бы только…

— Прекратите! — закричал Теир. — Ради Эола, прекратите. И вы, мэтр! Они не понимают, просто не понимают. — Он с отчаянием повернулся к Виту: — Это все ради людей, ради их блага, чтобы…

— Так эта собачка-поводырь и есть благо? — перебила я, указывая на тварь, вцепившуюся в ногу Михею.

Что-то булькнуло внутри проводника, и стрелок заорал. Нет, он орал и раньше, но сейчас… На теле поводыря надулся и лопнул большой пузырь, выплеснув на стрелка белую жижу. Михей задергался, а жидкость, как едкая щелочь, прожгла ему сначала штанину, а потом и ногу.

Как же парень кричал, почти подвывая, иногда захлебываясь!

Я не поняла, что бегу, пока не врезалась в препятствие. В то, что остановило Вита, а уж меня — подавно. Оно было невидимое, мягкое и путаное, будто вывешенные на просушку сети, оно натягивалось и не давало больше ступить ни шагу.

— Вы не понимаете, — повторил служитель Эола. — Дасу огнем и кровью пройдет по землям Тарии, Вирита, Ольмении… всего мира.

— И от этого мира ничего не останется, — фыркнул вириец.

— Эол не допустит, — возразил смирт. — Когда страдают верующие, он приходит. Когда все окрасится в алый, чаша Его терпения переполнится. Он вернется, очистит мир от скверны, и наступит всеобщая благодать!

— Ну если благодать, то ладно, — махнула я рукой, стараясь выпутаться из невидимых сетей. — Можно я под навесом подожду? А то мокро и благодать задерживается.

— Укоротить бы тебе язык, — процедил маг.

— Встаньте в очередь, — рыкнул вириец. — Благодетели! Собрали мышеловку, да? Айка, это ведь он о трупах. О жертвах, которые принес.

Я всем телом навалилась на преграду. Михей уже не кричал, он хрипел, тварь чмокала пузырями. Беспомощность — страшное чувство, она заставляет нас сжимать кулаки и в исступлении взывать к высшим силам. К Эолу. К Рэгу. Да к кому угодно, лишь бы остановить происходящее.

— Вы не понимаете, только представьте, благодаря нам исчезнут такие места, как то капище! — воздел руки к дождливому небу смирт.

Тварь-проводник что-то пробулькала и качнулась в сторону, Михея поволокло вслед за ней.

А я замерла. Одна из вертких мыслей, которую никак не удавалось поймать, вдруг оказалась словно зажатой в ладони. Она билась и билась в ней… Или это мое сердце колотилось?

«Как то капище», — сказал он.

«Исчезнут», — сказал он.

— Кто тот маг, что много лет назад выбрался с капища? — проговорила я, наклоняя голову и отступая от невидимой преграды. — Кто тот маг, с которым сбежала дочь Орьки-прачки? — Перед глазами встали искаженное яростью лицо Лиски и могила ее матери. — Казум сказал, что они отравили ее мать и сбежали… И вот Лиска снова здесь. А маг? Если и он тоже?