Анна Сокол - Нечисть, нежить, нелюдь

Магия сорвалась с пальцев Вита и разлилась в воздухе, чаровник заорал, когда вириец вытащил его из-за камня. Подвижная пелена, что окружала его со всех сторон, медленно стекала с мага на землю вместе с дождем. И с грязью. Обнажая знакомые черты.

— Я был прав, ты пуст, хранитель. — Вит схватил мага за грудки, словно задиристый пьянчуга в таверне. — Наверное, это обидно каждый день ощущать океан магии, но не сметь испить ни капли. У тебя всего лишь один кувшин. Один, и он так быстро опустошается.

Дождь омывал искаженное от ненависти лицо хранителя Источника силы. Лицо велижского мага. Лицо Немана, друга Дамира, которому он поручил позаботиться о нас. Обо мне и Рионе.

Я вздрогнула. Чушь! Позаботиться? Словно мы маленькие дети. Тогда почему же мне так обидно? Так неправильно… Невысокий полноватый хранитель Источника не годился на роль главного злодея. Злодеи, они совсем другие, такие высокие, массивные, значимые, от одного их присутствия шерсть должна вставать дыбом… Кошка фыркнула, с шерстью у нас проблем не было.

— Да что ты об этом знаешь, кудесник? — Хранитель хрипло рассмеялся. Мы в очередной раз потянули многострадального Михея за руки. — Ничего! Да поздно уже думать! Ни тебе, ни им этого не остановить. Никому не остановить!

Последнее он просто выкрикнул, взмахнув рукой. Его магия оказалась холодной, острой, как нож. Ее было мало, поэтому Неман постарался, чтобы удар вышел точным. Вит отшатнулся и поднял руки в защитном жесте, на кончиках его пальцев загорелись теплые искорки. Но Неман целился не в него. В первый момент я подумала, что он целился в меня, зашипела, выпуская когти прямо в руку Михея. Но… все оказалось еще хуже. Он целился не в меня, не в Теира, не в похожего на тряпичную куклу стрелка и даже не в каравай, что заглянул в наш мир по его приглашению. Он целился в дверь. В алтарь, в старый выброшенный жернов. Магия врезалась в камень, и мир снова вздрогнул. Если до этого дверь была всего лишь приоткрыта, то теперь она распахнулась настежь, словно от удара ногой.

Не ожидавший такого радушия проводник разжал челюсти и выпустил стрелка, мы с Теиром тут же стащили Михея на землю. Вернее, стащил смирт, пока я пялилась на Немана с Витом. Парень походил на куль со старым тряпьем, такой же отвратительно безвольный и тяжелый.

Зеленый свет вспыхнул с новой силой, и тень, что на этот раз выросла в нем, была куда выше проводника. Видимо, хозяин искал свою собачку. Похолодало настолько, что зубы клацнули…

— Не остановить! — повторил Неман.

— Ну, раз так, — задумчиво ответил чернокнижник и…

Михей хлюпнул грязью. Теир воздел руки к небу. Снова завыли собаки, на этот раз приглушенно, словно в отдалении. Или это границы мира размылись и теперь напоминали полосу речного песка, на который то накатывает, то исчезает прозрачная волна.

Вит печально улыбнулся и швырнул грязного чаровника в зеленый свет. Прямо в приветственные объятия дасу. Тот отказываться от поданного на рушнике угощения не стал.

— Раз так, — повторил Вит, — то зачем ты нужен?

Немана затянуло в портал, как воду в соломинку… Почти затянуло. Он крайне невежливо уцепился за край жернова, как совсем недавно Михей.

Вся эта возня должна была закончиться вполне ожидаемо. Как и говорил Вит, дасу ворвется в наш мир и уничтожит всех и вся на своем пути.

Я помню истории, что рассказывала бабка, помню воскресные проповеди смирта. Еще неизвестно, что меня пугало больше. Демон — это не просто страшно, демон — это не мор, не война и не набег нечисти, демон — это что-то за чертой нашего понимания, моего во всяком случае. Говорят, в последний раз дасу вторгся в наш мир за Тесешем [20] Тесеш — горная гряда на юго-западе Тарии. задолго до моего рождения. Очень задолго, думаю, тогда даже прадед и прабабка моей бабки еще не были не то что знакомы друг с другом, а даже зачаты. И еще говорят, что там, где он прошел, ничего не осталось. Совсем ничего: ни живого, ни мертвого. Лишь земля да зола. Мы не знали, что демон сделал с людьми, может, съел, а может, утащил под землю. Незнание страшит куда сильнее нескольких сотен могил на погосте.

Я, во всяком случае, под землю точно не собиралась. Чего я там забыла? Ничего. А если уж выбора не останется, предпочитаю уютную могилку и белое платье, ну или хотя бы чистую рубаху, чтобы перед Эолом не стыдно было предстать. Или перед Рэгом, что вероятнее.

Думаю, кто-то из них заглянул той ночью в Волотки. Заглянул и испугался. Не дасу, нет, а того, что вся наша невезучая компания отправится прямиком в его вотчину, и решил чуть подправить события.

Зеленый свет ослепил глаза яркой вспышкой. И Теир заговорил. Совсем не так, как до этого. Больше не было невнятного бормотания, лицо перестало подергиваться словно в приступе падучей, а в глазах появилось что-то… Не знаю, как объяснить, что-то новое. Именно с таким блеском в очах наш староста озвучил новый закон о налогах, выпил незнамо какую по счету чарку браги и упал на пол.

— И взойдет Он. И узрит. И не стерпит…

Смирт, конечно, молился. Он громко читал обращение к Эолу, как в часовне. Мир тряхнуло, каравай раззявил маленькие пасти и жалобно запищал.

— Переполнится чаша испитая…

Теир произносил слова, и было в них что-то… чего никогда не было в словах служителя в Солодках. Ни в чьих словах, ранее слышанных мною.

— И не даст Он пролиться крови невинной и явит…

Он молился. Круглая тварь заверещала от боли, болотный свет стал трепетать словно пламя в свече. Кошка одобрительно муркнула, ей нравился боевой клич смирта. Каждый сражается как может.

Зеленый луч потух. И вспыхнул снова. Проводник с визгом бросился обратно. Луч потух и вспыхнул. Служитель не обладал магией, но каким-то невероятным, непонятным образом он гасил этот свет, заставляя тварей отступать. Смирт закрывал портал. И дасу это понял.

— И утрет Он слезы обиженным, воздаст обездоленным…

Неман скулил, наверняка воочию представляя, как демон ласково вытирает ему слезы.

Из то гаснущего, то вспыхивающего в ночи, как болотная гнилушка, света потекло что-то черное. Оно походило на грязную воду, которая непонятно почему парила в воздухе. Что-то жирное и плотное, пахнущее пеплом, сажей и свежими, еще дымящимися внутренностями, похожими на те, что вываливаются на стол, когда освежевываешь кролика.

— Каждый склонившийся будет услышан. Каждый раскаявшийся будет прощен! — Голос Теира становился все громче, воздух звенел от слов, и даже монотонный дождь стал стихать.

Черное пятно сжалось, изогнулось, принимая форму руки… Нет, скорее, клешни с шестью пальцами. И эта длань с размаху накрыла Немана, словно комара прихлопнула. Чаровник забился под клешней дасу. Он больше не цеплялся за край жернова, он колотился об него головой, разбивая лоб в кровь.