Владимир Малыгин - Мангуст [litres]

– Так надо было ему сказать, чтобы молчал.

– И этим его внимание ещё больше к тебе привлечь? Впрочем, куда уж больше. Муромцев боярин головастый и сегодняшние события в голове сложит. Придётся нам с тобой, Вячеслав, вечером к нему с визитом ехать. Как, не испугаешься?

– А чего мне пугаться?

– Так, Анастасия же…

– А нет же никого у боярина дома. Он же прямо об этом сказал.

– Тьфу ты, точно. Волнуюсь.

– Георгий, может, всё же наконец мне расскажешь, в чём дело?

– Погоди, домой приедем и расскажу. Теперь можно.

Так-то мне было не по себе, а после этих слов вообще начало потряхивать. Неужели сейчас всё про себя узнаю?

Правда, пришлось сначала переодеться, потом позавтракать, и вот только после этого мы прошли в кабинет.

– История эта началась больше восемнадцати лет назад. Государь наш в молодости был довольно ветреным молодым человеком, не пропускавшим мимо себя ни одной смазливой девичьей мордашки. И всё бы ничего, но от этого иногда могут появиться дети. А в этом случае они являются кем? Правильно, наследниками. Конечно, только в том случае, если нет других, законных. Ты чего, Вячеслав? Тебе плохо?

Ещё бы мне не было плохо! Это что? Я сын, пусть и незаконный, нашего государя?

– На, выпей водички. Ишь, как разволновался! Ты дальше слушай. В конце концов государь нагулялся, остепенился, встретил свою любовь, сыграл свадьбу и начал жить с молодой женой хорошо и счастливо. Вскоре молодая государыня понесла и родился наследник. Законный. И всё бы ничего, жить бы да радоваться, но, как в дешёвых романах пишут, случился бунт, жестокий и беспощадный, как все славянские бунты. Его с большой кровью подавили, государь вернулся в столицу, а любимой жены с наследником нет, и куда они делись, никто не знает и ни одна душа якобы ничего не видела. Такая вот душещипательная сказка.

– А я тут с какого боку?

– А я и сам пока не знаю. Вот на стене портрет государя нашего в молодости, подойди, посмотри. Как тебе? Орёл! А теперь к зеркалу… Удивлён? И я так же удивился, когда такое сходство заметил. Всё, конечно, может быть, и двойники встречаются. Только вторая особенность очень уж гладко в эту линеечку ложится. Род боярский, из которого супруга нашего государя происходила, всегда славился сильными магами, причём магами-универсалами…

Пауза затянулась. Я так и стоял у зеркала, всматриваясь в своё отражение, а о чём задумался Георгий… да кто его знает?

– Ходят слухи, что за тем бунтом двоюродный брат государя стоял, да не доказали и не искали особо зачинщиков, порубили в капусту быстро. Не до того было, сразу же пришлось южные рубежи от китайцев защищать.

– А тот менталист, что на меня нападал, из какого он рода?

– Запомнил! Молодец! Как раз из рода, примыкающего по женской ветви к тому самому двоюродному брату. Только до сих пор никогда ни в чём подобном они замечены не были и государю нашему служили честно.

– У государя же есть супруга? И наследник…

– А как иначе? Погоревал сколько положено, но ему о государстве надо думать. Не для себя живёт. Через три года тихо обвенчались с будущей молодой государыней, через год наследник народился.

– А почему тогда его не трогают?

– Не знаю. Нет у меня чёткого ответа на твой вопрос. Догадки есть, но сам понимаешь… Об этом мы сегодня вечером в гостях у Муромцева постараемся узнать.

– А кто он, боярин Тимофей? Кроме того, что я о нём знаю?

– Кто? Приписан к Академии наук, осуществляет государственный надзор за господами учёными. Они ведь что дети, сколько раз в своих изысканиях, заигравшись, изобретали то, что изобретать совсем не нужно. Поэтому можно считать, что Муромцев пошёл по стезе знаний.

– А почему…

– Всё, Вячеслав, пока это пустые разговоры. Самое главное я тебе рассказал, а правда ли это или мои домыслы, постараемся вечером узнать. После этого и договорим.

– Один вопрос только. Мне это зачем нужно? Я не хочу наследником быть.

– Так тебя никто и не заставляет. Ты что, забыл, для чего в столицу приехал? Разобраться со своим прошлым. Оттуда ниточки в настоящее тянутся.

– Не забыл, но слишком много новостей в последнее время, голова кругом идёт.

– Ничего, пройдёт. Ты пока посиди, отдохни, пусть в голове новости улягутся, а я скоро буду. После обеда надо к магам прокатиться. Поедешь?

– Конечно!

– Отдыхай тогда.

Поднялся в свою комнату, переоделся на автомате, голова пухла от мыслей. От всего услышанного захватывало дух, ещё бы, открываются такие возможности. А с другой стороны, я уже прекрасно понимал, что всё это скрывает столько сложностей, что поневоле захотелось сразу же отказаться от всего и удрать на Центральный, жить своей прежней, привычной, обыкновенной жизнью. За размышлениями разобрал рюкзак, разложил свои вещи, протёр свой арсенал, убрал в шкаф. Покрутил в руках пистолет с разряженными магазинами. В последнее время привык, что он всегда со мной, но тут вроде не принято по столице с оружием ходить? И что? Сколько раз он уже мне жизнь спасал, поэтому пусть будет. Закон я не нарушаю, а мне так спокойнее. Снарядил две обоймы, нацепил свою кобуру, застегнул молнию комбинезона. Критически посмотрел на себя в зеркало. Рванина, но своя, привычная. Да, Георгий прав, надо одежду обновить. Портной портным, а мне нужна повседневная одежда, чтобы можно было по лесу в ней прогуляться, на траве поваляться. Попробую перед поездкой к магам уговорить боярина за нужными мне вещами съездить. А пока… В комнате усидеть не получалось, взбудораженные рассказом мозги требовали разрядки. Прогуляться, что ли?

Вышел на набережную, пошёл вдоль каменного парапета, просто любуясь стоящими на приколе лодками и паровиками. Полностью выбросить из головы услышанное не получалось, мысли то и дело возвращались к прерванному разговору. Редкие прохожие косились на мою непривычную для этих мест одёжку, а мне как-то было всё равно. Не голый иду и ладно. На открытых верандах маленьких ресторанчиков играла какая-то лёгкая музыка, народ отдыхал, звенела посуда, долетали оживлённые голоса, запахи жареного мяса. Как-то резко есть захотелось. Невольно ноги сами остановились, развернулись на запах. Стоп, деньги-то я с собой не взял! Даже не подумал. Ничего, дело к обеду, пора возвращаться к дому.

– Вот про этого дикаря я вам и рассказывала! – громкий голос, полный презрения и брезгливости, заставил от неожиданности вздрогнуть и оглянуться. Впрочем, можно было этого и не делать, уж его-то я теперь всегда узнаю.

– Этот? В замызганном рваном комбинезоне? Он его что, на помойке нашёл?

Небольшая группа оживлённой молодёжи неприязненно пялилась на меня с открытой террасы ресторанчика. Зря я оглянулся.

– А ничего так, симпатичный грязнуля. Чёрный какой. Заспешил как, застеснялся, наверное.